Стук педалей швейной машинки «Зингер» — неотъемлемая часть детских воспоминаний. Машинка постоянно была в работе, и шила на ней по большей части бабушка. Она вынимала из комода ткань, рулон старых газет с выкройками, и начиналась работа. Шила бабушка много, и себе, и деду. Детских выкроек у неё не было, поэтому мои платьишки сначала выходили у неё не очень ладные («Как торфушку ты Свечку одела», — смеялся отец), но потом бабка освоила-таки детское портняжничество, и одевать меня стала гораздо наряднее. Впрочем, одежкой дошколят в деревне не очень-то заботились, да и покупать её было не на что, потому что в колхозах работали за «палочки» — трудодни. В нашей семье единственные «живые» деньги были у моей матери (как она рассказывала – около 50-ти рублей в месяц), да небольшая выручка от продажи овощей и мёда. На такие «доходы» не слишком-то разбежишься, а потому и одевали меня «бозна во что». Помню пальтишко, перешитое бабкой из дедова пиджака. Мать украсила его вышивкой, оно приобрело нарядный вид, и очень мне нравилось! Всех детей одевали тогда одинаково: ситцевые платьишки, на ноги шаровары, зимой валенки, летом сандалики. Меня мать ещё баловала, покупая во время поездок на свою родину в Фурмановский район то фетровую шапочку, то «готовое», как тогда говорили, платье, а у подруг моих не было и этого. Помню, как она привезла мне «песочницу» — некое подобие купальника, только с юбочкой, как мне нравилась эта необыкновенная, всем девчонкам на зависть, городская одёжка, и как гордо я расхаживала в ней по деревне. А потом приехал с Камчатки мамин брат и привёз мне вовсе уж невиданную в наших краях вещь – голубой вязаный костюмчик китайского производства! Столь ценную вещь берегли, на каждый день одевать не разрешали, в результате чего я «выросла» из костюма, не успев износить, и он достался потом ещё и моей младшей сестре. Взрослые одевались тоже очень просто. Брюки отцу и деду иногда покупали, но чаще их шила бабушка, это было дешевле и практичнее. Рубахи полувоенного типа (гимнастёрки) дополняли наряд. У отца был выходной костюм, но надевал он его крайне редко. На работу в осеннее время ходили в фуфайках, зимой – в полушубках. На выход в гости у деда был тулуп, у бабушки – «лисяк». Летом бабка ходила в ситцевых платьях, нижнее бельё себе шила сама, на голову непременно белый платок, заменяемый зимой на пуховую шаль. Моя мать, единственная на всю деревню «учёная» женщина, привезла с собой из города ботики и демисезонное драповое пальто. На неё смотрели снисходительно, но с пониманием: учительница, что ж, надо соответствовать. Впрочем, дома она одевалась в такие же простые ситцевые платья, как и её молодые соседки, но на работу, в школу, было принято ходить в костюме. Я помню его: серая юбка и такой же пиджак, а под него светлая кофточка, или кружевная манишка. На ноги – чулки, и уже упомянутые блестящие ботики. И ещё у матери были наручные часы – совсем уж роскошная для деревни вещь! И бусы у неё были, белые, фарфоровые, я любила взять их в руку и уйти куда-нибудь в темноту смотреть, как красиво они светятся, словно волшебные! Варежки и носки всей семье вязала бабушка из овечьей шерсти. Позднее она научила этому мою мать, а та, в свою очередь, – меня. На улице зимой все ходили в валенках, весной и осенью – в резиновых сапогах, летом в сандалиях или ботинках. Дед шил тапки, всё на той же машинке «Зингер», но по дому их одевали редко, отдавая предпочтение валенкам, а по летнему времени и вовсе шлёпали босиком, обходясь без обуви. // Светлана Савельева #мысли