Снимаем вестерн

Огромная рожа льва, зевающего из золотого унитаза.

Где-то на Диком Западе. Глухая прерия. Посреди прерии торчит ранчо.

Немного о ранчо. Оно состоит из затрапезного дома и сарая-небоскреба. Все это дело огорожено кривой деревянной изгородью. Размер огороженной территории намекает, что здесь когда-то водились мустанги. Отсутствие мустангов намекает, что здесь когда-то водился мужчина. Могила с крестом в ста метрах от дома объясняет, где он водится сейчас. У порога лежит маленькая и страшная как триппер собака индейской породы чмо. В общем, все в одном месте. Туалета нет. В вестернах туалетов на улице не бывает.

Хозяйкой ранчо является вдова репродуктивного возраста. Знакомство с ней так происходит. Открывается дверь, она выходит с тазом в руках. (Таз – это посуда такая, а то вы сейчас начнете). Лицо грязное, ногти грязные, волосы как пакля. В красивых глазах эротическая муть и смертная тоска. На вдове юбка от Макс Мара в стиле гэнг и какая-то хрень сверху от Канье Уэста. Такое впечатление, что её одежду сквозняком вынесло из окна ЦУМа на Красную площадь и по ней неделю ходили китайские экскурсии. В общем, создатели вестерна нам объясняют, к чему ведет отсутствие секса и свежих газет. Поскольку это либо Клаудия Кардинале, либо Ронда Флеминг, понимаешь: скоро появится либо Джон Уэйн, либо Гэри Купер. Она выливает воду из таза (из посуды, а то вы сейчас опять начнете) и уходит.

Блестящий режиссерский ход. Окинув все это взглядом, просекаешь, что скоро придет беда. Накроется медным тазом и то, что есть. Хотя вроде уже и накрывать нечего. И вот она приходит.

Именно через это ранчо должна пройти железная дорога. Прерия голимая. Никаких признаков жизни. Зачем здесь это ранчо, что тут делает Ронда Флеминг, на кой тут железная дорога, никто не объясняет. Но конфликт налицо.

Немного о хозяине железной дороги. Алчная скотина. Безнравственная тварь. Сигара, костюм с серебристым жилетом, золотые часы. Взяткодатель, ничего святого. Убил священника. Изнасиловал шерифа, подкупил проституток. То есть, наоборот. Хотя это не принципиально.

Ну и, собственно, начинается.

Репродуктивная вдова говорит ему: никакие железные дороги через ее спальню идти не будут. Осознав, что у вдовы в голове беспорядок, хозяин дороги нанимает специальных переговорщиков. Их задача - переубедить психическую. Он показывает переговорщикам карту. На ней территория Соединенных Штатов Америки. Поперек них пунктиром нарисована железная дорога, соединяющая Тихий и Атлантический океаны. Где-то в районе нынешнего Оклахома-сити пунктир упирается в нарисованный домик. Под ним написано – «ранчо». Карта дает нам представление о масштабе трагедии. Только абсолютно зло могло здесь построить дом, говорит хозяин железной дороги злодеям с небритыми щеками.

Переговорщики приезжают к хозяйке таза верхом. По нервному тику на лицах лошадей нетрудно догадаться, что лошадки повидали немало. Не ждут хорошего и сейчас. На их спинах похожие на орков гопники с зубами из легированной стали. Небрежно разговаривая с дамой с седла, орки едят с ножей какое-то мясо. Причем, отвлекаясь разговором, отрезают и от мяса, и от седла, и от себя. И едят. Режиссер этим как бы информирует: случаев, когда этим людям отказали, еще не было.

Но у дамочки есть ружье. С ним она выбегает из дома и первым же выстрелом насмерть валит изгородь. А потом начинает палить в разные стороны. Есть такой вид женщин. Они совершенно некоммуникабельны. Ты им предлагаешь что-то, что без твоего участия они добыть не в состоянии. А они делают вид, что это их не интересует. Хотя на самом деле это то единственное, что их интересует.

Между выстрелами она говорит следующее: на этой земле жили ее предки. Отскакав на безопасное расстояние, переговорщики мажут себя йодом и кричат, что не надо, блин, врать. Все её предки закопаны в Голландии. И повышают цену выкупа вдвое. На эти бабки, говорят они, репродуктивная может купить себе апартаменты на Манхэттене. А также обзавестись наконец-то нижним бельем и помыться. Но та продолжает палить очередями из двуствольного ружья, показывая этим: её гневу нет предела. И без белья хорошо - кричит.

После этого переговорщики наконец-то исполняют желание зрителя — поджигают сарай. Он горит три дня, объясняя всем от Техаса до Аляски, что, когда тебе предлагают деньги, нужно брать. А не пугать чужих лошадей.

И тут появляется он. На коне в горошек. Беглый вор и убийца. Герой, заряженный на социальную справедливость. Сексуальный подтекст его действий невозможно заглушить даже стрельбой. Вдова его хочет. Он вдову еще нет. Его парус натянут исключительно на обличение общественных язв. Но чем больше плохих парней превращается в покойников, тем сильнее сдуваются его паруса. Он стреляет во все живое, превращая в мертвое, теперь уже понятно с какой целью.

Короче, ранчо спасено. Орки висят на лошадях. Хозяин железной дороги потерял уйму денег и научился жить. Уэйн держит в одной руке раскаленный кольт, а в другой - изогнувшуюся в истоме Кардинале. Ожидаешь услышать из его уст что-то вроде: «Я увезу тебя из этой срани господней. Туда, где белый пароход и лапы у елей дрожат на ветру». Но вместо этого он говорит ей: «Мы построим новый сарай, еще выше».

И уже успевшая отмыться где-то Клаудия, с крашеными ресницами и завитыми волосами, отвечает ему: «Как скажешь, милый».

Жизнеутверждающая мелодия Эннио Морриконе

Титры

FIN

Тут зрители аплодируют, аплодируют... Кончили аплодировать (с)
Вячеслав Денисов