«Δέρμα» (чит.

dérma), «βυρσοδέψη» (чит. vyrsodépsi), «σκατά» (чит. skatá) – все греческ., corium, coriarium – лат.
Я уже неоднократно упоминал, что одним из наиболее мерзких изобретений нашей цивилизации считаю такое явление, как реклама. Этот легальный способ воздействовать на сознание человека против его воли, усугубленный изощренностью торгашеского мозга, не может не вызывать отвращение. И мне искренне жаль молодых людей, которые уже не воспринимают болезненно этот бесконечный бред, втекающий через системы зрительного и слухового восприятия человека. Жаль тех, чья будущая жизнь будет строиться на базе рекламных слоганов. На лжи в мелком – похвалах товару, и лжи в главном – в том, что этому человеку действительно не разобраться самому в том, что есть эта жизнь.
Я долго могу говорить на эту тему, но она не является предметом наших с Вами размышлений. Предметом наших бесед является возраст Русского Языка, и его оплодотворяющая способность. А вот об этом мы размышлять будем! И поскольку наш Русский Язык – это по сей день сражающийся бастион, и любой попытке нападения на него, равно как и на сознание его носителей, он продолжает давать отпор, то давайте мы оценим его усилия. Ведь ему – Русскому Языку – от нас то и требуется только, чтобы знали и помнили. А тогда и на сознание наше нападать станет ох как не просто.
Есть в мире страны, где складывается впечатление, что у них телевидение вообще служит только как рекламный инструмент. Из пятидесяти каналов сорок восемь отданы только под рекламу. На остальных двух в рекламу периодически вставляют двухминутные новостные блоки, или такие же по продолжительности куски каких-то художественных фильмов, которые мне ни разу досмотреть не удалось. В такой вот стране мне довелось недавно оказаться. Наш партнер задерживался, и мы вынуждены были ждать его в холле гостиницы, где настенный телевизор с хищными вспышками изливал в нас какую-то рекламу какого-то очередного чудо крема, превращающего кожу во что-то, и что-то, и еще что-то. Этот ролик крутился с интервалом в одну или две минуты, и постоянный вопль кого-то за кадром содержал какое-то невероятно количество слова «дерма», и каких-то дополнений к нему. Дерма-что-то, и что-то-дерма.
Прямая звуковая ассоциация с наши Русским Словом совершенна очевидна, а тут еще и по сути… И когда, наконец, появился наш партнер, кто-то из нашей делегации едко бросил сквозь зубы:
-Слава Богу, а то я уже сыт по горло этой дермой!
Мы все улыбнулись, и как-то отвлеклись. А потом была работа, и этот эпизод стал отходить на второй план, хотя, как Вы, наверное, уже заметили, я внимательно отношусь к тем ситуациям, когда созвучие идет в паре с сосмыслием. Да, я действительно не базируюсь на созвучиях. Они могут иметь отношение к Русскому Слову, но в равной степени могут и не иметь. И если нет смыслового совпадения, то я не могу предъявлять только звуковое совпадение Вашему вниманию. А здесь созвучие получило сосмыслие в переносном значении. Это тоже не аргумент. По крайней мере, я не воспользуюсь таким аргументом. Поэтому я обратил внимание на эту шутку, но даже не стал ее пытаться запомнить.
Но Русский Язык – это слишком серьезное явление… И даже шутки, сказанные на Русском Языке, имеют как шутливое, так и совершенно серьезное значение. А сосмыслия Русского Языка не бывают ошибочными даже, если использованы в переносном значении.
Работа окончена, вылет домой, аэропорт, и конечно, дьюти фри. Малоприятно звукосочетание, конечно… В магазине мехов (хотя страна южная, откуда тут меха?) некая дама выбирает себе меховую вещь. Я сижу неподалеку. Происходящее меня совершенно не интересует, но вдруг мое сознание начинает снова таранить слово «дерма»! Тут уж невозможно отвлечься, и я всматриваюсь в происходящее. В магазине только меховые вещи. Если бы они еще были кожаные, ан нет! Нет, только меховые! И вот тут мне все становится понятно!
Каждый раз, когда слово «дермо»-что-то неприятно нам режет слух – мы правы! Да!
Кожа по-гречески – «Δέρμα» (произносится dérma). Но как могло произойти так, что наше слово с таким сильным душком стало обозначать у них кожу? Все верно! Дело в нем – в душке. Δέρμα – это не только кожа. Но и шкура!
А из всех ремесел в давние времена самым смердящим ремеслом было ремесло кожевенное! Уверен, это не нуждается в доказательствах. И слово это пришло к ним от нас, а не наоборот, как часто утверждают титулованные ученые. Почему? А потому, что кожевенник уже «βυρσοδέψη» (читается vyrsodépsi – кожевенник, и как-то очень уж напрашивается «ворсодерщик», особенно если «р» принять за наше «р»).
То есть слово «дерма» не образовало гнезда. Из этого слова не появился «кожевенник». Вообще ничего. А у нас «кожа» образовала огромное количество прямых и переносных смыслов. Но и это еще не все. У нас есть разновидности. Есть кожа, есть шкура, есть кожица, есть шкурка, и мы с Вами понимаем, что это все разные вещи, верно? Не является ли наличие целого спектра значений признаком древности языка? Или язык, у которого одно слово для всего, старше?
Кстати сказать, есть еще одно интересное совпадение. То, что мы называем нашим малоприятным словом, греки называют σκατά (произносится skatá). Обратите внимание, даже ударение на последний слог, как у нашего слова «скота». А то, что мы произносим «а» в этом слове, хотя пишем «о», тоже объяснять не надо. Единственное, что хочу заметить, так это то, что «skatá» - это продукт жизнедеятельности именно скота. Продукт человека имеет другое, и очень смешное, название.
Ну, и еще одно наблюдение. Чтобы с латынью тоже все было понятно:
- «corium» (произносится «кориум») – кожа,
- «coriarium» (произносится «кориариум») – кожевенник.
Отбросим окончание «um». И уже нет сомнений в том, что происходит латинское слово от нашего «кора», и даже в слове «кориариум» окончание «арь» - тоже наше. Как бондарь, слесарь или столяр. А то, что кора – это кожа дерева, наверное, и говорить не стоит.
Вот и выходит, что правомерным было наше раздражение в холле гостиницы. Даже не задумываясь над взаимосвязью, мы не теряем ощущения значения «иностранных» слов.
Александр Воронцов https://ok.ru/profile/567773174513