Оказывается, если прописать невестку, она получит право жить в квартире даже после развода. Даже если квартира полностью моя. Отношения сложные, но закон прост: кто прописан — тот прописан.

А что будет с Настей? С её правом на жильё? Если квартира уйдёт Свете, где будет жить моя дочь?

В пять утра, невыспавшаяся и злая, я пришла к решению.

Я протянула Серёже бумаги.

— Что это? — он смотрел непонимающе.

— Договор. Я сделала его ночью.

— Договор? — он взял листы, начал читать.

— Да. На аренду комнаты. Если Света так хочет жить здесь — пусть снимает комнату официально. Как арендатор. Без права собственности. Без прописки.

Серёжа поднял на меня глаза:

— Ты шутишь?

— Нет, не шучу, — я была серьёзна как никогда. — Я не хочу рисковать квартирой. Не хочу ставить под удар будущее Насти. И твоё тоже.

— Но это... это оскорбительно! — он швырнул бумаги на стол. — Ты предлагаешь моей беременной жене снимать комнату в нашей квартире?

— Я предлагаю компромисс, — ответила я спокойно. — Мы не знаем её. Не знаем, каковы её намерения. А ты хочешь, чтобы я вслепую рисковала всем, что у нас есть?

— Мам, я люблю её! — в его голосе была почти мольба.

— Серёж, я знаю. Но любовь и собственность — разные вещи. Если она любит тебя — согласится. Если ей нужна только прописка — уйдёт.

Он молчал, сжав зубы. Я видела, как желваки ходят на его скулах. Я понимала его боль. Его страх. Но не могла поступить иначе.

— Покажешь ей этот договор? — спросила я наконец.

— Покажу, — процедил он.

И ушёл в свою комнату.

Весь день я ходила как в тумане. На работе что-то объясняла детям, проверяла тетради. Но мысли были только о доме, о Серёже, о ситуации со Светой.

Может, я перегнула палку? Может, надо было как-то мягче, деликатнее? Но как быть деликатной, когда речь идёт о квартире? О единственном, что у нас есть?

Вечером, вернувшись домой, я услышала голоса на кухне. Сердце подпрыгнуло. Света вернулась?

Тихо прошла по коридору. В проёме кухонной двери увидела их — Серёжу и Свету. Она сидела, сгорбившись, над чашкой чая. Он стоял рядом, показывал ей какие-то бумаги. Мой договор.

— Да пошел ты, — тихо говорила она. — Я тебе что, квартирантка?

— Это временно, — Серёжа пытался объяснить. — Просто пока мы не узнаем друг друга лучше. Пока мама не привыкнет.

— А ребёнок? — она подняла глаза. — Он тоже будет квартирантом?

— Нет, что ты. Ребёнка сразу пропишем. Когда родится.

Она долго молчала. Я стояла в тени коридора, не решаясь войти.

— А мне так не подходит, — сказала она наконец.

— Почему? — растерялся Серёжа. — Ты же просто хочешь жить со мной.

Она опустила глаза:

— Значит, я тебе не нужна. Всё понятно.

Я видела, как вздрогнул Серёжа. Как побледнело его лицо.

— Света, ну при чём тут это? — он схватил её за руку. — Я люблю тебя. Просто маму пойми...

— Всё, Серёж, — она выдернула руку. — Я всё поняла. Ты выбрал маму, а не меня. Выбрал эту чёртову квартиру.

— Не выбирал я!

— Выбрал, — она встала. — Я за вещами приду завтра. И не звони мне больше.

Серёжа стоял посреди кухни, бледный, с опущенными руками. А Света прошла мимо него, мимо меня, не заметив в полутьме коридора, и хлопнула дверью.

В этот момент я увидела его глаза. В них было понимание. Острое, болезненное понимание. Он всё осознал.

Я не знала, что делать. Стоять в коридоре, делая вид, что ничего не слышала? Или войти на кухню и попытаться утешить сына?

Решила войти. Тихо, без лишних слов. Просто быть рядом.

Серёжа сидел за столом. Обхватив голову руками.

— Она меня не любит, — сказал он. — Никогда не любила.

Я молча села напротив. Не стала говорить банальных фраз вроде «всё образуется» или «ты ещё встретишь настоящую любовь». Сейчас это было бы жестоко.

— Ты знала, да? — он поднял на меня глаза. — Знала, что она так поступит?

— Догадывалась, — ответила честно. — Но не была уверена.

Он кивнул и снова уставился в стол.

— А ребёнок? Думаешь, его нет?

Я пожала плечами:

— Не знаю, Серёжа. Может, и есть. Если так — она ещё вернётся. Потребует алименты.

— Буду платить, — он горько усмехнулся. — Только видеть её не хочу.

Мы долго молчали. За окном шумели машины, где-то вдалеке играла музыка. Обычный вечер. Но для нас всё изменилось.

— Извини, мам, — сказал он наконец. — Я должен был тебя послушать. Но я правда думал, что она... ну, настоящая.

— Ты не виноват, — я положила руку на его плечо. — Ты просто полюбил. Это не преступление.

— Но я же подставил всех. Тебя, Настю. Чуть квартиру не потеряли.

— Не потеряли, — я слабо улыбнулась. — И не потеряем.

Настя вернулась с учёбы поздно. Мы с Серёжей всё ещё сидели на кухне, молча потягивая чай. Я коротко рассказала ей о случившемся.

Она села рядом с братом, обняла его:

— Серёж, ты же понимаешь, что это к лучшему? Лучше сейчас, чем потом, когда всё стало бы намного хуже.

Он кивнул, не поднимая головы.

— Если она беременна, мы поможем, — добавила Настя твёрдо. — Ребёнок ни в чём не виноват. Но жить с человеком, который тебя не любит...

— Я понял, — перебил Серёжа. — Я всё понял.

Прошла неделя. Света не появлялась, не звонила. Пришла только один раз, когда никого не было дома, забрала свои вещи. Даже записки не оставила.

Серёжа ходил как в воду опущенный, но постепенно, день за днём, возвращался к жизни. Начал снова работать, общаться с друзьями.

Однажды вечером мы с Настей сидели на кухне, когда зазвонил дверной звонок. Я пошла открывать, думая, что это Серёжа забыл ключи.

На пороге стояла женщина лет сорока пяти, с измученным лицом и такими же крашеными волосами, как у Светы. Только тусклыми, с сединой.

— Здравствуйте, — сказала она хрипло. — Вы мать Сергея?

— Да, — я напряглась. — А вы...

— Светина мать, — она смотрела куда-то мимо меня. — Можно войти? Поговорить надо.

Я впустила её. Настя выглянула из кухни, нахмурилась.

— Чаю? — предложила я, не зная, что ещё сказать.

— Нет, спасибо, — женщина присела на краешек стула в прихожей. — Я только на минуту. Вы знаете, где моя дочь?

— Нет, — я растерялась. — Она к вам не вернулась?

— Не ко мне, — женщина покачала головой. — К своему бывшему. С которым до вашего сына жила.

Я замерла. Вот оно что.

— Я знаю, что они не поладили, — продолжала женщина. — Света мне рассказала, что вы против их брака. Что не хотите её прописывать.

— Это не совсем...

— Да ладно, — она махнула рукой. — Я не осуждаю. Сама бы так поступила. Квартира — это святое.

Я молчала, не зная, куда это всё приведёт.

— Я вот что сказать хотела, — она подняла на меня глаза. — Нет у неё никакой беременности. И не было. Она всегда так делает. Это у неё... способ такой.

— Способ? — переспросила я.

— Ну да. Женить на себе. Потом прописаться. А дальше — дело техники.

— В каком смысле?

— Она уже одну квартиру так отсудила. У первого мужа. Прописалась, потом развелась, потребовала долю. Продали, разделили. Её доля ушла на долги, а парень остался на улице.

Я почувствовала, как холодеет спина.

— А второй, к которому она сейчас вернулась, уже прописал её, — продолжала женщина. — Через полгода будет то же самое, вот увидите.

— Зачем вы мне это рассказываете? — спросила я тихо.

— Затем, что я не хочу, чтобы она и вашего сына обманула, — женщина встала. — Я мать плохая, знаю. Но совсем уж конченой не стала. Света нигде не работает, только мужиков меняет. И с каждого что-то имеет. А потом — следующий.

Она направилась к двери.

— Так что если она объявится снова, требовать алименты начнёт — не верьте ей. Никакого ребёнка нет и не будет. Это всё... представление.

И ушла, плотно закрыв за собой дверь.

Я стояла в прихожей. И пыталась осмыслить услышанное. В кухонном проёме появилась Настя. Бледная, с широко раскрытыми глазами.

— Это правда? Это всё было подстроено?

Я кивнула:

— Похоже на то.

Когда вернулся Серёжа, мы ничего ему не сказали. Решили, что он и так достаточно пережил. Пусть думает, что Света просто выбрала прописку, а не любовь. Это проще принять, чем осознать, что тебя использовали в масштабной афере.

Прошло три месяца. Жизнь постепенно налаживалась. Серёжа почти не вспоминал о Свете. Только иногда замирал, глядя в одну точку, и я знала — думает о ней. О том, что могло бы быть.

Мы сидели на кухне втроём, ужинали. Впервые за долгое время. Было спокойно и почти хорошо.

— Я познакомился с девушкой, — вдруг сказал Серёжа. — На работе.

Мы с Настей переглянулись.

— Правда? — осторожно спросила я. — И как она?

— Нормальная, — он пожал плечами. — Работаем вместе уже год. Она программист.

— Пригласи её к нам, — предложила Настя. — Познакомимся.

Серёжа покачал головой:

— Рано пока. Мы только начали общаться.

— Ну, когда будешь готов, — я старалась говорить непринуждённо.

— Но я хочу сразу сказать, — он поднял голову и посмотрел мне в глаза. — Если... когда у нас всё станет серьёзно, мы будем снимать квартиру. Я не приведу её сюда жить.

— Серёж, не нужно...

— Нужно, мам, — он был серьёзен как никогда. — У нас будет своё жильё. Своя жизнь. Без... всего этого.

Я кивнула. Он прав. Так будет лучше для всех.

Настя улыбнулась брату:

— Это правильно, Серёж. Любовь — это когда строишь вместе, с нуля. А не когда требуешь готовое.

Я смотрела на своих детей и думала: мы вовремя остановились. Вовремя поняли, что к чему. И наверное, это главное.

Квартира осталась нашей. А Света... что ж, она выбрала прописку. А не любовь.

История Евгении.