Да, дом был только в чертежах, которые он, не доверяя никому, чертил, высунул язык от усердия, по ночам на вахте. Но, главное, участок уже есть. Выбирал он долго, отказавшись от места, где стояла родительская развалюха. Место ему там не нравилось. Мало и тесно. Домишко стоял зажатый с двух сторон хоромами, как говорила его мать, а Петрову хотелось размаха. Чтобы его дом был виден, и никто не давил на него ни справа, ни слева. Поэтому он ходил по деревне, в редкие свои приезды и искал место. Извел Светку, свою одноклассницу и главу поселкового совета.
Как только Серега появлялся на пороге ее кабинета, Светке становилось дурно оттого, что он опять начнет бубнить, про то, что место, которое она ему предлагает, не подходит для его дворца.
— Как есть ты меня, Серега извел уже со своим домом! Чтоб тебе пусто было! — нервничала Светка и шла красными пятнами. Ничего не изменилось, как в школе, когда Серега ей засовывал дохлую мышь в портфель или швырялся в нее снежками. — Сколько можно! Это не то, это не это! Надоел!
Но в предпоследний приезд, она сама зашла к нему в родительский дом, где Серега обитал, доживал до своего дворца.
— Нашла тебе участок. Городские отказались, готовы продать. На самом въезде в деревню, перед прудом.
Место и впрямь было замечательное, Серега ходил и вздыхал мимо него. Даже и не предполагал, что его можно купить, иначе бы сам поехал к хозяевам и заставил бы продать. Место было на взгорочке, вид был на всю деревню, на пруд и на дальние дали. Вот в таком месте Серега и мечтал жить.
Документы оформил быстро, даже торговаться не стал. И на следующей вахте перечертил план дома, так, чтобы была у него большая веранда с видом на пруд. Он уже представлял, как будет летними вечерами за большим, непременно дубовым и тяжелым столом пить чай и любоваться закатами. Посадит сад, деревья там всякие, кусты, огород.
Но огород — это будет не его забота, а бабья. Про это еще предстоит подумать, потому что предполагаемым огородом заниматься у Сереги еще некому. Взять бы Светку в жены, такая бы получилась партия солидная. Дом, он и Светка глава поселкового совета. Но Светка замужем за трактористом. А другой кандидатуры нет.
Так вот, будет он пить чай летними вечерами любоваться закатами, с женой непременно на глазах у всей деревни. Ну а что, он не украл, честно заработал, имеет право.
И вот размышляя на вокзале о красном профиле на крышу и, дожидаясь своей электричке, Петров столкнулся с неопрятной старухой. Старуха просила милостыню и загораживала ему проход. Петров буркунул:
— Пусти старая, чего расселась на дороге!
— Подай, голубчик, бабушке! — и подмигнула ему.
— Работать надо было, старая и пенсия была бы, как у всех!
Серега пихнул ее сумкой, но старуха не подвинулась.
— Пусти, старая! — рассвирепел Петров.
— Давай я тебе о судьбе твоей расскажу, а ты мне денюжку дашь, — она опять подмигнула ему, — все по-честному. Я ее заработаю.
— Если б ты, старая судьбу-то знала, то на паперти б не сидела, — огрызнулся Серега. — Проваливай.
— Как хочешь, только вот что я тебе скажу, соколик, — старуха посмотрела прямо в глаза Петрову, да так, что у него все сжалось внутри, он закашлялся, стараясь скрыть чувство страха, нахлынувшее на него. — А скажу я тебе, — старуха опустила глаза и опять стала обычной попрошайкой, — не надо тебе крышу красным крыть. Сделай по старинке, как у твоей матери-покойницы.
— Дура старая, — огрызнулся Серега, кинул старухе полтинник и еще раз пихнув сумкой торопливо пошел к электричке.
— Дура, я, может, и старая, только не упрямая, как ты. Слушай меня и все у тебя сбудется: и веранда, и чай.
Серега сматерился, плюнул старухе под ноги и пожалел отданных денег, пригодились бы для дома.
— Куркуль ты, — усмехнулась старуха и пропала в толпе.
Серега сел в электричку и всю дорогу тоскливо смотрел в окно, на проносящиеся деревни. Часто мелькали зажиточные дома, крытые профилем, но все каким-то невразумительным: синим, зеленым. Серега, в конце концов, озлился, вспомнив старуху, и отвернулся от окна. На соседней скамейке сидела миловидная женщина. Чем-то напоминала Светку, но моложе. Читала журнал.
Вот на такой бы, пожалуй, и женился, подумал Серега и стал внимательно ее разглядывать. Стройные ноги, туфельки. Городская, наверное. Но загар уже есть не городской ровный, а огородный. Может дачница. Но на дачу в туфлях на каблуках не ездят. Он внимательно посмотрел на нее.
Черт знает этих баб, рассердился Серега. Такая и не поймешь: городская или деревенская. Но на такой бы, пожалуй, и женился.
Так и ехал, разглядывал ее. Она почувствовала настойчивые взгляды Сереги и подняла глаза. Улыбнулась. И стала собираться выходить. Серега отвернулся и посмотрел в окно.
— Черт, — чуть не проехал свою станцию. Дернул сумку и выскочил в тамбур за женщиной.
Серега помог ей спуститься, подал руку. Она опять улыбнулась и сказала:
— Спасибо.
Серега решился:
— Такая нарядная женщина и в деревне живет?
Она опять улыбнулась и не ответила.
До деревни было шагать с километр. Они шли и молчали. Серега измаялся, как начать разговор. Придумывал, чтобы было не пошло, а достойно. Но в голову ничего не легло, кроме «что, такая красивая в деревне забыла». Причем это крутилось старухиным противным голосом.
Так и промолчали всю дорогу. Когда дошли до поселкового совета, она опять улыбнулась:
— Редко с кем можно так помолчать. Спасибо, — и повернула на другую улицу.
У Сереги поднялось настроение, он дошагал до своей развалюхи и весь вечер, пока топил баню, готовил есть, сидел над чертежами, мурлыкал какие-то обрывки песен.
Через полгода Серега подвел дом под крышу. Со дня на день должны привезти красный профиль. Осталось-то всего ничего! К лету он переедет в новый дом, жениться и заживет, наконец, как мечтал все эти годы. Он каждый день выходил на веранду, примеривался, где поставит стол, уже представлял закаты и чаепитие. Свадьбу с той из электрички сыграют летом, в полностью готовом доме. Люда, как оказалось, приезжала к Светке, была ее какой-то дальней родней из соседнего села.
Светка ее отговаривала, жаловалась, что Серега из нее душу вынул, пока этот дом строил. Но Люда улыбалась и твердила, что Сережа у нее самый лучший.
Профиль приехал того самого красного цвета. Серега перепроверил все листы, чтобы в точности совпадали по оттенку. Водитель весь извелся и ругался матом на Серегу. Тот молчал и проверял. Потом подписал все бумаги и, назло водиле, не дал ему на чай, хотя тот усердно намекал.
Пара дней и все.
Крыша будет на месте, а там отделка! Он сразу снесет материну развалюху, и землю продаст.
Половина крыши уже закрыта.
Сегодня еще пара листов. Он примерил, закрепил наскоро. Может, еще один? Тогда все готово. Серега стоял на стремянке размышляя, успеет или нет, до темна закрыть крышу.
С города ползли тучи. Не нужен дождь-то сегодня, не вовремя. Серега посмотрел и полез крепить профиль. Лист закрепил, решил перекурить и понаблюдать за тучей. Она подползала медленно, придавливая деревню тяжелым брюхом. Стало тихо, как перед большой грозой. Потом ветер рванул из рук Сереги сигарету, затушил тлеющий огонек. Серега сплюнул со злости — не успел.
Ветер крепчал. Успеть бы закрепить второй лист, а третий, будь он неладен, завтра. Ветер плюнул ему в лицо песком. Серега зажмурился, стараясь проморгаться. В глаза насыпало, он ничего не видел. Только услышал, как от следующего порыва ветра сорвало лист профиля и он сначала тяжело, а потом подгоняемый ветром полетел навстречу Сереге.
Его нашли только утром. Сереге отрубило голову красным листом профиля. Лицо у него было удивленное и злое. Его похоронили всем миром. Родственников у него не осталось. А дом так и остался стоять недостроенным, пока не зарос весь сорняками и, быстро разросшимися, тонкими осинками.
#шестаковагалина #рассказ #интересныеистории #психология #отношения #жизнь
Комментарии 3