Я наказывал детей немало.

Вот они как-то сказали: «Мы хотим черепаху». — «Вы будете за ней ухаживать?» — «Будем, конечно!» Ну хорошо, черепаха. Три дня дети с ней провозились. На четвёртый день я приезжаю на дачу в три часа утра: коробка с черепахой пустая. Я подымаю их, сонных, говорю: «Где черепаха?» Отвечают что-то невнятное. Я говорю: «Искать». И до 6 утра они искали с фонарями черепаху. Принесли её все грязные, перемазавшиеся, зарёванные, положили в коробку. Я говорю: «Так может быть отдадим её туда, где она нужнее, где за ней будут ухаживать? В живой уголок, да?» — «Да».
Такие моменты — это принципиально, это на всю жизнь, потому что это про ответственность за живое существо. И конечно, ничего нет ужасней несправедливого наказания.
Я помню, как воспитывали меня. Самое страшное — это несправедливость наказания. И ещё я помню, когда моя мама очень несправедливо обидела маленького Тему, моего сына. Я матери никогда не смел ничего сказать, это было под запретом. И я впервые в жизни сказал: «Мама, это несправедливо, это неправильно». И мама нашла путь, очень сложный, для того, чтобы восстановить
отношения с Тёмой.
Никита Михалков.