Предыдущая публикация
Сыч Федор Гордеевич
Родился 14.2.1962 г. в с. Цишкавка Речицкого района Гомельской области. Белорус. Член ВЛКСМ. Мать, Наталья Федоровна, И отец, Гордей Федорович, животноводы. В 1977 г. окончил Чырвонадубровскую восьмилетнюю школу, в 1979 г. - Каравацицкую среднюю школу. Работал на Гомельском химическом заводе. В марте 1982 г. призван в Советскую Армию Гомельским ГВК. Служил в Афганистане. Рядовой Ф. Г. Сыч погиб 3.12.1983 г. Похоронен в с. Цишкавка. Посмертно награжден орденом Красной Звезды. В Красно-Дубровской школе оформлен стенд, посвященный Ф. Г. Сычу.
3 письма Ф. Г. Сыча родным
НЕ датирована
Дела мои идут нормально. Служба тоже. Вот уже наступила весна, и у нас жара, ну, конечно, еще не так, как летом. Здесь погода, как у нас летом в самые жарки дни, сейчас цветут мандарины, знаете, какой запах хороший. Вообще, вот мы недавно с Переводчик посадили помидоры, как раз к маю у нас будут свои помидоры. Здесь вообще, можно сказать, круглый год могут расти помидоры и другие овощи ...
Розы на граните
Он был в семье старшим. Наташа и Людмила - его младшие сестры. В семье, да и среди сверстников он отличался любопытством, трудолюбием. Вместе с сестрами выращивал цветы на клумбах около дома, собирал их на лугу возле искусственного водоема рядом с деревней. Знал лес и умел собирать грыбьи, черники, земляники. Славился как рыбак, часто с ребятами не только
412
купался в узкой речушке Бонда, но и ловил рыбу. Ежегодно весной вместе с отцом отправлялся в березовую рощу "Вязенскае» и привозил оттуда баклаги душистого березового сока. Наконец, он был в семье первым помощником, помогал сажать и убирать картошку. Косил сено.
Учительница Лидия Михайловна Ярац, которая четыре года была я го классным руководителем, а также биолог Юлия Леонтьевна Михалка рассказывают, с каким восторгом Федор работал в кружке юннатов. Зимой мастерил в школьной мастерской скворечники, развешивал их в школьном саду, кормил птиц. Весной готовил клумбы, грядки и вместе с девушками сеял цветы, огурцы, высаживал помидоры. А в школьном сочинении о своей будущей профессии писал, что его мечта - растить хлеб. Он хотел стать агрономом.
В тот год их было двадцать. Двадцать выпускников. Восемь девушек и двенадцать юношей. Все юноши были солдатами, солдатами мирного времени.
Федор Сыч также стал солдатом.
Афганские горы такие высокие, что их коричневые склоны смотрят в иллюминаторы вертолета с двух сторон и пугают своей близостью. Отвести взгляд от них, величественно и медленно проплывающую мимо, почти невозможно. Ребята замолкают и смотрят, смотрят, смотрят ... О чем думают в эти необычные минуты они, бойцы мотострелкового взвода? Что ждет их на этой необычной земле? Там, в «учебке», им много о ней говорили. Кажется, подробно изучили ее, узнали об истории. Готовили себя к тяжелым испытаниям. Но это было там. А теперь вот они, горы, за стеклом. Зачарованно смотрит в окно Сергей железку с Гродненщины, бережно прижимает к себе зачехленным снайперскую винтовку. Не сводит глаз от окна Коля Черняк из Житомира. Непонятные чувства и мысли у лейтенанта Кузавков, который уже два года служит здесь. 3 его скупых рассказал ребята поняли, что ему много пришлось пережить и в первую очередь акклиматизироваться: летом же бывает здесь до 70 градусов тепла. Федор окидывает взглядом эту новую для него семью, и, крепче сжимая в руках ствол зачехленным пулемета, успокаивается - с такими парнями можно служить.
Первое боевое крещение пулеметчик Сыч, как и его новые боевые друзья, получил вскоре после прибытия на место службы. Необходимо было помочь афганским войскам в разгроме душманской банды в небольшом кишлаке Газон. Увидев наступление взвода, банда акапалася на дороге, которая вела к кишлака.
Вражеский пулемет не умолкал ни на минуту. Пришлось залечь. Федор
наступал в центре отделения. Он выбрал на горячем камне удобное место, припал лицом к пулемету, как будто слился с ним в одно, и стрелял. I, если душманской пулемет замолчал, лейтенант Кузавка поднял взвод в атаку.
Тяжелое дыхание друзей, что бе-гут рядом, глухой топот солдатских бо-тов, шуршание камней, беспорядочная стрельба и ... частые удары сердца. I еще - душманы, которые убегают, - вот что запомнившаяся Федору в этой первой боевой атаке. В стрелковой ячейке, куда он вскочил, еще дышал жаром вражеский пулемет. Рядом расстреляна лента. В углу - две новые, нетронутые. А впереди в углу - несколько цинковых коробок, мешок с патронами.
Рядом на бруствере валялись английской ская винтовка «Бур», несколько зеленых американских гранат, пустая фляжка.
А бой продолжался. Отстреливая ся на ходу, душманы бросились в киш-лак. I оттуда, спрятавшись в домах, за низкими каменными заборами, снова открыли стрельбу. Особенно сильный огонь вели из крайнего дома. Свинца-вые потоки пуль буквально поли-вали каждый метр каменистой земле. Был тяжело ранен стрелок Чарадник.
Взвод рассыпался по лощине.
- Усилить огонь по крайнем доме! - Скомандовал лейтенант.
Федор направился туда огонь своего пулемета.
Вдруг из окна повалил густой дым. Стрельба на мгновение затихла. Бойцы снова бросились в атаку ...
До небольшой площадки в центре кишлака сходились жители, многие - с поднятыми руками. А из горящего крайнего дома дэхкане вытащили мертвое обгоревшее тело.
- Ахмед-отар, - постоянно повторяли они, указывая на труп.
Перевода это не требует, отар - враг. Так афганцы называют душ-манов. Это был главарь банды. Он тут орудовал два месяца.
Все члены банды - двенадцать душманов - сложили оружие.
Их было много, таких боев, в шасцидесяциградусную жару и прохладной афганской ночью, в ущельях и в кишлак, на горных афганских дорогах. I никто из наших ребят не был застрахован от душманской пуль. В одном из писем Федор писал матери: "Здесь много опасностей и риска. Но надо быть начеку. Мы не лезем на рожон, но всякое бывает!. I во втором:" В народе говорят: солдат спит, а служба идет. Но у нас спать нельзя, а то можно без головы остаться ".
А уже в конце службы сестре Людмиле писал: "Люда, я пишу тебе письмо, а вокруг стреляют. Раньше как-то страшно было. А теперь даже внимания не обращаешь".
Откуда это? Каждому же человеку, да и Федору, безусловно, присуще чувство страха. В своих письмах Фёдар сам отвечал на этот вопрос.
Речь идет о его армейском опыте, их повседневной "обычной" работе, солдатской дружбе, взаимопомощи и, наконец, доверие. Все это, вместе взятое, явилось залогом силы, мужества и бесстрашия. I тогда, когда охраняли поля первых крестьянских кооперативов, и когда вместе с афганскими солдатами выбивал из ущелья банду Махмудшаха, и когда сопровождал колонну с мирными грузами. Всегда, когда он, Федор Сыч, выполнял свой долг человека, который пришел на помощь попавшему в беду соседу.
Сколько увидел он за двадцать меся цев службы! Товарищ спасал товарища, успевая первый послать пулю в душманской снайпера, что целился в друга. I в раненых не было сомнения - их никогда и ни за что не оставят - вынесут. Потому что чувства эти воспитан в наших ребят с детства.
Там, в родной Цишкавцы, Федор не верил в то, что человек может стрелять в человека. Просто он никогда не задумывался об этом. А то, что читал об этом в книгах, смотрел в кино, было для него, как и для других его сверстников, каким-то далеким. Надо было увидеть кровь товарищей, чтобы поверить в реальность существования врагов, которые смотрели на него через прицелы автоматов.
Письма ... Письма матери, отцу, сестрам. Письма друзьям. В них - вся его жизнь, его мечты и расстройства, радости и стремления, интересы и желания. Его армейская служба. Наконец, мир его восприятий. I дома, на родной земле, и на земле афганской.
Писем не так уж много.
"Не так уж часто мне выпадает время написать письмо, - написал он однажды родным. - Но вы не волнуйтесь. У меня все в порядке".
В письмах духовный мир этого простого белорусского парня. Почти в каждом из них он интересуется здоровьем родных. "Мама, съезди в поликлинику и купи себе очки" интересуется жизнью сельской молодежи, ее отдыхом, интересами. Спрашивает, кто из них женился. "Напишите, сколько свадеб сыграли за время моего отсутствия"
Огорчился однажды: "Иногда становится как-то обидно. Думаешь, будто специально. Я пошел в армию, и все начали жениться и замуж выходить".
Он следил за строительством нового водоема в колхозе: "Приеду из армии - ох и половим рыбы в водоеме".
А когда наступило время весенних работ, Федор, хлебороб в душе, спрашивал у родителей, как они подготовились к сезону. I писал: "Мама, как мне хотелось бы поесть молодого картофеля. Такой, как когда-то готовила ты, по-белорусски".
I второе: "Наверное, вы уже пьете березовый сок, а тут даже берез нет. Я также хотел бы выпить стакан сока".
Но больше всего он писал о цветах: "Сейчас цветет миндаль! Знаете, какой запах!". "Мама, ты себе не можешь представить, как красиво здесь цветут розы, как приятно пахнут. Они цветут год, но особенно красиво - зимой".
"Люда, я положил тебе в конверт лепестки роз. Представь себе, что я дарю букет живых роз в день твоего рождения".
А когда побывал во дворце шаха, написал сестре: "Люда, ты даже не представляешь, как здесь красиво. Меня особенно поразили люстры. Они - из хрусталя. Баццам ромашки".
В письме он писал о скором вступлении в партию, о будущей учебе: "Говорят, те, кто служил в Афганистане станет, имеют преимущество при поступлении на учебу".
I, конечно же, скучал. "Вот уже год, как я снега не видел. Скучаю по зиме, по снегу. Мне кажется, что если я приеду из армии - буду бояться холода".
"Домой приеду летом. Обязательно съездим на речку деньки на три-четыре. Хочется побыть одному, уху сварить, посидеть возле речки вечером".
Последнее письмо он написал другу Александру. Но отправить его не успел. Оно осталось в альбоме. В есть одна деталь - "быстро идем на задание".
Тот декабрьский день начался обычно.
Ранний падъём, зарядка, солдатское завтрак. Выглянула из за гор солнца, зимняя, прохладный, но оно обещало быстро потеплеть. Почему-то вспомнился дом. Казалось, что не был там целую вечность. Племянник Володя пошел в первый класс. Наташа успела замуж выйти. Людмила поступила в торговый техникум в Гомеле ...
I вдруг - боевая тревога. Когда звучит ее тревожный сигнал, - раздумывать некогда. Таких тревог было много. У каждого солдата, командира все доведено до автоматизма. На сборы всего несколько минут. Федор со своим неизменным пулеметом занял привычное место в "бэтээры". I вот уже боевая колонна движется по горной дороге. Федор смотрит на смуглые, почти черные, обожженные афганским солнцем, суровые и решительные лица боевых друзей. Почему-то нога дался первый вертолетный полет. Много времени прошло с тех пор, полных двадцать месяцев. Он вырос, возмужал. Много человеческих страданий увидел. Стал понимать и чувствовать заботы и чаяния афганских людей. Их лица, срезанные глубокими складками, вызвали чувство сострадания ...
А что ждет их сегодня?
Дорога круто повернула вправо, в глубокое ущелье. Оттуда клубились густые валы черного дыма, тянуло удушающим запахом жженого мазута, доносились отдаленные выстрелы. Федор понял - душманы напали на колонну с горючим, поджег ее. Если "бэтээр" остановился перед горящей колонной с цистернами, оттуда, из ущелья, возобновилась стрельба. Автоматные и пулеметные очереди, умноженные горным эхом, метались между скал, сливаясь в непрерывный грохот.
Видно, душманы окопались здесь надолго. Когда шквал огня уменьшился, солдаты через нижний люк один за другим покинули боевую машину, рассыпался вдоль каменистого насыпи для ведения боя. Уже вело прицельный огонь по врагу отделение сержанта Казака, которое разместилось слева. Федор вскинул свой РПК, широкими и уверенными шагами направился к черному каменного осколка у обочины. Они заняли удобную позицию метров за сто от дороги. Рядом с Федором огонь по врагу вел сержант Черняк.
- Федя, уперся огоньке по пулемету, - то ли приказал, то ли просто посоветовал сержант.
Федор и сам видел перед собой врагов, что стреляли. Он открыл по ним э прицельный огонь, и В голове стоял сплошной гул, к с пулеметной стрельбы примешались i глухие гранатные взрывы. Захлебнулся. пулемет, по которым стрелял Сыч.
- Взвод, приготовиться к атаке! - Раздался слева голос лейтенанта
Кузавков. и Стрельба затихла. Взвод замер в напряжении. Молчали и душманы.
"В атаку! .."-Крикнул командир.
Федор легко вскочил из-за своего. укрытия, сделал несколько прыжков. I вдруг что-то тупое, раскаленное ударило в грудь. Судорожно схватил в свете за сердце правой рукой, стараясь не выпустить пулемет, Федор медленно начал падать на каменистую обочину ... Чьи-то сильные, пахнущие гарью руки подхватили его.
- Что с тобой, Федя? - Услышал он голос сержанта Черняка.
- Видно, отвоевался, - как-то сдержанно ответил солдат.
Взвод пошел вперед, там снова возобновилась стрельба. Они остались вдвоем. Сержант, стараясь не причинить боли раненых бойцу, подтащил его к застыв на дороге "Бэтээр", прижал к теплой резины колеса.
Федору становилось трудно дышать. Он ловил воздух широко открытым ртом. В глазах плыли какие-то бесцветные круги.
Командир расстегнул куртку, разорвал майку. В левой части груди чуть ниже сердца увидел красное пятно. Быстро перевязал рану. Но кровь остановить было невозможно - пуля прошла насквозь. Командир приподнял Федора. Глаза его прасвятлилися. Он прошептал:
- Как там наши? .. Напишите родным ... Я так любил их ...
Бой еще гремел где-то внизу.
I на этот раз банда душманов была разбита.
А он, пулеметчик Федор Сыч, умер в командира отделения Черняка на руках.
Он же проводил своего бессменного неутомимого пулеметчика в последний путь на Родину, солдата, который до конца выполнил свой солдатский интернациональный долг.
А в Цишкавку, в его родной крестьянский дом, Пришло письмо. Вот его содержание:
"Уважаемые Гордей Федорович и Наталья Федоровна. 3 чувством горя и скорби сообщаем о гибели Вашего сына Сыча Федора Гордеевича в бою. За время прохождения службы в нашей части Федор заслужил самые высокие слова благодарности за выполнение своего воинского обя-связку. Поверьте, нам очень трудно писать слово «был», но Федор действительно был мужественным воином, до конца выполнил свой интернациональный обя-пучков перед народом и нашей советской Родиной.
Своей работой он по праву завоевал любовь сослуживцев и старших командиров, их уважение. Товарищи по службе всегда видели в нем надежного друга и верного товарища, готового всегда, в любой обстановке
прийти на помощь. Федору были присущи высокие морально-политические качества, а также мужество и смелость.
Память о Вашем сыне насегда сохранится в сердцах его боевых товарищей и командирав ... ».
Похоронили Федора в самом центре родной деревни Цишкавка. 3 всеми солдатскими почестями. Двенадцать раз деревенское воздух разрывали автоматные очереди салюта.
Свежестью, торжественностью и величием отливает на черном граните памятника орден Красной Звезды. I горят у его подножия розы - любимые цветы Федора.
В. Яремчук.
Следующая публикация
Нет комментариев