Предыдущая публикация
Чеботарёв Сергей Иванович
ОШИБКИ, СТОИМОСТЬЮ В ЖИЗНЬ
Кто не восприемлет негативную информацию о событиях в Афганистане, для кого слова, идущие в разрез с собственной точкой зрения на оценку событий, становятся клеветой на всё, что происходило там, "за речкой" лучше пусть сразу закрывают эти странички. В моём повествовании я высказываю свою, пусть и чисто субъективную оценку некоторых случаев, которые имели место со мной или рассказаны мне очевидцами. Допускаю, это очень неприятные факты, но и держать в себе, внутренне переживать их ещё и ещё раз просто не хватает сил. Выскажусь, поделюсь своими впечатлениями- может быть станет легче. Память, память! Кто и когда сможет на научной основе, а не догадками, предположениями, объяснить её избирательность? Почему, какие-то эпизоды жизни остаются в памяти до самой старости, а иные - пропадают, стираются через короткий отрезок времени? Зачем тяжёлые воспоминания заставляют волноваться, появляются внезапно в поле "внутреннего" зрения, не дают спокойно спать ночью? С чем связано то, что достаточно небольшого толчка извне, чтобы привести в действие видения о далёких, смертельно опасных, но таких дорогих годах пребывания в Афганистане. Сколько вопросов, и так мало ответов на них.
Совсем недавно у меня состоялся разговор-воспоминания с подполковником в запасе Гранкиным Олегом Вячеславовичем. Также как и я он в 1979 году окончил артиллерийское училище, только я Одесское, а он Ленинградское. Почти одновременно, в 1981 году мы были направлены служить в Афганистан, опять же, я в 201, а он в 108 мотострелковые дивизии. Судьбе не было дано свести нас во время ведения боевых действий, да и в последующей службе в армии. Но, вот высказанные друг другу воспоминания, позволили выявить много общего, массу похожих эпизодов и практически одинаковое восприятие событий тех, уже далёких для нас, лет.
И речь пошла как раз о том, как дёшево стоила "за речкой" жизнь не только местного, порой враждебного нам и вооружённого населения, но и советских военнослужащих. Причём стоимость жизни, не редко, определялась и оценивалась обладателем самой этой жизни. Не хочу в данном рассказе акцентировать внимание на тех моментах, когда ТАМ, под давлением сложившейся обстановки, наш советский военный человек, с оружием в руках, принимал решение пожертвовать своей жизнью ради спасения жизней товарищей. Да и случаи, когда шурави, не желая сдаться в плен басмачам сам прекращал своё существование, описаны на настоящий момент довольно обширно.
Как-то мне пришлось слышать или читать, что при возвращении из госпиталя, самостоятельно и без оружия, один советский офицер в Афганистане подвергся нападению бандитов. Предпочтя смерть позорному плену, он сумел выхватить автомат у одного из бандитов, и погиб во время перестрелки с "духами". Геройская смерть! Но, какая бессмысленная. К какому разряду стоит отнести её?
Мне кажется, что стоит вспомнить те несуразные случаи, когда жизнь ставилась на противоположную чашу весов с совершёнными своими или чужими ошибками. А таковые моменты за девять лет войны в ДРА исчислялись даже не десятками и сотнями, а порой - тысячами случаев. Я не ставлю себе задачи кого-то изобличить, "облить помоями", сделать объектом всеобщего злословия и ненависти. Да и вообще, ничьи "личности" цеплять не буду. Просто постараюсь описать те негативные случаи, с которыми мне пришлось столкнуться, или которые мне известны из достоверных источников, и дать им субъективную оценку. Не обессудьте. Как говорят, "ничего личного!"
Русские, советские, российские, ну, в общем, восточнославянские сатирики неоднократно в своих выступлениях "проходились" по особенностям нашего характера. И то мы делаем не так, как всё остальное человечество, и это свойственно только нам. Я не хочу повторять всё то, что уже давно подчёркнуто огромным количеством людей. Да и, сказать по правде, мне это не под силу. Только вот на неистребимый славянский фатализм и пох...м, волей невольно приходится обращать внимание. Где ещё, в какой стране, подкинутая вверх монетка определяет направление и последовательность дальнейших действий? Кто ещё перед принятием ответственного решения говорит: "А, будь что будет! Бог не выдаст, свинья не съест"? Не сомневаюсь, многие согласятся и подтвердят мою точку зрения. А кстати! Знатоки английского, немецкого, французского и других "импортных" языков. Попробуйте дословно перевести с русского и не потерять смысл выражения: "Чему быть, тому не миновать!" Ну, как, получилось? Только вот в большинстве случаев принятые под воздействием вышеуказанных способов решения чреваты потерей благополучия, каких-то материальных средств, ухудшением взаимиотношений и т.д, и т.п. А вот в условиях боевой обстановки, частенько, это могло стоить здоровья, а то и жизни. И, что самое удивительное, как правило, очень многие случаи "глупой смерти" (само по себе бестолковое выражение, как будто смерть может быть "умной"), "неоправданных потерь", как 200, так и 300, виновниками которых были или сами пострадавшие, или другие участники драмы, становились, в определённых пределах Афганистана, достоянием гласности. Однако, почему-то считалось постыдным сообщить родителям и близким, что их сын (муж, отец) погиб по собственной или чужой халатности, бездарности и разгильдяйству, и довольно далеко от района ведения боевых действий. Гораздо проще и легче написать "Погиб в бою, честно исполнив воинский долг". "Списать на боевые потери" и выбросить из памяти. Героическое не забывается, глупое и нелепое - стараемся забыть. Ведь и в Афганистане командиров разных степеней очень сильно "гоняли" даже за бытовые травмы, не говоря уж об увечьях и смерти подчинённых. В тоже время война, чаще всего, давала возможности и повод уйти от ответственности за нарушения, недисциплинированность и ошибки подчинённых.
Интересно, кто-нибудь задавался целью провести независимый анализ общих потерь в ДРА, разделив их на "боевые" и "не боевые". Что-то мне подсказывает, что боевые потери, то есть, полученные непосредственно в результате боя с противником, составили бы половину, или чуть больше, от всех потерь наших войск. Из чего я делаю такой вывод? Да просто перед глазами и в памяти стоит наш, 3-й горнострелковый батальон. За четырёхлетнюю историю боевых действий в ДРА, которая мне известна, в миномётной батарее погибло восемь человек. Из них в непосредственном бою - шестеро: один случай - сразу четверо, попав в засаду, другой - двое, находясь в кузове машины и попав под плотный обстрел из стрелкового оружия. Да и в остальных двух горнострелковых ротах, участвовавших в рейдовых операциях, и отдельных взводах батальона безвозвратные потери были относительно незначительные. Возможно, наш батальон был "везучий"? И, даже, как мне не раз подчёркивали, наш район боевых действий был относительно спокойный? А, может быть всё дело в руководителе, командире батальона, который выполнял любой приказ, пользуясь головой, тщательно обдумывая и взвешивая дальнейшее решение? Именно так, а не щёлкая "по-союзному" каблуками и посылая мальчишек-солдат грудью на пулемёты душман! Не стоит меня опровергать и переубеждать. Случаев таких было очень много.
По моим личным наблюдениям, самые, обидные до слёз потери, советские войска несли на дорогах - коммуникационных артериях разной важности и предназначения.
Слабо вооружённые, практически, беззащитные колонны бригады материального обеспечения 40 армии были наиболее лёгкой добычей для "духов". Трасса Хайратон-Кабул. Нна границе зон ответственности 122 и 395 мотострелковых полков, недалеко от города Саманган практически полностью была уничтожена колонна "наливников", следующая из Союза с бензином в цистернах. И сколько раз приходилось мне ухать в этом районе, столько раз около двух десятков обгоревших топливозаправщиков на обочине дороги напоминали о случившейся здесь трагедии. Для устрашения врагов и самоуспокоения им, военным автомобильным колоннам, естественно, давали зенитные установки ЗПУ-2-23, которые устанавливали на платформы грузовых автомобилей. Если применять эту установку на полигоне, получается внушительный эффект. Да и в образе "Шилки" это оружие довольно серьёзное и страшное. Однако, наводчик ЗПУ-2-23 совершенно беззащитен под огнём стрелкового оружия, не говоря уж о гранатомёте. Что бы стоило отцам-командирам с большими звёздами на плечах продумать солидную охрану и оборону таких колонн, даже в ущерб скорости движения колонн. Да и другие способы обеспечения безопасности водителей в пути можно было предусмотреть. Увы!
А кто бывал в городе Баглан? Городок, в общем то, состоит из трёх относительно крупных кишлаков. Во всяком случае, на первый взгляд создаётся именно такое впечатление. Вот между этими кишлаками на обочинах дорог находилось целое кладбище военной, специальной и "цивильной" техники. Возможно, даже в архивах Министерства обороны СССР нельзя найти данные о том количестве техники, которую "спалили духи" на дорогах Афганистана. А ведь в каждой из них сидело от одного и порой до десятка человек в военной форме. И далеко не все они "отделались лёгким испугом". Но этот пример в полной мере можно отнести к чисто боевым. И никто в этом не усомнится.
Посты трубопроводных батальонов, обеспечивавшие перекачку нефтепродуктов по двум "ниткам" труб из Союза в Кабул. Ходили упорные слухи, что бойцы трубопроводного батальона - это самые богатые, в денежном отношении, советские люди на территории Афгана. Ведь большая часть частной афганской техники нелегально заправлялась за счёт этих труб. Не хочу утверждать или опротестовывать данные слухи. Знаю, что это были и самые "бедные" люди. Хоть почти на каждом гарнизоне "трубачей" в качестве охраны находились боевые машины, БТР или БМП, для устранения пробоев на трубах ремонтные машины обычно выходили, почему-то, без броневого прикрытия. То ли беспечность, то ли неисправность бронетехники, то ли нежелание одуревших от безделья солдат и сержантов, слишком долгое время "самоотверженно" обеспечивающих охранение постов. А где же офицеры и прапорщики - начальники этого охранения? И, довольно часто, в местах аварий ремонтные бригады "мужественно" поджидали "духи". Горели машины, горела огненным фонтаном солярка и керосин, гибли люди. Какими "афошками" можно оценить эти потери? Даже эти потери можно, довольно условно, отнести к боевым.
Ну, а теперь стоит перейти к передвижениям по дорогам "неорганизованных" транспортных средств. Не знаю как где, но в нашем полку обычно передвижение небольших хозяйственных колонн было организовано в сопровождении минимум двух бронемашин. Я не беру в учёт колонну рейдового батальона, когда около 50-ти БТР шли маршем вперемешку с "легкобронированными" ГАЗ-66 и более тяжёлыми автомобилями ЗиЛ и Урал. Мне самому (хотя я и был миномётчиком) неоднократно приходилось сопровождать такие колонны в Кундуз, Мазари-Шариф, Саманган. В этом случае просто назначали два БТР-70 из горнострелковых рот батальона с экипажами из водителя и башенного стрелка. Не стану отрицать, что хотя БТРы у нас были хорошо подготовленные, но средняя скорость движения такой колонны снижалась до 50-60 км/час. Зато безопасность обеспечивалась максимально. Однако, как это бывает всегда и везде, довольно часто находились люди "спешащие", стремившиеся выиграть время. Для таких понятие "Авось" нередко заканчивалось плачевно. Не буду скрывать, но и в моей практике отмечался случай, когда я чуть не поплатился за такой же "Авось". Дело было где-то в начале весны 1983 года. Получил я приглашение на день рождения от одного из офицеров батальона. Праздник решено было проводить в гарнизоне "Источник" на Кабульской трассе. Выехал я туда на своём "личном" автомобиле ГАЗ-66, без прикрытия бронетехники, которой, впрочем, у меня и не было. Естественно, по причине необходимости возвращения домой посветлу, выехал обратно часа в четыре вечера. Всё бы ничего, ибо ехать нужно было только 27 километров, если бы в 15 километрах от "Источника" не наткнулся на, стоящую на дороге, разношерстную колонну советских и афганских грузовых машин. Оказалось, в оросительных каналах вдоль дороги, в полутора-двух километрах впереди, засела какая-то банда, обстреливающая все проезжающие машины. Как на грех, ни с нашей, ни с обратной стороны движения не оказалось бронетехники, способной огнём рассеять эту банду. Как это говорилось в одном из популярных фильмов: "Смеркалось!" Помощи ждать, да и вообще, ждать становилось небезопасно, так как скопление техники на дороге свело на нет всякую возможность развернуться, и удрать в случае подхода банды к нам. Именно удрать, бо вступать в открытый бой в данных условиях- полное безумие. Посоветовавшись со своим водителем, как главным исполнителем предстоящей авантюры, решил на предельной скорости проскочить обстреливаемый участок дороги. "Авось!" Разогнали машину где-то до 80-90 км/час (большую скорость мало вероятно можно развить на военной машине), легли головами на двигательный отсек машины (чтобы исключить возможность противником ведения огня по грудным фигурам, сидящим в кабине-"аквариуме"), и наблюдая, я правым, а водитель - левым глазом за дорогой, проскочили опасный участок дороги. Только цоканье пуль по кабине сопровождал наше "триумфальное" бегство. Удачно! Никто не пострадал. Только уже дома, осматривая машину, обнаружили пулевые пробоины в дверце, капоте, кузове и обшивке кабины. Одна из пуль, судя по отверстиям, прошла в сантиметре от коленной чашечки правой ноги водителя. Попади она в ногу, жмущую на педаль газа, машина оказалась бы в кювете, а мы, или на том свете, или в руках у басмачей. Вот такой расклад. На этот раз "Авось" сработал, но где гарантия, что он сработает в следующий раз? Я совершенно не стремлюсь показать себя "героем гражданской войны". Как раз, наоборот. Сейчас, в зрелом возрасте я бы вернулся на "Источник", попросил бы пару БТР-70, и, разметав банду в разные стороны, спокойно приехал бы домой. Но, это сейчас, с холодной головой и холодным рассудком. И таких случаев, который я описал, было уйма. Это уже, на мой взгляд, из категории "не боевых потерь".
Минные поля. Сколько их оставили советские войска на территории "исполнения интернационального долга"? Сколько сотен тысяч противопехотных, противотанковых, направленного действия, "лепестков" и других взрывоопасных предметов осталось в той земле? Сомнение меня берёт, что кто-нибудь, даже приблизительно, сможет ответить на этот вопрос. Много! Очень много! Колоссально много! Мне доподлинно известно, что на период до лета 1983 года 70-80% минных полей, установленных советскими сапёрами, а порой и просто солдатами и офицерами ограниченного контингента советских войск в Афганистане не имели формуляров минного поля. Да! В наших "букварях", именуемых Боевыми уставами, законодательно было закреплено требование, после установки минного поля составить его формуляр, где подробно описывались границы оного, порядок установки мин, расстояние между ними, количество установленных взрывоопасных предметов и другие подробности, необходимые сапёрам для безопасного снятия этого минного поля. Однако, факт остаётся фантом - такие сведения, в основе своей, отсутствовали. Осенью 1982 года, когда наш батальон из категории рейдовых перешёл в охранный, наши подразделения стали гарнизонами на охрану трассы Хайратон-Кабул. При принятии своего гарнизона я поинтересовался у бывшего ранее здесь командира, есть ли вокруг расположения мины? Естественно, противопехотное минное поле было установлено. Установлено на противоположной стороне от охраняемого моста, прикрывая подходы к бронеколпаку. В тоже время мне даже приблизительно не смогли указать границы этого поля. Сообщили только, что установлены мины типа ПМД-6, ПМН, ПОМЗ-2 и сигнальные. Сколько их, как установлены, на каком расстоянии друг от друга? Вполне понятно, всех сержантов и солдат, находящихся со мной на гарнизоне, я строжайше предупредил, чтобы даже близко не подходили в предполагаемым границам минного поля. Для пущей безопасности привёз и растянул на безопасном расстоянии "паутинку" малозаметного препятствия МЗП. Тем более, что частенько в ночное время на поле срабатывали сигнальные мины, которые приводили в действие пробегающие по нему волки и шакалы. Один раз на минном поле подорвалась корова, которая, на радость ночным хищникам, так и осталась там лежать. Однако, в конце октября 1982 года, в то время, когда я находился в отпуске, единственный в батарее солдат-чеченец рядовой Юсупов "оставил" на этом минном поле ногу. Как это обычно бывает, его земляки из Чечни, служившие до нас на этом гарнизоне, сообщили Юсупову, что где-то в начале минного поля (чтобы не нашёл командир или кто-нибудь посторонний) они закопали в землю ящик с купленными вещами и афганями. В связи со срочностью отъезда с гарнизона, ящик "хозяева" забрать не смогли, и попросили это сделать своего земляка. Результат - в неполные двадцать лет калека на всю оставшуюся жизнь. Ему уже больше не были нужны эти вещи и деньги.
Ещё один случай, связанный с минными полями, произошедший на моих глазах и оставшийся в памяти. Это случилось в первый день лета 1982 года. Батальон участвовал в рейдовой операции в районе ущелья Вальян, недалеко от перевала Саланг. Как это бывает обычно, после выполнения задачи дня колонна батальона остановилась на ночёвку недалеко от автомобильной трассы. Рядом находился фруктовый сад, в котором, впрочем, спелых плодов ещё не было. Как это не странно кажется мне, но именно этот сад представлял собой минное поле, установленное нашими (советскими) сапёрами. Можно, вполне определённо предположить, что со стороны этого сада "духи" неоднократно устраивали обстрелы колонн. А ещё, как вариант, что здесь проходили тропы передвижения банд. В общем и целом, гадать не буду, но данный факт имел место. Противопехотное минное поле было, командование о нём знало и вовремя сообщило военнослужащим батальона. Все офицеры, прапорщики, сержанты и солдаты подразделений батальона получили инструктаж и, соответственно, уяснили, что близко к саду подходить опасно для жизни. Уяснили все, кроме одного солдата. Ему, видимо, захотелось испытать судьбу. Результат - подрыв на мине. Причём, результат - остался он жить калекой или умер в госпитале, мне не известен. Но этот случай оказался очень серьёзным, так как изобретательные сапёры усилили мину дополнительным взрывным устройством. Так что, кроме нижних конечностей, пострадали даже живот и грудь. Кто его "тащил" на это минное поле? Вот вам, хоть и во время рейдовой операции, и в боевом подразделении, но, в тоже время, не боевая потеря.
А сколько случаев было, когда личная, прями скажу, индивидуальная ошибка одного человека стоила жизни не только ему, но и окружающим его людям. Не буду приводить в пример, когда неумелое обращение с взрывоопасными предметами, типа граната, мина, тротиловая шашка, отнимали жизнь не только самому "исполнителю", но и его товарищам. Не хочу акцентировать ваше внимание на таковые примеры по той причине, что ни с моими подчинёнными, ни, даже в поле моего зрения, аналогичных происшествий не случалось.
А вот ошибку командира вертолёта, стоившую жизни всего экипажа, мне пришлось наблюдать своими глазами. Именно досадную ошибку, а не что иное. В пункте постоянной дислокации 122 мотострелкового полка, рядом с ограждением городка подготовили и оборудовали импровизированную взлётно-посадочную площадку для вертолётов. Как правило, вертолёты садились именно там. Обычно это происходило буднично, обыденно, сопровождаясь только изрядным столбом пыли, поднимаемой вращением лопастей, да рёвом турбин. Поэтому, перед прилётом и отлётом вертолётов потенциальные пассажиры предпочитали находиться подальше от площадки, а прилетевшие - поскорее покинуть зону искусственного "афганца". Случай, о котором я хочу поведать, произошёл в весенний период 1982 года. Точную дату, к сожалению, я не зафиксировал. Была вторая половина дня, а если точнее, то солнце зависло над маячащими в далике вершинами Мармольских гор. Наступала сумеречная пора. На площадке приземлился вертолёт МИ-8. Из него выскочили несколько прилетевших пассажиров, выбросили пару-тройку мешков с почтой, которые сразу же утащили подбежавшие солдатики из штаба части. Дверь закрылась, вертолёт развернулся носом в сторону Мазари-Шариф, и, в отличии от обычного своего подъёма почти вертикально вверх, начал взлёт "по-самолётному", то есть, с разбегом, постепенно набирая высоту. Только этот разбег внезапно прервался, вертолёт кувырнулся через нос и рухнул на землю. Грохот падения, взрыв и огромный горящий факел сознание запечатлело как один эпизод. Выжить в данном случае не удалось никому. Оказалось, что метрах в 300 от площадки проходила старая, давно не используемая линия афганской телефонно-телеграфной связи. Попросту, металлические столбу высотой метров шесть, по изоляторам которых была протянута медная проволока. Вот за эту проволоку вертолёт и зацепился передней стойкой шасси. Естественно, взлетая с разбегом в сторону заходящего солнца, вертолётчик мог и не заметить эту линию связи. Однако, ошибка имела место. И ошибка роковая.
Ещё что мне врезалось в память, так это какое-то фатальное, навязчивое желание некоторых (далеко не всех) вертолётчиков неоправданно рисковать своей жизнью. Порой, создавалось впечатление, что это желание граничило с каким-то бахвальством, попыткой показать себя этаким "сорви-головой". Было как-то раз, летел я из Кундуза в полк на вертолёте МИ-8. О вылете узнал буквально минут за 10, поэтому запрыгнул в вертолёт почти перед самым взлётом. Экипаж вертолёта увидел мельком только со спины в полуоткрытую дверь. Всё хорошо, полёт нормальный. Пара летит над пустынной местностью. Вдруг вертолёт, пассажиром какового был и я, резко спикировал к земле. Я вообще, высоты боюсь, полёты переношу плохо. По мне, лучше передвигаться, опираясь ступнями, а в худшем случае, и ладонями, но на землю. А тут вдруг такой стремительный полёт к земле. За секунды в голове проскочили все возможные варианты, пытающиеся объяснить пикирование. Сбиты? Вроде взрывов и звуков попадания пуль в корпус не было. Неисправность? Турбины работают без сбоев, наполняя салон вертолёта равномерным рокотом. Атака замеченных душман или их каравана? Тоже нет, ведь ни НУРСы, ни пулеметы не работают. Тогда что? Чёрт с два кто догадается! Оказывается, вертолётчики увидели бегущую по песку лису и решили её придавить передним колесом (чтобы не попортить шкурку). Погоня длилась минуты две-три (кошмарные для меня и других пассажиров), после чего лиса нырнула в нору и оставила "охотников с носом". Бог с ним, с этой охотой. Ну, ассы, ну, мастера, ну, герои. А теперь представьте себе, что не рассчитали, зацепились шасси за камень, бугорок или ещё что-то? "Сальто" вертолёта могло стоить жизни десятку человек. А в чём были бы виноваты пассажиры? В том, что сели именно в этот вертолёт? Не справедливо, глупо, преступно!
А теперь хочется остановиться на случаях, когда виновниками появления 200-х и 300-х становились "братья по оружию". Как много было таких случаев! Не буду скрывать, многие случаи, имеющие шансы для появления убитых и раненых от своего же оружия, заканчивались, слава Богу, благополучно. Везение на грани срыва!
21 августа 1981 года, во время проведения рейдовой операции в "зелёной долине" между Саманганом и Пули-Хумри со мной произошёл подобный и неприятный случай. В 4 часа утра батальон, после ночёвки, отправился проводить зачистку ущелья от местной банды. Через "зелёнку" двигались колонной на машинах и бронетехнике. Впереди нас работали вертолёты огневой поддержки. На всякий случай "обрабатывали" склоны гор и возможные огневые точки "духов". По дороге, где шла колонна нашего батальона, встречались следы "работы" авиации - убитые люди и животные, в основном одиночные. Кое-где возле трупов валялось стрелковое оружие, в основном Буры. Около 6 часов утра вошли в непосредственное огневое соприкосновение с бандой. Пришлось спешиваться и двигаться по горам. Душманы нас методично обстреливали с нескольких огневых точек. Особенно беспокоил огонь из винтовок, ведь после одиночного выстрела определить место огневой точки практически невозможно. Вызвали, с помощью авианаводчика, вертолёты огневой поддержки. Обозначили себя оранжевыми дымами. Мой огневой взвод находился на вершине сопки, назвать которую "горной вершиной" просто не поворачивается язык. Все лежали, ожидая того моменты, когда "отработают" вертолёты и можно будет попытаться двигаться дальше. Миномёты были приведены в боевое положение, несколько мин уже улетело в сторону противника. Но с прилётом авиации стрелять не решались, дабы случайно, по закону подлости, не попасть на траектории полёта мины в своих. Или вертолётчики неправильно поняли ориентировку, или приняли нас за "басмуту", но они "клюнули" носами и накрыли НУРСами мою огневую позицию. Не знаю, что сработало - шестое чувство или что-то иное, однако в момент разрывов НУРСов все мои почти два десятка сержантов и солдат оказались на противоположном от стороны атаки вертолётов скате сопки. Ощущение ниже среднего. В горле застрял комок из пыли, с привкусом сгоревшего тротила. Уши заложило. На счастье никого не задело. Воронки от разрывов снарядов никто не считал, но они равномерно располагались вокруг миномётов и вьюков с минами. Везение? Сказочное везение! Мат в сторону вертолётов и в адрес авианаводчика (чисто за компанию и без злости), новые оранжевые дымы и целеуказательные ракеты в сторону басмачей. Вот и всё, что мы могли сделать, как отреагировать на такой сюрприз со стороны "поддержки с воздуха". Только нам повезло!
Аналогичный случай произошёл и у Олега Гранкина. Точно также вертолёты накрыли горнострелковую роту с приданными средствами. Накрыли основательно, "со знанием дела". Однако в том случае потери составили почти полтора десятка человек.
После этого, незабываемого для меня, обстрела вертолётами неприятности не закончились. В 6.30 снайпер пулей ранил в живот прапорщика Мишку Грошека (командира 2-го огневого взвода батареи). Виноват сам. В бой пошёл в рубашке с погонами. Видите ли, жарко ему. Слишком явно отличался от других, выделялся своим командирским видом. Цель номер один! Снайпер, а быть может, просто неплохой стрелок, долго "гонялся" выстрелами за ним, пока не попал. А ведь в Афганистане, в рейдовом батальоне Грошек прослужил почти два года. Опытный, и такой просчёт. Произвели огневой налёт из миномётов по обороне духов. Басмачи вроде отошли. Грошека на вертолёте отправили в Кундуз. А у нас, честно говоря, пропало всякое желание и рвение гоняться за этой, рассеянной по окрестностям, бандой.
Ну а теперь, почти как в стихотворении: "Вертолёты хорошо, ну а пушки - лучше". Прискорбно, но и коллеги - артиллеристы смогли оставить в памяти пару-тройку моментов, не совсем приятных для воспоминаний.
Один такой случай произошёл 6 декабря 1981 года во время разгрома кишлака Джаркудук, в котором размещалась "школа младших специалистов" и по совместительству "военная академия исламского Афганистана". Группы блокировки заканчивали уже полное окружение этой "духовской учебки". Группа десантников, к которой я был прикреплён в качестве артиллерийского наводчика и заодно инструктором к миномётчикам, закончив ликвидацию последнего перед кишлаком опорного пункта, продвигалась к указанной точке своей дальнейшей обороны-блокировки. Путь к кишлаку, в общем-то, был практически свободен. До него оставалось ещё около 1,5 - 2 километров. По пути к "своей горке" наша группа разогнала ещё две засады, каждая человек по 10-12. Вот тут-то и случился казус, не запланированный в сценарии рейдовой операции. Знаете, когда "под рукой" слишком много разнообразных способов облегчения своей боевой деятельности (авиация, артиллерия, тяжёлое стрелковое и не только вооружение), и есть возможность эти способы привлекать, никто добровольно и сознательно не упустит этого шанса. Десантник-командир группы, в которой я находился, решил подавить обнаруженные засады, кстати, не представляющие существенной угрозы, огнём артиллерии. Я уточнил, что артиллерия нашего полка в составе артдивизиона на данный промежуток времени свободна. По радиостанции сообщил им место нашего положения, обозначил себя оранжевым дымом (так как смог наблюдать огневые позиции дивизиона с помощью бинокля), указал координаты места, откуда ведётся огонь душманами. В общем, выполнил весь комплекс положенных мероприятий, сделал всё так, как нас учили. По моей наводке артиллерия в этот день работала первый раз. А так, с момента высадки вертолётных десантов звуки артиллерийских выстрелов сопровождали нашу "бурную деятельность" постоянно. Снарядов не жалели по той причине, что в службе РАВ нашего полка уже лежали наряды на сдачу 85-мм пушек Д-48 и получение 122-мм гаубиц Д-30. Везти снаряды в Союз на сдачу - дурное дело. Вот и стремились их на этой операции максимально израсходовать. Кто хоть раз сталкивался с 85-мм пушкой знает, что это, пожалуй, самое "громкоголосое" орудие из всего семейства мало- и среднекалиберной артиллерии. Возможно, что от такой интенсивной стрельбы расчёты орудий, а также управления батарей изрядно одурели (если не сказать грубее). Во всяком случае, во время артиллерийского налёта по моему вызову, в первую очередь, "чисто по блату", накрыли снарядами нашу группу, а уж только потом, после корректирования огня, накрыли "духов". Один 85-мм снаряд разорвался в 20 метрах от меня. А я находился практически в центре группы. Благо, все вокруг меня лежали на земле, и осколки прошли над головами. Пара "ласковых" фраз в эфир, типа: "Вася, ты не прав!" позволили быстрее прекратить огонь артиллерии, чем стандартная и привычная в артиллерии команда "Стой!". Чья здесь ошибка? Моей, точно, не было, так как я после этого себя проверил и перепроверил. Были бы жертвы, возможно, нашли бы виновного. А, скорее всего, "списали бы на боевые потери". "Выносить сор из избы" начальству - себе дороже. Не очень то хотелось даже в Афганистане иметь дело с военной прокуратурой.
А ведь артиллерия неоднократно "накрывала" своим огнём нашу пехоту и десантников. Кстати сказать, ни для кого не секрет, что если бы весь опыт артиллеристов, приобретённый в процессе ведения боевых действий в Афганистане, "обкатанный" не на полигонах, а непосредственно в условиях войны, вложить в Правила стрельбы артиллерии, эффект от применения этого рода войск, лёгкость обучения офицеров-артиллеристов повысились бы в разы. Не верите? Сомневаетесь? Спросите у бывших артиллеристов ОКСВА. Ведь это общеизвестно, что артиллеристы, отслужившие "за речкой" с лёгкостью после этого выполняли любые огневые задачи на полигонах Родины.
Не хочется больше отвлекать читателей этого рассказа от более значимых и интересных дел. Каждый, я уверен, смог бы добавить эти мои воспоминания не одним десятком, может и интересных, но уж очень печальных примеров. Да! Жизнь наших офицеров, прапорщиков, сержантов и солдат в Афганистане была с самого начала оценена очень дёшево. Поэтому и ошибки, повлекшие увечье и смерть людей прощались начальством слишком легко. "Зачем губить судом человека, если и так очень много потерь?" Да и так легче. Ты простил подчинённому ошибку и гибель одного человека, тебе "верхнее" начальство простило гибель по твоей ошибке роты, а в конце концов кому-то простили ошибку ввода советских войск в Афганистан.
Оправдать наше присутствие на территории Афганистана можно легко и просто, приводя, политические, тактические, стратегические, технические, экономические, экспериментальные и прочие аргументы. Кто-то поймёт. Иной не захочет понимать и на всех "перекрёстках" будет клеймить позором нас, "афганцев", а не настоящих виновников "торжества". Но никогда не поймут те, чьи родные люди вернулись оттуда в санитарных самолётах или "Чёрных тюльпанах". И пусть для них, в качестве слабого морального успокоения будет фраза "Погиб в бою". Как бы то ни было, только мы и знаем, сколько наших товарищей стало последствием чьих-то грубых ошибок стоимостью в жизнь.
Следующая публикация
Нет комментариев