8 сентября 2022 года выдающемуся туркменскому художнику и киноактёру Шамухаммеду Акмухаммедову (1938–2010) исполнилось бы 85 лет

Есть люди, в чьих судьбах ярко отразилось время, дыхание и аромат времени, аромат страны, в которой они жили, творили.
Сегодня говоря об этом, допускаю, что ход отдельной человеческой жизни и всей человеческой истории подвержены определенным космическим влияниям.
В 1986 году известный советский и российский искусствовед, историк искусства и художественный критик Анатолий Михайлович Кантор писал:
«Акмухаммедов очень современен во всём, что он делает, и удивительно разносторонен – мастер станковой живописи, он учился и работал как театральный художник, выступает как киноактер и сценарист, теперь он также видный общественный деятель: в 1976 году он был избран председателем правления Союза художников Туркменской ССР, а в 1982 году назначен заместителем министра культуры республики. Сам по себе такой универсализм не исключителен, но представляет большой интерес; он показывает, как формировалась личность художника, как определился круг интересов и пристрастий, присущих ему. В этом необычайно наглядно отразились и удивительное время, и удивительный народ, так живо и непосредственно воплощенные в творчестве Шамухаммеда Акмухаммедова». (1)
Всем известно выражение Self made man, что в переводе с английского означает «человек, сделавший самого себя». Именно так можно сказать о Шамухаммеде Акмухаммедове. «По существу Акмухаммедов, – отмечал Анатолий Михайлович Кантор, – сам себя сделал мастером станковой живописи, сам сформировал свою индивидуальность». (2)
Сын Шамухаммеда Акмухаммедова Овезмухаммед Акмухаммедов, художник и преподаватель Туркменской государственной специализированной художественной школы при Академии художеств, рассказывает:
«Я любил ходить с отцом на базар, это было увлекательное, захватывающее занятие. Он неспешно ходил меж рядов, рассматривая фрукты и овощи, выбирал самые отборные, чтобы, придя в мастерскую, разложить их перед собой и любоваться ими, вкушая их цвет, запахи, изучая форму, рассматривая их на свету, порознь и вместе.
Всё его радовало: изобилие земли, национальные узоры, традиции, природа. Его душа никак не могла насытиться красотой, окружающей его.
Отец не начинал работать, пока не продумает, что он хочет изобразить, пока не продумает все детали: тему, композицию, цвет, колорит, все нюансы будущего произведения.
Перед внутренним взором художника, говорил он, должен быть образ той картины, которую он хочет представить миру.
Прежде, чем взять в руки кисть, ты должен представить будущую работу в законченном виде. Это был его принцип. И этому он учил и меня». 

Вспоминает московский писатель, уроженец Ашхабада Николай Алексеевич Головкин:
«Шамухаммед Акмухаммедов, Шаджан, как его называли друзья, – и прекрасный художник, и киноактёр, и певец, исполнитель собственных романсов. Мастерски, самозабвенно играл на дутаре и на гитаре. Мне довелось знать его долгие годы. И всегда я восхищался его многогранным талантом.
Однажды (тогда, в конце 1980-х, работал в литературной редакции Туркменского радио) я пришёл к нему в мастерскую в здании Худфонда на Первомайской (Гёроглы), напротив кинотеатра “Ватан”.
Он показывал свои работы. Мы пили чай и вели неспешную беседу. Шаджан вспоминал людей, которые сыграли в его жизни особую роль. Потом он исполнил на гитаре один из своих романсов на стихи Махтумкули “Когда взошла моя луна...”
Я пригласил Шаджана в студию Туркменского радио. Через несколько дней он пришёл с гитарой. Мы записали и беседу с ним и его прекрасный романс, который он вновь исполнил в студии.
Передача звучала по Туркменскому радио и имела успех. Потом я сдал её в ЦГА кино-фото документов Туркменистана, где она и хранится сейчас».
…Народный художник Туркменистана, заслуженный деятель искусств Туркменской ССР, профессор Туркменской Академии художеств Шамухаммед Акмухаммедов был удостоен многих званий и наград. С творческими командировками побывал во многих зарубежных странах, в том числе и с персональными выставками.
Его произведения хранятся в Государственных музеях Туркменистана, России, Казахстана, а также в частных коллекциях граждан Туркменистана, России, Индии, Ирана, Турции, Германии, США и других стран.

***
Не могу не заметить, что весьма огромную роль в воспитании личности имеют детские годы жизни. Ведь, именно в детстве закладываются нравственные основы человека, его моральное кредо.
Николай Васильевич Шелгунов, российский публицист, литературный критик, общественный деятель, писал:
«Детство есть та великая пора жизни, когда кладется основание всему будущему нравственному человеку».
«Рано или поздно, – отмечал Шамухаммед Акмухаммедов, – каждый человек начинает задумываться о смысле жизни, о своём месте в ней, о достигнутом, и все воспоминания большей частью начинаются с детства». (4)
…Шамухаммед Акмухаммедов родился 8 сентября 1937 года в городе Мары. Отец погиб на фронте. Будущий художник оказался в детском доме города Кизыларват (ныне Сердар).
Об этом периоде жизни он рассказал в автобиографической книге «Фотография на память» (Ашхабад, 2003), которую посвятил старшему брату по детскому дому № 23 г. Кизыларват Кульназару Бекмурадову.
Рисуя объективную реальность фактов, можно лишь догадываться о субъективной правде пережитых впечатлений. Они-то и составят истинную основу творческой биографии будущего художника, которая разовьётся под пальцами прилежной Пряхи – Судьбы.
Лишённые родного гнезда, родительской любви, Шамухаммед и его друзья обрели здесь не казённые стены, а поистине свой новый дом. Он стал источником милосердия, жизнелюбия, где постепенно отогревались их израненные сердца. Здесь они учились состраданию и сопереживанию чужой беде, противлению злу.
Воспитатели, вчерашние фронтовики, отдавали детям тепло души. Шамухаммед Акмухаммедов в своей книге подробно описал наставников.
Это «Батя» – суровый, но справедливый. Воевал, имел ордена и медали. Отнимал у ребят папиросы, бычки, спички и «всякую дрянь», как он любил повторять.
Это «усатый нянь» – всеобщий любимец дед Фёдор. Мастер на все руки. Его историю рассказал детям «Батя», служивший с дедом в годы войны в морской пехоте.
А жил Фёдор с семьёй до войны в селе на высоком берегу Москвы-реки. В войну семья погибла, и он не вернулся в те края.
На фронте побратался с одним туркменом, который уговорил поехать с ним. В военкомате предложили работу в детском доме.
Фёдор был благодарен судьбе, его душа нашла покой в служении детям. Он по праву считал их своими родными.

***
В детском доме жили дружной семьёй, стояли друг за дружку горой. Советское государство старалась, чтобы сироты ни в чём не нуждались.
Дети были сыты, обуты, одеты, росли целеустремленными, доброжелательными, воспитывались в любви к своей малой и большой Родине, к своему народу.
Интересно, содержательно и весело стало, когда пришёл новый пионервожатый.
«Начались увлекательные занятия в драматическом и танцевальном кружках, – вспоминал Шамухаммед Акмухаммедов в своей книге. – Этим умелым организатором, сумевшим вложить в нас любовь к искусству, был не кто иной, как Худайберды Дурдыев, – впоследствии философ, музыкант, народный писатель Туркменистана (Царствие небесное)».
Он ставил с воспитанниками небольшие инсценировки, в основном, на военные и послевоенные темы. Их показывали у себя в детском доме, в городе, даже выезжали в ближайшие селения.
Потом, много лет спустя, когда будет сниматься в кинофильмах, Шамухаммед вспомнит об этом детском опыте, который приобрёл тогда, играя роли отважных партизан, бесстрашных героев-разведчиков.

***
Стать артистом – вот о чём мечтал Шамухаммед, тогда ученик 8 класса. Даже письмо написал в Москву, в Щепкинское театральное училище. Из полученного ответа понял, что надо завершить 10 классов и затем подавать заявление.
Но произошли неожиданные обстоятельства и ребят направили в Ашхабад учиться на сельских механизаторов.
…И тут, как иногда бывает, на сцену явился сам Господин Счастливый Случай в лице «Чишки» – Амана Аширкулиева – брата по детскому дому, который сдавал экзамены в Художественное училище имени Шота Руставели. Он и сагитировал Шамухаммеда и его друга Дурды Байрамова поступать вместе с ним.
В детском доме хорошо преподавались уроки изобразительного искусства, где будущие туркменские художники – Шамухаммед Акмухаммедов, Кульназар Бекмурадов и Дурды Байрамов, приобрели вкус к живописи. (На память приходят слова Андрея Вознесенского: «Таланты рождаются плеядами»).
«Одновременно в школе, где мы тогда учились, начал преподавать рисование и черчение Джума Реджепов, только что окончивший Художественное училище в Ашхабаде, – вспоминает Шамухаммед Акмухаммедов. – Участник войны, человек с жизненным опытом, он стал для нас авторитетом, и мы постепенно начали проникать в тайный мир рисунка и цвета».
Директор Туркменского государственного художественного училища имени Шота Руставели Акмамед Улугбердыев, выяснив, что ребята – воспитанники детского дома, посмотрел оценки, поговорил с ними и зачислил на первый курс, сразу определив на довольствие.
Шамухаммед узнал, что в училище имеется отдел, где готовят будущих художников театра, был счастлив, что исполняется его мечта, связанная с искусством театра.

***
В училище ему откроются тайны красочных сочетаний, пришло увлечение цветом, он начал видеть воспринимать мир не только глазами разума, но и глазами сердца. Этот мир ошеломил, восхитил. И Шамухаммед уже не мог представить себе другого будущего, кроме профессии художника.
В 1959 году молодые художники Чары Амангельдыев, Дурды Байрамов и Шамухаммед Акмухаммедов после окончания училища направились в Москву, поступать в Художественный институт имени В.И. Сурикова.
Увы, фортуна была менее благосклонна к нему. Он поступил на следующий год. Но уже имея за плечами опыт работы в декоративном цехе одного из лучших театров Туркмении – Туркменском академическом театре драмы имени Молланепеса под руководством опытного мастера Е.Л.Кордыша.
«И вообще, должен признаться, очень повезло с наставниками», – вспоминал Шамухаммед Акмухаммедов. – В училище это были – Леонид Шпак, Аман Кулиев, Модест Цибаровский, Петр Кондратьевич Ершов (художник Большого театра, друг Маяковского, из-за болезни оказавшийся в Ашхабаде), который и выпускал нас.
А с 1960 по 1966 годы уже в стенах института были прославленные мастера советского и мирового искусства М.И. Курилко, П.П. Соколов-Скаля и Б.И.Волков. А защищал дипломную работу под руководством тогдашнего Главного художника Большого театра СССР Владимира Федоровича Рындина и профессора Михаила Михайловича Курилко-Рюмина, сына М.И. Курилко».
Будущие туркменские художники жадно впитывали знания в стенах института. Вся творческая атмосфера столицы, музеи, театры, кино, литература способствовала формированию настоящего художественного вкуса.
Это было замечательное время – время «оттепели». Жизнь стремительно менялась. Реабилитировалось искусство авангарда 1920-х, проводились выставки молодых художников, работавших в нетрадиционном стиле, экспозиции живописи П.Н. Филонова, В.В. Кандинского, К.С. Малевича, М.З. Шагала, персональные выставки П. Пикассо, Ф. Леже.
Посещая многочисленные художественные выставки, Третьяковскую галерею, Государственный музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина, Государственный музей искусств народов Востока, будущие художники имели возможность учиться у великих мастеров мирового искусства.
Естественно, всё это увлекало, завораживало, порождая стремление выработать свой почерк, свою манеру письма, искать свой путь в этом прекрасном, таинственном мире живописи.

***
После окончания Художественного института имени В.И. Сурикова Шамухаммед Акмухаммедов вернулся в Ашхабад и окунулся в мир театра. В Академическом театре имени Молланепеса он много и плодотворно работал.
На его сцене наряду с зарубежной и русской классикой: «Отелло», «Король Лир», «Слуга двух господ», «Ревизор» и других шли инсценировки национальных драматургов А. Каушутова, Г. Мухтарова, К. Сейтлиева, Б. Кербабаева, Б. Аманова, Х. Дерьяева, А. Кекилова, в которых решались новаторские для туркменской драматургии и театра художественно-стилистические решения.
Первая его самостоятельная театральная работа – оформление спектакля «Мэхри». Пьеса о судьбе туркменской женщины, написанная Хыдыром Дерьяевым, нашла в начинающем сценографе вдумчивого исполнителя. Был художником-постановщиком спектаклей «Любовь» А. Кекилова (режиссер О.Хаджимурадов), «Ходжанепес» Х. Дерьяева (режиссер Д. Ораев), «Пощечина» М. Сейитниязова (режиссер Ч. Моммадов), балета «Лейли и Меджнун» А. Агабаева и Д. Ораева (режиссер Д. Ораев) и др.

***
В 1968 году кинорежиссер Булат Мансуров вместе с оператором Ходжакули Нарлиевым приступили к съемкам фильма «Рабыня» по рассказу Андрея Платонова «Такыр».
«Это был наш первый опыт цветового фильма, – и естественно, что не всё удалось. Но все-таки мне кажется, что поставленная нами задача – подчеркнуть, выявить при помощи цвета поэтическую сущность платоновского творчества – во многом оказалась решенной», – вспоминал в одном из интервью Булат Мансурова.
Художником фильма режиссёр пригласил Шамухаммеда Акмухаммедова. Никогда он не был так увлечён своей работой.
Каждый кадр фильма имел своё цветовое решение, своё колористическое звучание. Красили всё: землю, деревья, листья, каждый предмет реквизита, чтобы добиться нужной эмоциональной атмосферы, всё, что попадало в кадр, преображалось.
Режиссёр искал свой, «мансуровский» цвет, свою цветовую эстетику. И в картине на цвет возлагалась особая задача – добиться предельно острого эмоционального звучания в каждом отдельном эпизоде или даже кадре.
Как осуществить это на практике? Слово художнику-постановщику фильма:
«Начался новый период освоения доселе незнакомой мне роли кинохудожника. Но материал сценария был настолько богат, что мы практически занимались живописью. (Живописью монументальной). Каждому эпизоду фильма, каждому кадру приходилось придумывать свою цветовую гамму, колорит, позволяющий раскрыть идею сюжета. В результате наш фильм на Всесоюзном кинофестивале в Минске получил Диплом первой степени и премию «За лучшее художественное оформление фильма».

***
В «Рабыне» Шамухаммеду Акмухаммедову пришлось сыграть роль одного из рядовых всадников басмачей, так как актёр, которому эта роль предназначалась, не смог прилететь к месту съемки.
Мансурову игра понравилась, и он пригласил его сняться в следующем своем фильме «Смерти нет, ребята», где у него была совершенно другая роль, героическая роль отважного капитана Реджепова.
…На этом актёрская карьера Шамухаммеда не завершилась. Его пригласили сняться в роли переводчика-туркмена Керима, который оказался лазутчиком басмачей, в широко известном ныне российском фильме «Офицеры» (Киностудия имени М. Горького, 1971, режиссёр Владимир Рогов).

***
Работая в картине «Рабыня», он начал писать пейзажи и увлёкся так, что для себя решил – станковая живопись это и есть его путь.
«Осенний сад», написанный в 1970 году, поражает легкостью, прозрачностью света, удивительной нарядностью деревьев, состоянием покоя, умиротворенности. Ни тени пафоса, патетики, что было характерно для работ туркменских художников 1960-х годов.
Вот как отзывалась искусствовед Маргарита Халаминская: «Глубоко философский подтекст угадывается в картине «Осенний сад». Такие плодоносящие сады не трудно встретить в колхозных усадьбах республики. Однако замысел художника шёл гораздо дальше, чем простое воспроизведение конкретного, хотя и очень красивого уголка природы. Перед нами поэтический образ щедрого изобилия земли».
…Пейзажная серия «Нохур», «Старый дворик», «Осенний сад» демонстрировались на выставке «На земле Туркмении», которая прошла в 1971 году в залах Государственного музея искусств народов Востока.

***
Одна из немногих неформальных художественных групп в СССР того периода – «Семёрка». Это название осталось в истории мирового искусства.
«Семёрка» не была монолитной, однородной, нет. Объединились яркие звёзды, порой диаметрально противоположные по убеждениям художники, центростремительные силы искусства Туркмении.
Не было «общего» благостного сотворения, не было растворения друг в друге. Всегда – своё «Я», всегда дискуссии, переходящие в яростные споры до утра. Была жизнь, захватывающая, волнующая жизнь в искусстве.
…Шамухаммед Акмухаммедов входил в великолепную семерку художников-шестидесятников, с их именами связан один из самых ярких периодов в истории туркменской живописи.
Все они – участники упомянутой московской выставки. Искусствоведы отмечали, что это было яркое экспрессивное искусство, восхитившее публику и собратьев по цеху.
В каталоге к выставке 1971 года Маргарита Халаминская писала:
«Большинство участников выставки «На земле Туркмении» хорошо знакомы московскому зрителю. С творчеством этого поколения туркменских художников связан плодотворный процесс в развитии современного изобразительного искусства республики, выразившейся прежде всего в углублении его идейно-образных задач и повышении мастерства».
…Отдавая дань поклонения великим теням прошлого, художники группы «Семерка» соединили язык постмодернизма с приёмами народного декоративно-прикладного искусства, в итоге рождая новый эстетический канон.
Их творчество явилось новым этапом в становлении понятия «туркменская школа живописи», идущее от искусства Иззата Клычева, стилистических приёмов его серии «Моя Туркмения».
Для многих из них было важно ощущение близости творческого начала к примитивизму Бяшима Нурали, выпускника УШИВ (Ударная школа искусств Востока).

***
Бяшим Юсупович Нурали – туркменский поэт и живописец, основоположник нового искусства Туркмении, первый народный художник Туркменской ССР (1947), народный поэт и певец Туркмении, заслуженный учитель Туркменистана.
Судьба этого человека богата на кардинальные повороты и яркие впечатления: он – то пастух, то художник, то артист, то учитель, то изобретатель. В его биографии универсализм проявился во всей полноте. Жажда нового, стремление к неизведанному на протяжении всей жизни сопровождали его.
Даже уход из жизни Бяшима Нурали был исключительным несчастным случаем – жизнь этого необычного человека оборвалась в воздухе. В самом центре Каракумов, недалеко от посёлка Дарваза, самолёт, на котором он возвращался из творческой командировки, потерпел крушение.
Облик Бяшима Нурали настолько интересен, что туркменские художники в своих произведениях часто обращаются к нему, желая разгадать тайну его привлекательности
Манера живописного письма Бяшима Нурали необычна. В ней ощущается жанр восточной миниатюры, а также народный примитивизм, лубочность и ковровая орнаментальность.
По убеждению искусствоведа Павла Попова, такие художники из народа, каким был Бяшим Нурали, есть в каждой стране. В Германии их творчество именовалось «живописью простых сердец», в Швейцарии – «воскресной живописью», в Америке – «примитивной живописью», во Франции – «искусством народных живописцев».
…Свои мысли, впечатления о творчестве этого уникального художника Шамухаммед Акмухаммедов воплотил в документальном фильме «Бяшим Нурали. Поэзия, найденная в красках», который был создан вместе с режиссёром Борисом Аннабердыевым в середине 1970-х годов.

***
Несомненно, важной составной частью творческих поисков туркменских художников – шестидесятников явилось обращение к искусству Авангарда, к творчеству Рувима Мазеля, Марка Шагала, Лазаря Лисицкого, которые были соучениками по Витебской частной школе живописи и рисования Юделя Моисеевича Пэна, выпускника Мюнхенской академии художеств и его ученицы Ольги Мизгирёвой. (Юдель Моисеевич Пэн – русский, позже белорусский советский живописец, педагог, видный деятель «еврейского ренессанса» в искусстве начала XX века).

***
Искусствоведы утверждают, что творчество О. Ф. Мизгиревой (УШИВ) имело сильнейший отклик в искусстве художников 1960-1970 годов, в поиске нового пластического языка Иззата Назаровича Клычева и художников группы «Семёрка».
Ударная школа искусств Востока просуществовала недолго, всего шесть лет (1920-1926), однако в последнее время искусствоведы всё чаще обращаются к ней, отыскивая новые объяснения столь яркому, но краткосрочному её существованию. И тем не менее, ни у кого не вызывает сомнения, что именно с нее берет официальное начало живописное искусство в Туркменистане.
Члены «Семерки» были убеждены, в мировом измерении все века – и прошлое, и настоящее сосуществуют вместе. И каждый век имеет свой голос, в котором звучат все мечты и порывы вчерашнего и сегодняшнего дня.
Это хор голосов, которые обвиваются вокруг колеса времени. Они рядом, здесь. Ничто не исчезло. Надо просто слушать их внимательно. И слышать. И найти в себе то, что связывает тебя с ними.

***
Мастерские «Семёрки» были центром притяжения художественной элиты Ашхабада и гостей страны. К ним приходили композиторы, музыканты, певцы, актёры, театральные режиссеры: Нуры Халмамедов, Ходжакули Нарлиев, Булат Мансуров, Ренат Исмаилов, друг Станислава Бабикова, он приводил своего ученика молодого Леонида Филатова. В мастерских бывали и приезжавшие к Иззату Клычеву Чингиз Айтматов, Михаил Аникушин.
«Да, сегодня, через много лет могу с гордостью сказать, что мы были из знаменитой плеяды шестидесятников, плеяды научного и культурного возрождения всего Советского Союза.
Это были годы интересных поисков и находок. По всему Союзу искусствоведы заговорили о новой туркменской живописи», – вспоминал Шамухаммед Акмухаммедов.

***
Его называли Мастером натюрморта и лирического пейзажа. Каждая из его картин, будь то «Ирисы», «Продавец тельпеков», «Сказитель», «Солнце над Каракумами», «Осенняя рапсодия». «Дороги», «Полдень», «Дерево» – праздник и очарование для глаз.
Не сразу великолепие и благородство тематики и колорита овладеют вашим сердцем. Но ваш взор не в силах оторваться от той энергии любви к своей стране, к её природе, людям, что она невольно проникает в вашу душу. Энергия эта – искренность и чистосердечие, такие редкие в нашем, простите, лицемерном мире.
Его картины вызывают гамму чувств. От восхищения до благодатного ощущения прикосновения к особому миру – миру солнца, щедрой плодоносной туркменской земли с её древними традициями.
В его живописи видна, объятая красотой и любовью, человеческая душа. И этой душе так вольготно в рамках живописи, что вы чувствуете, как она хочет объять собой весь мир и рассказать всем, как он красочен, интересен, и фантастичен.
Его пейзажи навевают особое чувство мечтательности, кажется, что душа уносится в прекрасные дали, и вкушает там блаженство, которое в жизни от нас ускользает. Наслаждаясь прелестью картины, душа испытывает то же, что испытывал художник.
Здесь можно перечислить гармонию колорита, воздушность перспективы, лёгкость мазка, композиционную стройность, то, что, можно сказать, относится к технике живописи, но главным будет отражение внутреннего мира художника, каким он видит мир внутренним взором.
Ведь внутренний мир – это действительность, причём более возможно, действительная, чем мир, который мы видим, сказал Марк Шагал.
Но что заставляет нас трепетно вглядываться, например, в дерево или цветок, изображённый художником? Что заставляет трепетать наше сердце?
Правдивость изображенного? Не только. Художник вводит нас в собственный, созданный только им, мир. И этот мир так похож на тот, что живёт в твоей душе. Как он достигает этого? Это тайна.
Действительно, как увидеть за видимым невидимое? Как надо чувствовать каждый цвет, каждый его оттенок, чтобы насытить чувством каждый предмет? Как придать картине живое дыхание, чтобы ощутили её звучание, мелодию полнокровной жизни?
Акмухаммедов очень любил наблюдать за жизнью людей. Любуясь его картиной «Продавец тельпеков» «слышишь» неспешный разговор покупателей, обсуждение волнующих их тем. Кажется, присутствуешь рядом с ними. Вокруг шумит, галдит базар, а тут, словно другой мир, где свои темы, свои герои, своя жизнь.

***
Во все времена небезразлично было, что изображает художник, и наряду с этим чрезвычайно важно и то, как он воплощает свой замысел.
Художник должен твердо знать, что он изображает и зачем он это изображает, именно благодаря этому его мысль обретает ясность и определенность.
Может быть, когда писал свою чудесную «Осеннюю рапсодию», где в море дивных разноцветных бликов, трепещущих среди нежной листвы, золотящейся под теплыми лучами солнца, он слышал в сердце восхитительную мелодию блюза? И хотел передать своё состояние нежности и восхищения?

***
Художник Марал Аннанурова писала в 2007 году:
«С годами всё тоньше и изысканнее становится блеск его многогранного таланта. И чувствуется, как эти грани объединяются под мелодией души художника. Действительно, с его работ, будь это колоритно-насыщенные живописные полотна, или же трепетно-прозрачные монотипии, с них струится очень интимная, где хочется говорить шепотом, покрытая таинственной вуалью мелодия Неуловимости».
Вспоминается Марк Шагал:
«Я стараюсь наполнить картины объектами и фигурами, которые я рассматриваю как звучащие формы…формы, полные чувственности, придуманные для того, чтобы придать всему видимому новое измерение…»

***
В картинах Акмухаммедова живёт аромат родины. И речь идёт не о тематике, не о теме, а речь идёт о почерке художника, в котором отражены особые черты, присущие туркменской земле и туркменам, такие как открытость, широта и распахнутость души, любовь к пространству, к красоте, к цвету.
Как красочна и выразительна кисть художника, каждый мазок, передающий настроение всевидящей и всепонимающей души. При этом чувствуется некоторая недосказанность, словно художник доверил зрителю самому довести начатый разговор до конца.
В его картинах царствует нежная и романтическая мелодия, навеянная родной природой, бесконечными дорогами, уходящими вдаль, сказочными горами, яркими спелыми плодами, порой ощущаешь легкую грусть, глядя на «Полдень» или «Дворик».
Подбор красок, умение распределять их, накладывать тени и другие приёмы помогут оставить в душе то впечатление, которое и было главной задачей художника.

***
Шамухаммед Акмухаммедов – значимая фигура в изобразительном искусстве и в культурной жизни Туркменистана.
В 1992 году Шамухаммеду Акмухаммедову было присвоено звание «Народный художник Туркменистана». В том же году ему и Кульназару Бекмурадову было поручено организовать факультет живописи при Национальной консерватории, который заложил основы будущей Туркменской Академии художеств, открывшейся через два года. В 1995 году обоим присвоили учёное звание «профессор».
Долгие годы, вплоть до 2000 года, он занимал различные руководящие должности: был Ответственным секретарем, а затем Председателем правления Союза художников Туркменистана и секретарем Союза художников СССР, первым заместителем Министра культуры Туркменистана, Председателем Фонда культуры Туркменистана, а также преподавал на кафедре живописи Государственной Академии художеств.
Конечно, всё это отнимало много сил и энергии. Тем не менее, Шамухаммед Акмухаммедов выкраивал буквально минуты, часы, чтобы уделить время себе, своим мечтам, живущим в его душе.
В те годы были созданы произведения «Цветущий край», серия «Текинский базар», портрет Нуры Халмамедова, серии картин, написанных под впечатлением зарубежных поездок, – «Марокко», «По ФРГ», «По Иордании» и др.
Искусствовед Г.И. Саурова:
«… произведения по-прежнему лиричны, по-прежнему камерны и интимны. Они небольшие по размеру, порой скромны по мотивам, но всегда проникновенно эмоциональны. Это серия натюрмортов «Цветы», отличающаяся тонкостью и изяществом цветового и пластического решения. Серия так называемых "туркменских" натюрмортов, главным героем которых является красочная национальная одежда, ковёр или кошма, вышивка, домашняя утварь, гранаты или виноград. Они удивительно красивы и благородны в колорите и своим декоративным звучанием, красочной гаммой и напоминают живопись 1960-х годов. Но это впечатление внешнее, ибо их цветовая гамма то звонкая и чистая, то бархатисто глубокая и сочная отличается сложностью и утонченностью».

***
Утро жизни встретило его не радостным звоном колокольчика, а предстало как поле битвы радости и страданий, и в этой битве победила его убежденность: добро неизменно побеждает зло.
…До конца жизни он был таким – открытым, искренним, жизнерадостным, щедрым на доброту, хорошим семьянином. Был далёк от лукавства, позы.
Даже, когда сияло облако удачи, он оставался чистосердечным, как ребёнок открытым всему миру. Сохранял в себе чистоту внутреннего зова.
Не разделял свою жизнь на «для души», на «для хлеба». Он требовал от себя такой отдачи, чтобы не существовало разделения между делом и личной жизнью.