Зинкина любовь

- Что глазами хлопаешь? Бери и радуйся, что у тебя щедрая свекровь. Ну что смотришь? Другая бы обняла, матерью назвала за такой подарок, а ты сопишь. – Зинаида Павловна, косясь на молчаливых гостей, ожидающих реакции невесты, была довольна собой.
Опустив руки, Вера закусила губу и пулей выскочила на улицу.
- О, как стыдно стало за свое поведение, - ухмыльнулась Зинаида, устремив взгляд на сватью, - воспитывать лучше надо, дорогая сватушка, а не по мужикам скакать.
***
Уж день на дворе, а Зинка, дочка Марьи Прокопьевой, еще дома не появлялась. Вернувшись с дойки, Марья обошла двор в поисках нерадивой дочери, заглянула в постройки и ахнула. Ну что за девка выросла! Где ее черти носят? Ох, если батька узнает, что Зинка опять не ночевала в доме, ору будет, хоть караул кричи.
- Зинка!! Зинка, чтоб тебя приподняло и опустило, где тебя носит?? – Марья уже не стеснялась, что ее могут услышать соседи. Намучилась она со своей старшей дочерью, которой только-только шестнадцать стукнуло. Добро отец всегда в поле, а так бы и Марье досталось за то, что не смогла девку уму-разуму научить.
- Смотри мне, Машка, - часто грозил кулаком Виктор, когда жена привезла из роддома новорожденную Зину, - если станет такой же, как и твоя сестра, я терпеть не стану. Тебя и ее по миру пущу, так и знай.
Верно в народе говорят, кто родился в мае, тому мучиться до конца жизни.
- Вот я и мучаюсь, - шептала Маша, выходя за калитку.
Поглядев в разные стороны, женщина махнула рукой и вернулась в дом. Надо хозяйством заниматься. Придет Зинка, получит по первое число. Хватит срамить семью на всю округу. Итак уже бабы на ферме треплют невесть что. Не успев принести воды, чтобы вымыть пол, Маша обернулась на скрип двери. Зинка, глядя на мать хмельным взглядом, моментально растянула губы в широкой улыбке.
- Чего лыбишься, стерлядь? – мать явно была не в духе. – Где опять шастала?
- Рассвет встречали, - еле ворочала языком дочка.
Сбросив с ног сандалии, Зина хотела было проскочить в свою комнату, но была поймана матерью за длинную косу.
- Ты что же это делаешь, бесстыжая! – не сдержалась Маша и подтянула дочь поближе за косу. – Второй раз рассвет встречала? С кем? К кому бегаешь, не имея совести? Ты что ж, хочешь, чтобы отец нас обоих из дому на вольные хлеба отправил?
- Мам, ты что? – испугалась Зина, ощущая боль в затылке. – Отпусти!
- Я тебя сейчас так отпущу, что света белого невзвидишь, - и Маша ударила дочь мокрой половой тряпкой. Прямо по лицу.
Зинка, приложив ладони к лицу, взвыла.
- Не вой! Сама виновата, - мать отпустила ее.
Зинка убежала в комнату, плюхнулась на кровать, размашисто вытерла руками лицо и нахмурилась, перестав издавать вопли. Ее грудь вздымалась от злости, накопленной за последний месяц. Мать проходу не дает, не пускает на танцы, не позволяет общаться с парнями. Грозит удавить, если Зинка принесет в подоле. Вынув из шкатулки ножницы, Зинка села перед маленьким настольным зеркальцем и перекинула косу вперед, на грудь.
- Ну что ж, - скривила она губы, глядя на свое отражение. Щеки горели, по коже текли струйки грязной воды. Губы дрожали, а в глазах искрилась ярость. – Ежели ты со мной так, то и я за себя постою.
Несколькими движениями пальцем отрезала косу. Почти половину. Зинка знала, что это матери не понравится, но и терпеть ее крики и шлепки больше не желала. Мать не разрешала резать волосы коротко, но и Зинка наглеть не стала. Бросив рыжую косу на стол, распустила то, что от нее осталось. Локоны легли так, что перекрыли собой грудь. Распушив кудрявую шевелюру, Зинка встала.
- А что, так даже лучше. Теперь парни больше любить будут. И пускай мать зеленью изойдет, скажу отцу, что это она виновата.
Отец любил Зинку. Свою любовь он начал показывать, когда ей исполнилось три года. Приедет Виктор с работы, а девчушка уже у порога его поджидает, ручки тянет, чтобы обнять и подарочек получить.
- Это от зайчика, - скажет Витя, протягивая ей конфету.
А Зина, спрятав ее в карман платья, так и ластится к папке, как кошка к доброму хозяину. Незаметно выросла Зина. Виктор души в ней не чает, всё также сладостями балует, да бережет как зеницу ока.
- Машка, ты, как мать, надоумь ее, мол, рваться в большие города не стоит. Нам тут людей не хватает. А то ведь уедет учиться и останется, хлебнув жизни легкой. Нечего ей там делать, не дай бог скурвится. Смотри, Машка, глаз с нее не спускай, иначе ты меня знаешь.
Машка уже все думки передумала, как образумить девку, да только кроме тумаков и шлепков ничего умного в голову не приходит. Боится Машка не за дочку, а за мужа. Всякое видному мужику может на ум забрести – уйдет к другой, а ты и сиди не то вдова, не то брошенка. Стыдно будет людям в глаза смотреть. В их селе не принято, чтоб семьи разваливались. Коли уж поженились, так обязаны нести свой крест до конца дней своих.
- Что у тебя? – домыв пол, Маша выпрямилась и увидела выходящую из комнаты дочку. – Ты что сделала?
- А ты ори больше, - фыркнула на нее Зинка, откидывая локоны назад. – А руки будешь распускать, так я батьке расскажу. Посмотрим, кому больше достанется.
- Угрожать? Матери? Да ты сдурела, девка! – всполошилась Маша, уронив тряпку на скрипучие доски.
- Это ты сдурела, - набравшись смелости, Зинка начала дерзить.
- Да что ж это делается! Посмотрите на нее! Не грызи, полоумная, а то я тебя…
Но Зина, поставив руки на бока, перебила ее:
- И что ты мне сделаешь? Вот только попробуй своей ссаной тряпкой замахнуться. Я сегодня кое-что узнала, поэтому имею права вести себя так, как взрослый человек.
- Слышь, девка, не дерзи матери, - Маша понизила голос, выпучив глаза на дочь.
- Да какая ты мне мать? Знаю я всё. Не мать ты мне. Так что рот свой прикрой и отвянь. А не то я к батьке побегу, жаловаться.
(утром)