Месть.

Эпилог
Рассвет застал Макарова сидящим за кухонным столом перед пепельницей, доверху заполненной окурками. Погружённый в глубокие раздумья Олег машинально тронул недопитый стакан, и янтарный напиток качнулся, распространяя вокруг себя терпкий аромат. Макаров допил виски одним глотком и со стуком поставил стакан на стол.
Душу Олега терзала и выворачивала наизнанку гибель Чагадаева. Зачем этот парень полез в петлю? Ему нужно было просто подождать. Из него ведь никто не выбивал признания, как из Ивана Коваленко. Никто не называл Никольским маньяком и не издевался на допросах. Почему же он решил добровольно лишить себя жизни? Чего добился? Дурак! Макаров понимал, что он перед Денисом по сути ни в чём не виноват. Прежде чем выпустить Чагадаева из СИЗО, ему нужно было подготовить документы, доказывающие его непричастность к совершённым преступлениям. Тем более, что против парня были собраны улики, доказывающие обратное.
Система не позволила Олегу сделать всё быстро и поэтому он опоздал. А теперь сам себя казнил за это.
Документы он всё-таки собрал, но теперь для того, чтобы похоронить несчастного парня. Благодаря Макарову, тело Дениса без особых проволочек выдали его родственникам. Кажется, близких у него не было, а те, что приехали, два мужчины средних лет и пожилая женщина с неуместно яркой помадой и недовольным лицом, явно не собирались скорбеть по парню. Даже на похоронах они стояли с таким видом, как будто их заставили выполнить что-то очень мерзкое и отталкивающее. Поминальный обед устраивать они не стали и сразу после похорон разъехались по своим делам.
Ещё больше Макарова, присутствующего на траурной церемонии, удивило то, что Вероника Савельева не пришла попрощаться со своим парнем, хотя ей сообщили о том, что произошло. А ведь она так переживала за него, так умоляла ему помочь. Очень помогла в расследовании. Обещала дать показания против Влада...
Макаров поморщился. Вот! Ещё одно! Владислав Андреев. После пожара, случившегося в Никольском, оперативники осмотрели пепелище, но сгоревший труп Андреева не был обнаружен. Куда он мог исчезнуть?
Макаров хорошо помнил тот момент, когда Влад захлопнул за собой дверь в одну из комнат. Олег рванулся за ним, но кровля уже начала рушиться и кто-то из полицейских вытолкал его из пылающего дома.
– Неужели я упустил главаря секты сатанистов? – Макаров запустил пальцы в волосы и крепко сжал их. – Неужели эта зверюга выжила? Никогда себе этого не прощу! А, может быть, поехать туда и самому всё ещё раз хорошенько осмотреть?
Это внезапная мысль, заметавшись в голове Олега, быстро обрела осознанные черты, и Макаров, торопливо поднявшись, направился в ванную, чтобы побыстрее привести себя в чувство и стряхнуть наваливающуюся сонливость.
Ещё через полчаса Олег уже колесил по улицам, направляясь в сторону Никольского. Он постукивал пальцами по рулю, пытаясь сдержать одолевающее его нетерпение, и проклинал каждый красный светофор, мешавший ему выехать из города.
Наконец показалась окраина знакомой деревушки и Макаров, сбросив скорость, стал смотреть по сторонам. Крыши чёрных деревянных срубов, выглядывавшие из-за высоких дощатых заборов, были покрыты металлопрофилем, вполне современным материалом. А это означало, что сказки, рассказанные ему старым архивариусом, не имели ничего общего с реальностью.
Тем не менее, Макаров подумал о старике с теплотой. Занятный он такой, нужно будет навестить его, за обед отблагодарить. Но это позже. Сейчас Олега интересовало совсем другое. Он остановился у калитки, скрывавшей пожарище, и заглушил машину. Но едва вышел из неё, услышал скрипучий старческий голос:
– Что ж вам, людям, спокойно не живётся? Зачем ты сюда приехал?
Макаров с недоумением посмотрел на ворчавшую старуху, опиравшуюся на сучковатую палку, как на трость.
– Не ласково, бабушка, вы гостей встречаете.
– А я тебя, милок, сюда не звала, – пожевав беззубым ртом, проговорила она.
Олег усмехнулся и строго сказал:
– Так и я не в гости к вам приехал. Я следователь и веду дело о том, что здесь произошло.
Неприветливая старуха повела плечами, как будто озябла:
– Дело он ведёт! Лучше б дома дела свои делал! Женился бы, семью завёл. Что ж, бобылём по свету маяться, как душа неприкаянная? Знаешь, есть такие неупокоенные души? Бродят, бродят по свету... Ждут, когда их простят. Да только не просто это, найти, за что тебя можно простить.
– Надо же, – подумал Макаров, – «не просто простить». Странные слова. И кто это человека прощать должен?
Он покосился на старуху, но спросил у неё другое:
– С чего вы взяли, что я не женат?
– Поживи с моё, – старуха растянула губы в беззубой улыбке, – тоже научишься людей насквозь видеть. И нелюдей тоже. А прощать только Бог может. И на Страшном Суде он будет искать не твою вину, а то, за что тебя простить можно. Вот и подумай об этом.
Что-то в словах старухи не понравилось Макарову, насторожило его. Но что именно, он понять не мог и это его вдруг рассердило:
– Как вас зовут, бабушка? Может, вы хотите свидетелем по делу пойти? Тогда вам придётся ответить на мои вопросы. А в Бога мне по должности верить не положено.
– Эх ты, нехристь, – склонила она голову. – Вроде и крест на шее носишь, а только без души, да без веры. Как украшение. Вот и не помогает он тебе.
Макаров невольно коснулся ладонью груди. Да, под футболкой у него был нательный серебряный крест, но старуха не могла его видеть. Хотя, сейчас многие носят кресты, и догадаться было не сложно.
– Вы ничего тут подозрительного не видели? – решил сменить тему Макаров. – Может быть, люди какие появились. Или необычное что-то? Расскажите, пожалуйста. И как вас зовут, всё-таки?
Старуха прошамкала что-то неразборчивое и пошла прочь, тяжело опираясь на свою клюку. Посмотрев ей вслед, Макаров с досадой пожал плечами и, шагнув к калитке сгоревшего дома, изо всех сил толкнул её ладонью.
Сад, росший вокруг пепелища, был изрядно изломан пожарными и полицией, которые тогда прибыли на место происшествия. Но от огня практически не пострадал и теперь цеплялся за Макарова своими ветками, словно не хотел пускать его туда, куда тот собирался пройти.
Несколько прутьев хлестнули Олега по лицу, оставляя на коже длинные красные полосы.
– Чёрт! – выругался Макаров, прижимая ладонь к вспухшей щеке. – Развели дебри, не пройдёшь!
Но ему всё-таки удалось сделать это, и вот он уже принялся ходить по пепелищу, отбрасывая концом палки, которую держал в руках, то, что попадалось ему под ноги.
– Вот здесь, – думал Макаров, – были обнаружены тела Савельева и его старшей дочери. Что у них тут произошло? И почему именно здесь они оба погибли? Тело Марии было исколото ножом, а вот у Савельева оказалось насквозь проткнутым сердце. Впрочем, совсем не это удивило видавших виды экспертов-патологоанатомов. Внешнее тело Николая было не повреждено, но вот под грудной клеткой все его органы превратились в кровавое месиво, как будто кто-то когтистыми руками разорвал их на части.
– Виталий Петрович! Как такое возможно? – воскликнул Макаров, не сводя глаз с Урманского, не один десяток лет работавшего патологоанатом.
Тот в ответ только пожал плечами:
– Моя бабка всегда говорила: «Чудны дела Твои, Господи». Но здесь явно постарался не Бог. Вообще, в последнее время, мне слишком часто стало попадаться то, что я объяснить не могу. Да разве только я? Помнишь ту девочку, Анну Ковальскую, которая едва не сгнила заживо от трупных пятен, неизвестно как появившихся на ней? Её ещё от нас забрали в Москву. Так вот. Я звонил своему товарищу, и он сказал мне, что процесс гниения прекратился сам с собой. Просто перестал распространяться и всё. Никто не понял, что это вообще было. А девчонка навсегда осталась обезображенной и ни один пластический хирург не сможет вернуть ей былую красоту. Слишком глубокие повреждения, местами тело разъедено до кости.
– И где она теперь? – спросил доктора Макаров.
– Пока там. Но с родителями уже связались и объяснили, что их дочь больше не представляет научного интереса. Они должны её забрать, насколько я знаю.
– Это хорошо, говорят дома и стены лечат, – машинально произнёс избитую фразу Макаров, просто, чтобы что-то сказать.
Но Урманский только усмехнулся:
– Вряд ли она кому-то нужна дома. Я слышал, что её отец узнавал, при каких условиях можно поместить дочь в нашу психиатрическую лечебницу.
– Подождите, Ковальская что, сошла с ума? – не понял Макаров.
– Сомневаюсь, – Урманский приподнял очки и потёр переносицу двумя пальцами. – Я думаю, что семья просто решила избавиться от неё. Хотя бы для того, чтобы не видеть её уродства. Они получали за дочь какие-то выплаты, а теперь им самим придётся тратиться на неё. Вот они и решили переложить свою ответственность на государство. Ну а что ты хочешь? Люди, они всегда такие люди...
Вспомнив этот разговор, Макаров вздохнул.
– Нет, всё-таки, есть люди, а есть нелюди. Как можно отказаться от собственного ребёнка?
Ладно Савельев, жестокий убийца и отъявленный сатанист, на чьей совести десятки погибших людей, поэтому он не жалел и своих родных. Оставил в беде старшую дочь, поместив её в психиатрическую лечебницу. Скрывал от всех то, что она есть. Даже Вероника не знала об этом. Кстати, нужно будет вернуться в город и обязательно найти Нику. Очень странно, что девушка куда-то пропала. Какое-то время она лежала в больнице, Олег знал об этом. Может быть, теперь просто долечивается дома и не хочет никого видеть? Понять это, в общем-то, можно. Девчонка внезапно узнала, что её отец - жестокий убийца, а сестра всю жизнь провела в психиатрической лечебнице. Ещё и трое её друзей погибли... Тут любой, самый здравомыслящий человек может впасть в депрессию. А она только начинает жить...
Под ногой Олега что-то блеснуло и он, наклонившись, поднял из пепла длинный острый кинжал.
– Чёрт, вот это находка! – воскликнул Макаров, осторожно вытирая его. – Как это ты не попался нам раньше? Столько людей ходило тут...
Олег присмотрелся к острому клинку и громко вскрикнул: на одной из его граней искусной рукой были вырезаны слова: «Смерть ѣсть сонъ. Живи смертью. Э. Бомеліусъ».
– Не может быть! Не может быть! – не верил своим глазам Олег. – Бомелиус! Неужели этот кинжал принадлежал знаменитому волхву и чернокнижнику?!
С трудом сдерживая волнение, Макаров выбрался с пепелища и направился к машине, чтобы там спокойно рассмотреть свою бесценную находку. Он больше не обращал внимания на заросший сад, тянущий к нему свои ветви-руки и остановился, только увидев сидевшую прямо на дороге девчонку. Спиной она прислонилась к бамперу его машины и увлечённо бросала в дорожную пыль круглые камешки, поднимая из неё маленькие вулканчики.
– Смотри, как у меня получается! – рассмеялась она, увидев Олега.
– Ты кто такая? – спросил тот, с удивлением рассматривая странную девчушку. Она не выглядела как современный ребёнок, и её занятие тоже вызывало у него недоумение.
– Я – Глаша! – всё так же смеясь, ответила она. И вдруг спросила: – А зачем тебе дедушкин нож?
– Дедушкин нож? – округлив глаза, повторил за ней Макаров. – А кто твой дедушка? Ты познакомишь меня с ним?
– Ага, – кивнула Глаша. – Он сам прислал меня за тобой. Сейчас его зовут Лев. А раньше звали как-то по-другому. Он говорил, только я забыла. Он Ильин и я тоже Ильина. Только он живёт вон в том доме, а я опять в колодце.
– Как это «опять в колодце»? – голова Макарова шла кругом.
– Ну так. Сначала это был мой колодец, а потом там стали жить другие. Мама и её дочка. Они всё время плакали и молились. А я это совсем не люблю и потому ушла оттуда. А теперь опять вернулась, потому что их там больше нет.
Девочка весело рассмеялась, а потом попросила:
– Дай нож, я отдам его дедушке!
– Я сам его ему отдам, – проговорил Макаров, прислушиваясь к себе. Что она сейчас сказала, эта девчонка?
– Подожди, твой дед прислал тебя за мной? – вспомнил он её слова.
– Ну да! – кивнула Глаша и поднялась на ноги. – Пошли! Дедушка не любит ждать!
Растерянный Олег двинулся за ней. Они подошли к высокому забору, и Глаша внезапно исчезла, как будто прошла сквозь толстые серые доски, плотно прилегавшие друг к другу.
– Ну что ты там стоишь? – послышался её звонкий голосок. – Открывай калитку!
Макаров потянул за железное кольцо. Глаша ждала его у самого крыльца и показала рукой на дверь:
– Иди первый, а я за тобой!
Оказавшись в тёмных сенях, Олег вдруг понял, что с виду небольшой сруб внутри намного больше и остановился. Сердце его забилось в два раза быстрее, и леденящий ужас сковал всё тело.
– Пошли-пошли! – Глаша потянула его за рукав и весело сообщила кому-то: – Вот, дедушка, я его привела. Только он какой-то странный. Все время глаза таращит и говорит так смешно! Дашь мне потом с ним поиграть?
Она принялась подпрыгивать и хлопать в ладоши, но Олег больше не обращал на девочку никакого внимания. Он смотрел на стоявшую посреди комнаты кровать, на которой в странном чёрном балахоне лежал старик.
– Лев Матвеевич, – выдохнул Макаров, узнав старого архивариуса.
Тот кивнул ему и сердито посмотрел на Глашу:
– Пошла вон отсюда, паршивка! Живо!
Смех девочки застыл в воздухе, она поменялась в лице, ойкнула от испуга и исчезла.
– Зачем же вы так с внучкой? – невольно спросил Макаров. Он вдруг почувствовал необыкновенное спокойствие. Страх отступил, и сердце снова стучало в привычном ритме.
– Не внучка она мне, – усмехнулся старик. – Кикиморка просто. Мать её в колодце утопила, а я пожалел. Болтливая она, шумная и надоедливая. Если прицепится, не отвяжется. Только так с ней и надо. Да ты присаживайся, Олежка. Приболел я, сам встать не могу. А ты подвигай стул ко мне поближе. Разговор, у нас будет долгий.
Макаров послушно сделал всё, что потребовал от него старик. Взял стоявший в углу стул и поставил рядом с кроватью, потом спросил:
– Ну и кто же вы, на самом деле, Лев Матвеевич? Неужели тоже сатанист?
Старик поморщился:
– Помешались вы все с этим сатанизмом. Сами себе придумываете культы и думаете, что служите Великому господину. А на самом деле всё намного сложнее. Только избранные могут быть приобщены к древним знаниям.
Помнишь, я рассказывал тебе про старика и его сына, которого он хотел похоронить здесь, у нас. Так вот. Когда он пришёл к нам с этой просьбой, мы разрешили ему сделать это. А потом не раз проверяли старика, посылая к нему всякие напасти. Выдержал он, и тогда мы исполнили его последнее желание, подняли дух его сына из могилы. Но, чтобы снова жить, этот сын должен был принести жертву. И он принёс её. Вот этим кинжалом, что ты держишь в руке, он проткнул сердце своего отца, а потом похоронил его в своей же могиле и придавил её чёрным камнем.
Макаров медленно перевёл взгляд на кинжал, всё ещё лежавший в его ладони. По лезвию текла тонкая струйка свежей, ярко-красной крови. Видимо Олег слишком крепко сжал лезвие, но сам не заметил этого, потому что совсем не чувствовал боли.
Старик протянул руку, требуя вернуть ему его вещь, и Макаров покорно отдал кинжал.
Лев Матвеевич ласково погладил резную рукоятку.
– Когда-то Елисейка Бомелий привёз его из Европы в Русское царство и тут щедро пропитывал его людской кровью. А теперь вот и твоя кровь на нём. Да ты не бойся, Олежка. Послушай лучше, что я дальше тебе расскажу. Тот сын старика стал нашим верным слугой и получил возможность перерождаться.
В последний раз ему помогла это сделать старая Пелагея. Она вселила его дух в своего сына по крови. А когда невестка забеременела, Пелагея избавилась от сына и сама приняла на руки внука-подменыша, которого нарекла Николаем.
– Почему так сложно? – не удержался от вопроса Олег. – Я видел в фильмах, как дух просто проникает в человека и поселяется в нём.
Архивариус рассмеялся слабым, безжизненным смехом:
– Даже могущественные колдуны не способны на это. Должна быть другая связь. А в фильмах твоих и добро чаще всего побеждает зло. Вот только в жизни не так. Сын убитого старика не был колдуном, он просто слуга и не мог при перерождении обойтись без помощи. Женщины и вовсе перерождаться не могут. Они просто проживают тот срок, который был им отведён. Потом, умирая, они могут передать свою силу какому-нибудь человеку, но даже это удаётся не всем.
– Вы сказали, что Пелагея назвала внука Николаем, – снова задал вопрос Олег. – Вы имели в виду Николая Савельева?
– Его, – кивнул архивариус. – Сила была дана ему с рождения. На многое он был способен. Многого и добился. А потом решил отречься от нас. Не добровольно конечно. Просто не устоял перед женщиной. Перед твоей сестрой. Она опалила его своим светом, заставила преклониться перед ней. И если бы не наше вмешательство, он бы отрёкся от нас. Но мы не могли позволить это. Вернули ему силы, помогли избавиться от её света. Николай сделал всё, что нужно. Как и тот, чьим сыном он по сути являлся, он принёс в жертву ту, которая отказалась от него. Но потом уехал. И вот этого делать ему не следовало. Чёрный жертвенный камень, под которым лежит убитый сыном старик, должен быть всегда покрытым кровью. А Николай это правило нарушил. И поплатился за своё отступничество.
– Но Николай Савельев недавно умер. Значит, перерождения вашего слуги больше не будет? Савельев был последним? – усмехнулся Олег.
Старик поморщился:
– Да. Но это ничего. Найдутся другие. Есть у меня один на примете, психопат и садист с обожжённым лицом. Да ты его знаешь, это тот самый учитель, которого ты так хотел поймать. Я его призвал к себе, хотел проверить, да вот видишь, приболел. Совсем у меня сил не осталось. И кровь почернела и загустела, надо бы обновить её. Смотри...
Старик взял кинжал и провёл лезвием по своей ладони. Чёрная густая масса, похожая на берёзовый дёготь, выступила на её поверхности.
– Дай мне свою руку, – страшным, хриплым голосом потребовал архивариус, и Олег с ужасом заметил, как его ладонь тянется к руке старика. Так действует самый сильный магнит и Макаров как мог сопротивлялся этой силе.
Архивариус продолжал смотреть ему в глаза, наблюдая, как меркнет сознание Олега. Последнее, что услышал Макаров, был торжествующий смех Великого колдуна.
***
Когда Олег очнулся, он увидел, что по-прежнему сидит на стуле, а старик-архивариус скорчился на кровати, скончавшись во время последнего приступа.
Олег поднялся, без испуга и сожаления бросил на него последний взгляд, потом повернулся и крикнул в качающуюся темноту комнат:
– Эй, кто там есть? Готовьтесь к похоронам. И проветрите тут, а то совсем дышать нечем!
В самом деле, он поднёс руку к горлу и потянул ворот футболки, а в следующую секунду сорвал с шеи цепь с крестом и тот мгновенно расплавился, превратившись в каплю ртути на его ладони. Дышать сразу стало легче, но Олег больше не собирался оставаться в этом доме. Он направился к выходу, но вдруг остановился и обернулся. Губы его растянулись в улыбке: тёмные густые тени, постепенно обретавшие человеческий облик, низко склонились перед ним, признавая его могущество.
– Чтобы к моему возвращению все было готово! – бросил он им и вышел из дома.
– Ой, дедушка, какой ты стал! – пискнула Глаша, вертевшаяся у калитки.
– На! – Олег дал ей серебристую каплю, и девочка взвизгнула от радости. – А теперь пошла прочь! И не путайся у меня под ногами!
***
Влад утопил педаль газа в пол, сворачивая на дорогу, ведущую к Никольскому. Он чувствовал, что ему обязательно нужно побывать там. Какая-то неведомая сила манила его туда. И он очень спешил, потому что рассчитывал именно там найти помощь.
Как ему удалось сбежать с того пожара, он и сам не понял. Но долго отлёживался в старой заимке лесника, потому что знал, там его никто искать не будет. Суета, поднявшаяся в городе из-за его сатанистов, не оставляла полиции ни единой свободной минуты. Слишком много людей было связано с ним, и теперь все они давали показания. Просто чудо, что ему удалось избежать этого.
Сначала Влад хотел вообще уехать из этих мест, но что-то удержало его, не позволило сделать это. И он остался, прячась там, где его никто не мог найти. Только сегодня вечером он посмел выбраться из своего логова и сразу же отправился к Светлане, рассчитывая на её помощь. Но она, едва увидев своего бывшего любовника, сразу подняла крик:
– Зачем ты пришёл сюда? Что тебе надо? Я не хочу видеть тебя, уходи!!!
Влад толкнул её в квартиру и захлопнул за собой дверь:
– Не ори, ты весь дом на уши поднимешь! Где Ника? Ты одна?
– Мне нужно ехать к ней! Она сейчас в могиле, – заплакала Светлана. – Это называется гроботерапия. По-другому её уже не вылечить. Это вы довели её до такого состояния. Я вас всех ненавижу!
Всхлипывая, она налила себе в стакан коньяк, выпила залпом и прижала тыльную сторону ладони к губам.
Влад забрал у неё бутылку и сделал несколько глотков прямо из горлышка.
– Отдай! – захныкала женщина. – Это моё! А ты уходи! Гад! Ненавижу тебя!
Влад схватил её за горло и крепко сжал пальцы:
– Не смей со мной так разговаривать, – прошипел он ей в лицо. – Я мог бы убить тебя прямо сейчас. Но сделаю это позже. Медленно. Не спеша. Тебе не спрятаться от меня...
Он отшвырнул её к стене и вышел из квартиры, тихо прикрыв за собой дверь. Прокашлявшись, Светлана поднялась, вылила в стакан остатки коньяка, и тут же выпила его. А потом направилась к выходу. Ника лежала в могиле уже несколько часов. Этого было вполне достаточно, чтобы ей стало легче...
***
Влад мчался в Никольское, точно зная, что ему сегодня обязательно нужно быть там.
Однако на последнем перекрёстке перед деревушкой ему пришлось резко надавить на тормоз: посреди дороги стоял Денис Чагадаев и, склонив голову, поджидал мчавшийся на него автомобиль.
Влад успел затормозить в последнюю секунду. Машина дёрнулась и заглохла. А Влад, всё ещё удерживая обеими руками руль, смотрел через лобовое стекло на Дениса и не понимал, как и зачем он оказался тут.
– Ну что ж, – подумал Влад. – Случайных встреч в нашей жизни не бывает. А это значит, мы не зря с ним встретились тут. Если он захочет, я сделаю его своей правой рукой. А если нет – просто убью его и всё.
Он вышел к Денису и широко улыбнулся, даже не подозревая, какой страшной выглядит его улыбка на обожжённом лице, искажённом от злости.
– Дэн... что ты здесь делаешь?
– Жду тебя, Велиар, – спокойно ответил тот. – Нам ведь нужно поговорить.
– Откуда ты знаешь, что Велиар – это я? – усмехнулся Влад.
– Я теперь многое знаю. И то, что ты видишь меня, только подтверждает мои догадки. Только насквозь чёрные люди или те, кто пережил нечеловеческую боль, способны видеть то, что недоступно всем остальным. Ты не знаешь, что такое боль, ты причинял её другим. Но я не могу спрашивать с тебя за всех, кроме одного. Подумай, о ком я говорю?
– Ну конечно, Пашка! – рассмеялся Влад.
– Да! Пашка. Он был моим другом, почти братом, – проговорил Денис. – Я виноват перед ним за то, что не поверил ему. Хотя теперь знаю, всё, что он видел, было правдой. А теперь скажи, за что ты убил его? Он догадался о том, кто ты есть?
– Мог догадаться, – кивнул Влад, опуская руку в карман. – Но я не собирался позволять ему сделать это. Надеюсь, ты меня понимаешь. Впрочем, тебе это уже не поможет.
Он резко выбросил руку вперёд и зажатым в пальцах ножом полоснул Дениса по горлу. Влад ожидал потоки крови из разверзнувшейся раны, но его нож просто вспорол пустоту, а Денис даже не пошевелился. Он остался стоять там, где стоял и молча смотрел на Влада.
– Кто ты??? – закричал Влад, чувствуя, как шевелятся волосы на его голове.
– Я возмездие за всех тех, кого ты убил, – спокойно ответил ему Дэн.
Внезапно Влад понял всё. Он метнулся к машине и повернул ключ в замке зажигания, но двигатель не слушался, он скрипел и повизгивал, но не заводился. А Дэн уже склонился над Владом и накинул ему на шею ремень безопасности.
– Вот так задыхался Паша, правда? – говорил Дэн, глядя прямо в глаза Влада.
Тот хватался руками за ремень, но силы ослабить хватку Дениса у него не было.
Тогда Влад решил нанести Денису другой удар:
– Прямо сейчас так задыхается твоя Ника, лёжа в гробу! Её безумная мамаша решила спасти дочку от психического расстройства. Надеюсь, что она уже там задохнулась!
Лицо Дениса исказилось, рот растянулся в страшном беззвучном крике, и Влад обмяк в его руках. Больше он не дышал. А где-то под землёй уже слышался топот раздвоенных копыт, торопящихся за его душой...
***
– Светлана Петровна, прошу вас! – Денис подбежал к матери Ники и протянул к ней руки: – Прикажите им, пусть они достанут Веронику оттуда. Вы что, не понимаете, что можете навредить дочери? Ни один нормальный человек не будет хоронить другого заживо. Вы же не хотите её смерти?!
Светлана взглянула на часы, сделала пару глотков коньяка и кивнула двум парням, стоявшим неподалёку:
– Откапывайте. Уже достаточно.
– Может, и нам плеснёшь, хозяйка? – облизнул губы один из парней.
– Я заплатила вам, сколько вы просили. Хватит с вас и этого, – отмахнулась от них Светлана. – Принимайтесь, лучше, за работу!
Те молча взялись за лопаты. Но очень скоро одна из них согнулась пополам.
– Чёрт, Серёга! – выругался парень. – Говорил же я Валерке, что это обычная дешёвка. Фольга, а не железо! Но он на всём экономит. Вот что теперь будем делать?
– Давай копать по очереди, – кивнул Сергей. А через пять минут протянул ему свою лопату: – На, Юрок. Теперь я перекурю. Зачем нужно было зарывать её так глубоко?
– Да копайте же вы быстрее!!! – торопил их Денис, но они не обращали на него никакого внимания. А Светлана молча стояла у растущего холмика земли, и то и дело подносила к губам бутылочку с любимым коньяком.
Время шло бесконечно долго. Но вот лопата стукнула о дерево, и в ту же секунду из гроба донёсся глухой, раскатистый смех...
***
– Ника, доченька моя, потерпи!!! – умоляла Светлана. Сквозь застилавшие глаза слёзы она почти не видела дорогу, по которой вела машину, и если бы не Денис, помогавший ей, они бы уже десять раз разбились по пути в больницу.
Светлана то и дело оглядывалась на Нику, сидевшую на заднем сиденье. Абсолютно седая, растрёпанная девушка с безумным взглядом то смеялась, то начинала рыдать и молить о помощи, то что-то громко говорила, но так быстро и бессмысленно, что понять её было невозможно.
Денис выкрутил руль, сворачивая к психиатрической лечебнице, и остановил машину прямо у подъезда.
– Доченька, сейчас тебе помогут! Сейчас тебе помогут, – лепетала Светлана. – Смотри, вон санитары. Иди, иди с ними. А мамочка сейчас приедет. Я только возьму себе лекарство и сразу вернусь. Мамочке нужно выпить. Иначе я просто сойду с ума!
Светлана с сожалением показала на пустую бутылку. Но Ника и Денис не слушали её. Вышедшие к машине санитары приняли Веронику и вместе с ней стали подниматься по ступенькам. Денис пошёл за ними, но, услышав визг колёс и сильнейший удар, обернулся: едва набрав скорость, Светлана, не справившись с управлением, врезалась в столб, не оставив себе ни единого шанса на то, чтобы выжить...
***
– Олег! – Макарова остановил Валера Фомин и похлопал его по плечу: – Вот это я понимаю карьерный взлёт. Сафонова резко отправляют на пенсию, а ты теперь займёшь его место. Так что ли, товарищ полковник?
Олег рассмеялся:
– Да, с понедельника я начальник управления. Это для начала. Надеюсь, ты не возражаешь?
– Ну что ты! – заискивающе улыбнулся Фомин. – Мы столько лет с тобой сидели бок о бок в одном кабинете. Разве я могу не порадоваться за своего товарища? Кстати, слышал новости? Влад Андреев повесился на ремне безопасности в собственной машине. А Светлана Савельева, она проходит у нас свидетелем по делу о сатанистах, разбилась насмерть во дворе психушки. Только поместила туда дочь, стала отъезжать и врезалась в столб. Её дочурка оказалась шизофреничкой, ещё и буйной. Похоже, мать держала её дома на колесах, а потом всё-таки решила отправить в больничку. Ну и вот итог.
– Каждому своё, – усмехнулся Олег. – Как говорится, смерть есть сон. Живи смертью...
Фомин с удивлением посмотрел на него и кивнул, хотя ничего не понял. А потом вдруг спохватился:
– Слушай, а Ильина Льва Матвеевича помнишь? Архивариусом у нас работал. Тоже помер старик.
Олег молча отошёл от него, но вдруг остановился и, обернувшись, улыбнулся:
– Знаешь, как сказал Сократ: «Смерть возможно наивысшее благо из всех для человечества».
Макаров уже ушёл, а Фомин всё ещё стоял и смотрел ему вслед. Потом пожал плечами. Он так ничего и не понял. Да это ему было и не дано.
***
Денис сидел на кровати за спиной Ники и смотрел, как она восковым мелком дорисовывает глаза девочкам, изображённым на картинках. Этими рисунками была увешана вся стена, и, едва оказавшись в палате, которая теперь принадлежала ей, Вероника принялась рисовать.
– Это я, – повторяла она, тихонько смеясь. – А это Маша. Мы вместе с Машей. Мы хорошие и, когда мы вместе, нам очень весело. Маша, смотри, тебе нравится? Это мы с тобой! Ты и я...
Денис вздохнул, поднялся и прикоснулся к плечу Ники:
– Как жаль, что ты не видишь меня. Твоя сестра могла делать это, а ты нет. Но ты не бойся, я всё равно буду навещать тебя. Мы оба стали другими. Ты другая и я другой... Я ещё обязательно приду к тебе. И однажды, когда меня простят, мы снова будем вместе.
Ника не ответила ему. Она не повернулась и не проводила взглядом. А он вышел из лечебницы и остановился, чтобы глазами отыскать окно, где теперь жила Вероника.
Вдруг кто-то на втором этаже помахал ему рукой. Денис на секунду замер и вдруг улыбнулся, узнав Аню. Она, обезображенная страшными шрамами, прижимала лицо к стеклу и продолжала радостно приветствовать старого друга. А он смотрел и видел её, светлой, доброй и красивой, такой, какой теперь мог видеть её только он.
Махнув ей ещё раз на прощание, он медленно побрёл прочь. А синий вечер, словно занавес, мягко и неслышно опускался на землю за его спиной.
Конец.