Не буди спящее дитя - 3

Прошло два года.
Сентябрь, 1933 год.
Маня помогла Кате надеть платье, которое пошила сама, сделала ей две косички и украсила красными ленточками. Крутясь перед зеркалом, девочка рассматривала косы, поднимала подол и расправляла его в разные стороны.
— Вот и Катюша шагаеть в первый класс, — Маня не верила, что её дочь стала школьницей. — Не заметишь — и замуж соберётся.
— Хи-хи, — не понимая, что такое «замуж», дочь захихикала. — Пойдём, мамочка.
Взяла Маню за руку и потянула за собой на улицу. Павлик не стал ждать, убежал в школу первым. Не было желания идти рядом с мамой, как первоклашка. Да и друзья заждались.
Школьная линейка прошла по всем традициям. Директор наравне с учителями поздравил детей с началом учебного года, пожелал прилежно учиться, ответственно относиться к труду, так как он облагораживает человека. Говорил ещё много всяких напутствий, чем и смешил Катю. Слушая торжественную речь, она посмеивалась и размахивала букетом хризантем.
— Тише, Катя, — учительница в больших круглых очках тронула девочку за плечо. — Слушай речь.
— Не хочу, — Катюша продолжала делать по-своему.
— Я прошу тебя, веди себя прилично.
— Не-а, — девчушка не слушала грузную тётю.
— Я сейчас отправлю тебя домой, — пригрозила женщина, пытаясь успокоить первоклассницу.
— А вот у тебя будет не дом, а большой костёр, — устрашающе рыкнула Катя, устремив пронзительный взгляд в лицо учителя.
Классный руководитель немного опешила от слов первоклассницы. Поправив на носу очки, устремила свой взор на директора. Пламенные речи закончились, и школьники гурьбой отправились по кабинетам. Заходя в светлый класс, Катюша осмотрелась. Ничего особенного: деревянные парты, доска, на подоконниках цветы.
— Выбирай себе место, — Светлана Игоревна предложила присесть.
Заняв первую парту прямо перед учительским столом, девочка подняла глаза на улыбчивую тётю в очках. Как только все уселись, учительница встала у доски.
— Здравствуйте, дети! — громко сказала женщина, разглядывая ребятишек. — Меня зовут Светлана Игоревна.
— Здравствуйте, Светлана Игоревна, — хором поздоровались ученики.
— Хочу ещё раз поздравить вас с началом учебного года…
— Слыхали уже, — буркнула Катя и сложила руки прямо перед собой.
— Катенька, тебя что-то беспокоит? — приподняв очки, учительница округлила глаза. — Тебе не хочется учиться? Если не хочешь, то я поговорю с твоей мамой, и пускай она оставляет тебя дома, — поправила очки на место и окинула взором остальных детей. — Кто ещё не желает быть образованным?
Ученики сидели смирно. Кто-то нахмурившись поглядывал на Катю, а кто-то не сводил глаз с женщины в сером пиджаке, на котором блестела от солнечных лучей брошь-булавка.
— Нет желающих покинуть класс? — Светлана Игоревна вела себя уверенно, давя авторитетом.
В ту пору учителя имели особый вес. Они могли запросто наказать взбалмошного ребёнка, отправить домой для дальнейшей беседы с его родителями или вызвать отца и мать на ковёр к директору школы. Но Светлана Игоревна не была такой категоричной. Она всегда умела договориться, действуя хитро. Поначалу давала право выбора, а чуть позже всеми силами заинтересовывала несмышлёное дитя, чем и втягивала в учебный процесс.
— Кать, умолкни, — погрозил кулаком коротко остриженный Федя.
— Хи-хи, — Катя захихикала и так же в ответ показала кулак.
— Ну я тебе, — белые, как снег, брови мальчика сузились.
— Я предлагаю начать наш первый урок с рисования, — учительница прошлась вдоль школьной доски умеренным шагом, заложив руки назад. — Какой вы видите нашу жизнь?
— Весёлой! — выкрикнул мальчик, сидевший рядом с Федей.
— Правильно, — одобрила женщина, — а ещё?
— Красивой! — ответила девочка с третьей парты и тут же зарумянилась.
— Верно, — Светлана остановилась напротив Кати. — А ты как думаешь? Наша жизнь прекрасна?
— Не знаю, — пожала плечами девочка и отвернула голову в окно.
— А если хорошенько подумать? — пухлая женщина не отставала. — Что ты видишь за окном?
— Ничего, — Катя сложила губки бантиком и сжала челюсти.
Светлана Игоревна обошла парту и встала рядом с недовольной девочкой.
— Посмотри внимательно. Что ты там видишь? — показала ладонью прямо в стекло. — Подойди…
Поднявшись с места, Катя вытянулась и с интересом уставилась на улицу. Двор как двор — ничего примечательного. В каждой семье такой. Деревья, цветы, лужайка.
— Ну? Что там? — учительница спрашивала с такой нежностью в голосе, что Катя наконец-то улыбнулась.
— Побегать хотца, — прошептала девочка, распахнув ресницы пошире.
— Почему?
— Там хорошо, — задумчиво ответила Катя, прильнув к деревянному подоконнику.
Учительница обернулась и увидела, что дети встали со своих мест и также любопытствуют, уставившись на школьный двор.
— А теперь вы поняли, что я имею в виду? — чуть громче спросила Светлана.
— Да-а, — ответили дети хором и сели.
— Достаём карандаши, листочки и рисуем жизнь.
В классе возник шум. Ребятишки доставали из портфелей принадлежности для рисования и громко гудели. Присев на свой стул, Светлана Игоревна не переставала улыбаться и наблюдать за лицами детей. С какой серьёзностью они принялись за ответственную работу. Федя прикусил зубами кончик синего карандаша и уставился в потолок, почёсывая за ухом. Кудрявая девочка по имени Арина накручивала на пальчик локон и искоса поглядывала на соседку. Каждый из учеников обдумывал следующий шаг с особой тщательностью. Кто-то рисовал круги на чистом листе бумаги, а кто-то чертил домик под линейку, выводя на фасаде аккуратные кирпичики. Только Катя сидела у окна и смотрела вдаль, будто застыла.
— Катюша, — учительница еле слышно позвала девочку, — Катя-а.
— А? — девчушка обернулась и открыла рот.
— Что же ты? Рисуй, — кивнула головой женщина, показав рукой на детей. — Или тебе нужна моя помощь? — наклонилась вперёд.
— Не-а, — мотнув косичками, Катя открыла портфель.
Через тридцать минут ученики закончили творить.
— Ну-с, что у нас тут? — прохаживаясь между рядами, Светлана Игоревна заглядывала в рисунки. — Та-ак, здесь у нас коровка пасётся на лугу, неподалёку отдыхает пастух. Молодец, Ниночка, — погладила по голове кареглазую брюнетку.
Девочка подняла подбородок чуть выше, восхищаясь похвалой классного руководителя.
— А здесь? — учительница приблизилась к мальчику Саше. — Трактор в поле. Очень хорошо.
Саша оглядел присутствующих и поднял листок перед ребятами, чтобы каждый успел позавидовать его искусству.
— Мариночка, прелестно. Женщины идут в поле ворошить сено, верно?
— Да. Видите, солнце высоко? — Марина ткнула пальцем в жёлтый кружок с ярко-оранжевыми лучиками. — Это наши соседки и моя мама несут грабли.
— Умница, — похвалила девочку Светлана.
Вернувшись к своему столу, женщина взглянула на часы.
— Сейчас прозвенит звонок, попрошу вас собрать все рисунки и положить мне на стол. Когда вы закончите школу, я верну вам эти листочки, и мы с вами вспомним, о чём вы мечтали в детстве, что рисовали, и как изменились ваши взгляды на жизнь.
Ребятишки вновь зашумели, сбегаясь к учительскому столу. Толкались, торопились, каждому хотелось быть первым. В коридоре прозвенел звонок, и Светлана Игоревна отпустила детей на перемену. Шумной гурьбой мальчики и девочки выбежали из класса и ринулись на улицу.
— Катя, иди погуляй, — сложив рисунки в стопку, женщина поправила на плечах платок. — Или ты не закончила?
— Вот, — девочка преподнесла своё художество, бросила на стол и выбежала наружу.
— И как это понимать? — подняв лист, Светлана Игоревна смутилась.
Бумага исчёркана красным карандашом до дыр, как будто Катя изо всех сил надавливала на грифель и резкими движениями водила им взад-вперёд, пытаясь разрезать листок пополам.
— Похоже, это солнце, — пытаясь расшифровать детский рисунок, учительница разглядывала желтеющий овал в левом углу листа. — Но почему оно перечёркнуто?
На солнце стоял чёрный крест.
— А здесь у нас… дрова? — переворачивая листок, наклоняла голову то вправо, то влево. — Или… И почему у них руки? А может, это сучья?
Зажмурившись, учитель глубоко вздохнула.
— Ну и фантазия, — открыла глаза, положила бумагу на стол обратной стороной вверх и тут же ахнула. — А это что?
На обратной стороне Катя нарисовала комнату с решёткой, без двери и мебели.
— И даже не раскрасила, — прошептала Светлана Игоревна. — Очень трудный ребёнок…
Первый день в школе прошёл на редкость спокойно для Кати. Она не носилась по классу, как угорелая, не строила смешные рожицы, не обхохатывалась без причины. Вела себя сносно, слушала учителя и поглядывала в окно.
— К следующему уроку подготовьте гербарий, — Светлана Игоревна закрыла учительский журнал. — Будем говорить о природе.
Улыбнулась, поднялась со стула и попрощалась с детьми:
— Урок окончен. До свидания.
Ученики положили учебники в свои портфели и поторопились по домам.
— А когда ж писать будем? — Катя не торопилась покидать класс.
Закрыв портфель, осталась сидеть за партой.
— Сначала научимся выводить палочки и крючочки, — учительницу порадовал вопрос, — а уж после и до чистописания дойдём.
— М-м, по́няла, — хихикнув, девчушка пулей выскочила из кабинета.
— Ох, интересная личность — эта Катя Гунько, — довольная сегодняшним днём, Светлана Игоревна подтянула край платка на левом плече, потёрла розовую полосу на переносице, оставленную тяжёлой оправой, и засеменила в учительскую.
Выбежав на деревянное крыльцо, Катя раскинула руки в разные стороны и громко крикнула:
— Эге-ге-ей!
Сделала три подскока на каждой ступеньке, подкинула кверху портфель, который достался ей в наследство от старшего брата, поймала, расхохоталась и побежала вдоль улицы в сторону дома. По дороге остановилась у чужого двора. Её взгляд задержал куст шиповника, свисавший с плетня. Наливные ярко-красные плоды так и подзывали: «Съешь меня». Поглядывая по сторонам, Катя подошла вплотную и облизнулась. Сорвала несколько продолговатых ягод, покрутила одну и раскусила. Заглянула внутрь, полюбовалась мясистой начинкой, положила в рот. Поморщилась от кисловато-сладкой мякоти, выплюнула себе под ноги и со всего размаху разбросала плоды в разные стороны, будто поле сеет. Две хитрые ягоды полетели в огород и попали за шиворот ехидной старушки, которая полола цветник.
— А вот я тебе чичас покидаюся! — завизжала бабка, выпрямив спину. — Енто куды ж ты целисси, а? Ах, бессовестная твоя душонка! А вот я мамке твоей усё доложу, и отстегает она тебя, як Сидорову козу!
Бабулька замахала сморщенным кулачком, устрашая девочку. Но Катя не из пугливых. Показав визгливой старушонке язык, растянула веки и прижала мизинцами обеих рук кончик носа.
— Бе-бе-бе-е, — передразнила женщину и вприпрыжку побежала домой.
— Пральна бабы гутарют! — кричала старушка в след убегающей девочке. — Дурная у Маньки девка, ай до костей дурная! Шоб тебя леший утащил!
Девчушка забежала за калитку и присела на корточки, прислушиваясь, что там орёт сумасшедшая старушка. Долго ещё кричала на всю улицу бабушка Арина, насылая на ребёнка всяческие гадости и вспоминая слух, пущенный бабами по поводу недосыпа в поле и горластого ора на весь хутор.
Заметив издалека мать Кати, женщина вышла на дорогу и начала чуть тише причитать.
— Манька, угомони свою бесноватую! — красное вспотевшее лицо соседки говорило о проступке дочери. — То цвяты у меня обрываить, то в окошко ки́дается!
— Моя Катя? — Маня не верила скандальной бабке, но ссориться с ней не было желания. Отмахиваясь от приставучей мухи, жужжащей над ухом, пообещала поговорить с дочерью.
— Нет уж, разговоры разговаривать не имеет смыслу, а вот прутиком да по заднему месту — самое оно! — посоветовала Арина, вытирая краем косынки пот вокруг рта. — Да посильнее, да…
— Не била я своих ребят и не собираюся, — махнув головой два раза, Маня пошла домой.
— А вот поглядишь, родимая! — вскипела бабка, обидевшись на то, что соседка не внимает её советам. — Принясёт она тебе горюшка, Катька ента! Ох, и запоёшь ты горючими слезами, милая моя!
Подойдя к калитке, Маня остановилась, вытерла косынкой шею сзади и еле слышно ахнула.
— Ах, ну и? Шо прячисся? Видала я тебя, вылазь, — прищурив правый глаз, присмотрелась между прутьями. — Чего опять наворотила?
— Шипшину раскидала, — поднялась на ноги девчонка, отряхивая подол платья. — А она как заорёт.
— Не лезь ты в чужой огород, доня, — заходя в калитку, Маня провела пальцами по волосам Кати. — Пущай они сами глядять на свою траву. У нас же есть ента колючка, чего ты туды лезешь?
— Наша кислее, — Катя улыбнулась матери, подняв голову кверху. — А у ней…
— Горе ты моё, шагай. Чичас полдничать будем, — мама двинулась к крылечку, размахивая влажной косынкой.
Перекусив парным молочком со свежей краюхой белого хлеба, Катя собралась уходить на прогулку.
— А кто будет хозяйством заниматься? — Маня заплетала косу. — Павлуша убёг к батьке, а мне на ферму пора.
— Учительница приказала собрать листья, — ответила девочка, дожёвывая хлеб.
— Зачем енто? — зажав шпильки губами, мама намотала косу на затылке.
— Не знаю, — пожала плечами Катя. — Я пойду?
— Иди, коли учительница дала заданье.
Сунув кусок сахара в карман ситцевого сарафана, пошитого из мамкиной юбки, выбежала на улицу. Солнце греет по-летнему жарко. Тёплый ветерок еле-еле обдувает, захватывая растрёпанные жиденькие локоны у лица и размахивая ими в стороны. Катя подняла голову к небу. Чистое, голубое, так и манит поднять руки и взлететь повыше к ясному солнышку. Растопырив загорелые ручонки, девочка оббежала двор, сопровождая воображаемый полёт чириканьем воробья.
— Ты исчо тута? — Маня спешила на работу. Закрыв дверь на замок, махнула дочери. — Пошустрей давай, надобно яблоки подобрать и вымыть к приходу брата. Он из них сушилки делать будет.
— А почему я? — Катя перестала чирикать. Остановилась и насупилась.
— У-у, опять свои гляделки навострила? — пожурила дочку. — Того и гляди, проткнёшь мамку насквозь.
Играючи ткнула Кате кулаком в лоб.
— Ой, за шо? — возмутилась девочка, потирая середину лба. — А если я?
— Чего? Ишь, я тебе дам «я», — мама переменилась в лице. — И кто тебя учит так с мамкой обращаться? Ежели Федька сивый, то я быстро его батьке доложу. Пущай берётся за его воспитание. А ну, бегом за листьями, шоб им пусто было, и сразу домой воротайся. Иначе возьмусь за хворостину, — предупредила Маня и вышла на дорогу.
— Бе-бе-бе, — Катя от души покривлялась в спину уходящей матери.
Сунула руки в карманы, сгорбилась, изображая бабку, которая кричала из-за шиповника, и отправилась в местный парк собирать разноцветные листья. Собирать особо нечего, выбор небольшой. На Кубань осень приходит не по календарю, а чуть позже — в конце сентября, поэтому деревья до сих пор одеты в пушистую листву и даже не думают прощаться с пышной шевелюрой.
— Кленовый, — Катя вошла в парк и начала искать глазами знакомые деревья. — Ау-у, — протянула полушёпотом, будто не хотела кого-то разбудить или напугать.
Медленно передвигая ногами и осматривая листья, запела колыбельную. Ту, которую ей пела мама в детстве и друг Саша на поле:
— Лю-у-ли-и, лю-у-ли-и…
Остановившись между толстых стволов многолетних берёз, присмотрелась. Издалека виднелась человеческая фигура, стоящая, как столб, но хаотичные движения конечностей давали понять — это живой организм. Катя замахала руками и звонко закричала:
— Э-ге-ге-ей! Ау-у!
Но человек не обращал внимание на детские крики и продолжал что-то делать, поднимая руки вверх. Сойдя с тропинки, Катя направилась прямо к незнакомцу. Подходя ближе и выкрикивая разные слоги, не понимала, чем же занята эта женщина. Принадлежность к женскому полу выдавали длинные ярко-оранжевые волосы, заплетённые в толстую косу.
— А шо Вы делаете? — поинтересовалась девочка, вглядываясь в стройную особу. — На дерево полезете?
Незнакомка продолжала заниматься своим делом. До неё оставалось метров десять, и тут Катя встала как вкопанная. Тётя закинула верёвку на ветку многолетней берёзы, залезла на какую-то возвышенность, похожую на трухлявый пень. Повернулась…
— Ой, мамочки! — вскрикнула от испуга Катя и стремительно побежала к дому.