Глава 50
– Мам, ты чего? – Ваня приосанился, удивившись, что мать гонит его прочь из родного дома.
– Я вам покажу женитьбу! – завопила Надя, размахивая руками. – Ты ж должен был школу сторожить, какого черта раньше времени притащился?
– Ой, да ла-а-адно, ха-ха! – рассмеялась Катя, повиснув на плече Вани. – Ну встретились, ну посидели…
– Ты что, пил? – подскочив к сыну, Надя внимательно посмотрела в его глаза, а потом резко ударила ладонью по щеке. – Совсем совесть потерял? Быстро спать! Смену сдал? Спать, я сказала!
Она так кричала на сына и трепала за шиворот, что Ваня разозлился.
– Убери руки! – вывернулся он и грозно взглянул на мать. – Мне уже не десять лет!
– Вырос, да? На мать кричать? – чуть не плакала от обиды Надя.
– Я скоро в армию ухожу, если ты не забыла! – и Ваня побежал в дом.
Смех Кати мгновенно растворился в воздухе. Надя искоса смотрела на нее и злилась.
– Тронешь моего сына, я тебя…
– Ревнуешь? – ехидный смешок Кати ударил в голову. – Не переживай, я из него мужика сделаю.
– Пошла вон отсюда, – рыкнула Надя, но тут же осеклась.
На крыльцо выбежала напуганная Лена. Она стояла в одних трусиках и маечке. Ухмыльнувшись, Катя поправила помятые оборки на груди:
– Ну что, доча, айда до хаты?
Кожа Нади покрылась пупырышками, вся спина похолодела. Понимая, что Лену сейчас отдавать нельзя, смягчилась.
– Иди спать. Вечером пойдем дом Матвея отмывать. – приказала она гостье и увела ребенка в дом.
Там уже Ваня жаловался отцу, что мать зажала его со всех сторон, и он ждет не дождется, когда будет осенний призыв.
– Ты мужик или баба? – грубый тон Лёни словно просверлил уши Нади насквозь.
Она понимала, что муж относится к сыну холодно, будто он чужой. Но встала за дверью, чтобы послушать ответ Вани.
– Что ты жалуешься? – скрипнула кровать. Лёня сел, свесив ноги. – Сам не можешь проблему решить, обязательно надо ко мне бежать?
– Пап? – голос Вани был жалким.
– Что «пап»? Не маленький уже. Да и вообще, отстаньте вы все от меня.
Лёня еле слышно ахнул и лег, отвернувшись к стене. Шлепнув себя по колену, Ваня вышел из комнаты и столкнулся нос к носу с матерью.
– На сеновале высплюсь, – не глядя на нее, сказал он.
– Сынок… – Надя хотела извиниться, но парень быстрым шагом покинул дом.
Увидев кривую ухмылку Кати, стоящей у стола, Надя осуждающе покачала головой. Пусть ложится спать, а Надя сама приведет в порядок дом, чтобы не терять время. Что-то на душе неспокойно из-за ночной выходки Вани и Кати. Он молодой, неопытный, не дай бог, потянет его к этой распустившейся дамочке. Глупость какая, у них большая разница в возрасте…
– Ты куда? – спросила Лена, видя, как тетя переодевается.
– Надо полы помыть в вашем доме, а потом…
– В нашем? Мы переезжаем? – огорчилась девочка.
– У вас с мамой есть свой дом. – уставилась на ребенка Надя. – Ты же хочешь жить с мамой?
Лена молчала. Надя увидела, как блеснули слезы в ее огромных глазах. Возможно, девочка привыкла жить здесь, но надо понимать, что у каждого своя жизнь. Да и Лёня нервничает, а ему нужен покой. Ему и так тяжело из-за болезни, а тут еще посторонние люди маячат перед глазами. Надя помогла, чем могла: приютила девочку, сейчас приведет в порядок жилье для Кати и ее дочери, а там, вероятно, получится устроить ее на работу. Да пусть даже картошку продает, все ж какая-никакая прибыль. Надя ведь за все подряд хватается, лишь бы деньги выручить.
Собравшись, Надя уже уходила, как Лена увязалась за ней, чтобы ее взяли с собой. Надя согласилась. И они вместе пошли в дом. Там Лене не понравилось. Всюду паутина, пахнет сыростью, плесень на стенах… Пусто и как-то даже страшно.
– Не волнуйся, сейчас все помоем, а потом…
– А можно я у вас жить буду? – надув губки, спросила Лена, пока тетя растапливала печь.
– А как же твоя мама? Ей одной будет скучно.
Надя понимала, что ребенок должен жить с Катей. Глядишь, Катя возьмет себя в руки, и изменится. Как говорится, родные стены лечат. Ведь Катя здесь выросла, а это значит – она должна стать другой.
Да, Катя стала другой, но только на время, чтобы «оглушить» доверие Нади. Через несколько дней, перебравшись в свою хату, Катя перестала пить, взялась за хозяйство и даже нашла себе простенькую работенку. Она ухаживала за одинокими стариками, которые взамен давали ей яйца, овощи, хлеб, а иногда и кое-какую копейку. Катя хоть и не изменилась внешне, загубив пагубной привычкой красоту, зато стала носить выстиранную одежду, содержала дом в чистоте и присматривала за дочкой. Садик в селе закрыт, приходилось брать с собой девочку к старушкам. Те рассказывали Лене всякие истории, пока мама готовила обед или подметала пол в чужом доме.
Однажды, когда Ваню призвали в армию, и семейство Пестровых отметило проводы, Катя пришла к Наде и ошарашила ее безумным известием:
– Я беременная, – сказала она, стоя перед калиткой.
Надя несла дрова и чуть не уронила их.
– От кого? – застыла она.
– От Вани. Не, ну а что, он же взрослый мальчик, имеет право и жениться, – голос Кати звучал торжествующе. – Отслужит, а там и поженимся.
– Кать, у тебя с головой как? – побелела Надя. – Он еще мальчик совсем.
– Ой, да ладно тебе, – махнула на нее Катя. – Когда мне было д…
Не успела договорить, как из хаты выглянул Лёня.
– Надь… – его посеревшее лицо выдавало подавленное состояние.
Надя сразу поняла, что мужу очень плохо.
– Вызови скорую, – закашлялся он. – Кажись, хана мне.
Лёня внезапно упал на колени. Бросив на снег дрова, Надя подскочила к нему. Катя стояла как вкопанная, не зная, чем помочь.
– Позвони! – закричала Надя во все горло, прижимая голову мужа к своей груди. – Позвони врачу!
Месяц спустя.
Январское утро Надя встретила в ужасном настроении. Она стояла у плиты и помешивала куриный бульон, которым должна накормить мужа. Лёню недавно выписали из больницы и отправили домой умирать. Он лежал на своей постели, лицом вверх, и смотрел в потолок. По его виску текла скупая слеза, губы дрожали, Лёня был неподвижен.
– Надо было раньше… – шептала над кипящим бульоном Надя, – а ты меня не слушал.
Лёне удалили одну почку, потому что ее обволокла злокачественная опухоль. Врачи давали ослабевшему мужику пару недель, но уже почти месяц он выживал из последних сил. Практически не ел, не пил. Из его живота торчала трубка, выводящая мочу. Вторая почка тоже «доживала» последние дни. На серьезное лечение денег нет, да и смысла тоже нет. Лёне уже ничем не поможешь.
– Надо поесть, Лёнь, – пришла в комнату Надя. – Хоть что-то…
– Оставь меня, – неслышно прошептал он. – Уходи.
– Я не знаю, чем тебе помочь, – Наде было безумно жалко мужа. – Ведь бывают чудеса…
Она села на край кровати, и Лёня закрыл глаза.
– Давай, потихонечку, – Надя поднесла ложку к губам мужа.
– Ты же все знала, – шепотом сказал Лёня и потухшими глазами посмотрел на жену. – Знала и молчала. Почему?
– Ох, – вздохнула женщина, положив ложку в тарелку. – У каждого своя судьба. Тебе надо поесть.
– Вот я свою и получил. Помираю, как собака.
– Не надо сейчас об этом. Надо поесть, Лёнь.
– Не хочу. Надя, зачем ты все это терпела? Зачем? Я же всю жизнь тебя ненавидел.
– Знаю.
– Тогда к чему эти жертвы?
Поставив тарелку на столик, Надя вернулась к Лёне, села.
– Потому что я дала клятву твоей матери.
#ольгабрюс
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 1