В свободное время, а у меня в моей прежней жизни его было достаточно, в отличие от жизни теперешней, я забирал моего маленького сына из детского садика, который находился на первом этаже хрущевки на углу улиц Свердлова и Гамарника, напротив стадиона СКА.

Оттуда мы медленно, не торопясь, начинали своё путешествие по Пролетарскому бульвару с последующим заходом в Аркадию и окончательным подъёмом по улице Каманина в Аркадиевский переулок.
По пути мы заглядывали в небольшие переулочки, начинающиеся от Пролетарского бульвара и уходящие в сторону моря, напоминающие взлётную полосу, устремленную в синеву горизонта. Заходили в ухоженные дачные кооперативы, чтобы отдохнуть в тени раскидистых деревьев и полюбоваться аккуратными домами под черепичными крышами, бегали по склонам, играя в «войнушку» и «индейцев», наслаждались видом застывшего в штиле моря и словно приклеенными к его поверхности кораблями и парусниками.
Однажды мы забрели в санаторий имени Чкалова – шли по центральной аллее, на которой стоял памятник великому лётчику, усаженной кустами и розами. Зачарованно глядели на старинные изысканной формы здания, напоминающие архитектурой своей маленькие дворцы. Всё вокруг дышало благоуханием растений и уютом местности, казалось, что с нами пытается говорить сама природа, пытаясь поведать нам о людях, когда-то живших здесь, доброжелательно раскрывая перед нами неповторимую красоту творения человеческих рук и разума.
Мой сын бегал по зеленым лужайкам, перепрыгивая через свежевыкрашенные скамейки, иногда приближаясь ко мне, чтобы задать один из бесконечных детских вопросов, на которые так сложно отвечать взрослым людям. Дослушав мои скомканные, неуверенные объяснения, он исчезал в бурных зарослях кустарника, заинтересованный ещё одним из бесчисленных сюрпризов познавания преподносимых жизнью маленьким любопытным существам.
Оставшись один, закурив расслабляющую разум и тело сигарету, я сел на скамейку с изогнутыми чугунными ножками, устремляя взгляд на белоснежный особняк с мраморными колоннами, выходящий широкими мраморными ступенями на небольшую площадку, утопающую в зелени и в тени деревьев с неработающим фонтаном посередине...
Как обычно, лениво разглядывал причудливую форму фонтана, как вдруг перед взором моим фонтан ожил, засверкал бриллиантами капель, пронизанных яркими солнечными лучами. Из приоткрывшихся высоких дубовых дверей выбежал мальчик в матросском костюмчике, со смехом размахивая бескозыркой с синими ленточками за ней. Почти догоняла его и вытягивала руки, чтобы ухватить шалуна, девочка лет тринадцати, по-видимому, старшая сестра, а вслед за милыми детьми появилась гувернантка в наглухо закрытом платье, выговаривающая баловникам на французском языке.
Из открытых дверей раздался уверенный мужской баритон и нежный, ласковый женский голос. Крупный плечистый мужчина в сюртуке и тростью из слоновой кости вышел на площадку, поддерживая под руку женщину с пышными формами и осиной талией. Позади столь импозантной пары семенила толстая нянька, держащая за руки двух хорошеньких девушек с белокурыми, искусно заплетенными косичками – ангелочками во плоти!
Медленно выехала из-за угла особняка карета с сидящим на «козлах» бородатым, свирепого вида кучером и остановилась возле искрящегося на солнце фонтана.
Мужчина, расцеловав подбежавших детей, игриво наклонил голову в сторону их матери, пронзил её страстным взглядом, от которого женщина смущенно потупилась и покраснела. С самодовольной улыбкой усевшись на кожаные сиденья красного цвета, мужчина постучал палкой по передней части кареты, подавая знак кучеру трогать... Тот, хлестнув плетью горячую двойку лошадей, направил карету к выезду из особняка. Всё благородное семейство, включая перекрестившую карету няньку, ещё какое-то время смотрели вслед удаляющемуся экипажу, помахивая руками и посылая воздушные поцелуи... И только гувернантка искоса посматривала на мадам взглядом, полным ревности и досады, посылая вслед мужчине взгляд полный обожания и восхищения...
Голос сына, звавший меня, мгновенно вернул сознание моё в реальность. Мой трезвый ум предложил на выбор несколько вариантов объяснения виденного, от солнечного перегрева, вызвавшего галлюцинации до перенапряжения работы мозга – любой из них мог оправдать посетившее меня странное и столь яркое наваждение...
Голос сына звал меня принять участие в спуске по деревянной, резко меняющей направление лестнице. Я побежал по ступенькам, зная, что через несколько мгновений из глубины пролёта появится «рожица» моего сына с умильным выражением на лице, пытающегося криком и страшными гримасами испугать якобы не подозревающего подвоха отца. Приняв правила игры, я застыл на месте с выпученными от страха глазами, затем, в свою очередь, скрылся под следующим углублением, чтобы внезапно появиться с дичайшей физиономией и театральным рычанием, к величайшему удовольствию сыночка.
Всё это сопровождалось криками восторга и переливами смеха. Так, дурачась, мы спустились к асфальтированной дороге, ведущей из парка им. Шевченко в Аркадию и дальше до 16-ой станции Фонтана, по пути успевая устроить фехтование на шпагах, сделанных из упавших веток многочисленных деревьев, заботливо прикрывающих побережье от беспощадных солнечных лучей.
Неожиданно мы подошли к открытым дверям лифта, поднимающего отдыхающих пляжников, и под бдительным оком лифтера чинно прошли вглубь кабины. Прижав носы к стеклянным окнам лифта, мы с восхищением обозревали открывшуюся панораму необыкновенной красоты морского пейзажа, и только открывшиеся двери лифта и тактичное покашливание работника заставили выйти нас наружу, на широкий каменный мост.
По правде говоря, я плохо переношу высоту. Точнее вхожу в ступор, оказавшись даже на балконе 2-го этажа. Но чтобы не «потерять лицо» и авторитет у сына, я изобразил на лице сравнительно беззаботную гримасу с пробивающимися признаками мученичества, одной рукой вцепившись в ограждение моста так, что побелели косточки пальцев, а другой – крепко держа за руку ребёнка. Но мой сын, по-видимому, унаследовавший слабый вестибулярный аппарат, тоже стараясь не ударить в грязь лицом перед, по его мнению, отважным отцом, со странным выражением лица смотрел не вниз, но вдаль...
Наконец прекратив мучения мы, как по команде, направились к вновь открывшимся дверям поднявшегося лифта и с независимым видом прошмыгнули мимо изумленного лифтера, сдерживая рвущийся наружу смех облегчения.
Мы продолжили наше путешествие к дому по несколько изменённому маршруту, поднявшись по подъёму, ведущему к санаторию «Украина», городской метеостанции и ботаническому саду, к гостинице «Юность».
Выйдя на необыкновенного очарования участок Пролетарского бульвара, начинающийся от подъёма до поворота на улицу Пионерскую, покрытый булыжником и обрамленный сказочным зелёным окружением – великолепными деревьями с густой листвой, как бы в почетном карауле охраняющие покой и уют этого отрадного для души места, мы двигались по узкому отрезку тротуара, рассматривая старинное здание обсерватории и диковинные низкорослые растения ботанического сада.
Я держал сына за руку и думал о своей жизни – о том, что молод, полон планов и надежд, о том, что жизнь прекрасна, особенно в таком славном Городе, где повезло родиться мне и моему сыну и столько ещё впереди замечательного и так много времени ещё!
О, молодость, в эгоистической уверенности своей заставляющая рваться вперёд, добиваться цели, покорять жизненные вершины, получать блага – слепая в своей наивности и простоте, не замечающая страдания и потребности других людей, но, вместе с тем, неравнодушная, всегда готовая прийти на помощь.
Сейчас, когда я – умудренный прожитой жизнью человек, по крайней мере, считающим себя таковым, с философским уклоном повторяющий расхожую фразу о том, что всё мире суета сует, повторяющий успокаивающую ум сказку о том, что и в старости есть свои радости. С каким восторгом вернулся бы я назад и остался бы там навсегда, в уже не существующей реальности. Вот только бы не знать, как изменится мир, нравственные ценности у людей, убивающих своих братьев и уничтожающих волшебный мой Город...
Но всего этого я не мог знать, когда прогуливался со своим маленьким сыном по неповторимо прекрасным местам чудесного Города, вдыхал аромат лип и пурпурных роз, дышал полной грудью воздухом счастья – один из миллионов людей, живущих, ушедших или ещё только родившихся в Городе у Чёрного моря...