1 сентября 1812 года, 213 лет назад, в деревне Фили состоялся военный совет, созванный главнокомандующим М.

И. Кутузовым для определения дальнейшей судьбы русской армии и необходимости проведения ещё одного генерального сражения с французами.
Сохранение армии как высшая цель: стратегический выбор Кутузова на совете в Филях
В скромной избе крестьянина А. Фролова в подмосковной деревне Фили, собрались высшие генералы русской армии. Тяжелый запах дыма от горящей Москвы витал в воздухе, доносился гул артиллерии у стен города. Только завершилось кровопролитное Бородинское сражение, не принесшее решающей победы ни одной из сторон, но оставившее русскую армию обескровленной.
Главнокомандующий Михаил Илларионович Кутузов стоял перед тяжелейшим стратегическим выбором, от которого зависела судьба армии и, возможно, всей России: дать ли новое генеральное сражение у стен первопрестольной или отступить, оставив Москву неприятелю.
Атмосфера в избе была напряженной и мрачной. Собравшиеся генералы – Барклай-де-Толли, Беннигсен, Дохтуров, Ермолов, Коновницын, Остерман-Толстой, Раевский, Уваров, Толь – понимали всю грандиозность ответственности.
Беннигсен, как начальник штаба и главный инициатор предложения дать бой, страстно доказывал необходимость защищать Москву. Он утверждал, что оставление древней столицы без боя нанесет непоправимый удар по духу армии и народа, будет воспринято как национальный позор, и что выбранная им позиция (хотя и признавалась многими слабой) все же пригодна для обороны. Предложение Беннигсена поддержали Ермолов, Коновницын, Уваров и Дохтуров.
Барклай же указывал на катастрофическую нехватку войск после Бородина, отсутствие резервов, крайнюю уязвимость флангов на Воробьевых горах, где армия рисковала быть окруженной и уничтоженной превосходящими силами Наполеона. Идею поддержали генералы Остерман-Толстой, Толь и Раевский.
Кутузов, внешне спокойный, слушал аргументы сторон с величайшим вниманием. Он видел правоту Барклая: численный перевес французов был очевиден, позиция действительно была опасной, резервов не было, а потеря армии означала бы конец войны.
Но он также понимал колоссальный политический, моральный и религиозный вес Москвы для всей России. Оставить ее без боя – значило взять на себя невероятную ответственность перед государем, дворянством, армией и народом, ожидавшим защиты святыни.
После долгих прений, когда мнения генералов разделились почти поровну, Кутузов поднялся. Его слова, произнесенные с глубокой внутренней силой, стали историческими: «С потерею Москвы не потеряна еще Россия. Первою обязанностью поставляю сохранить армию и соединиться с войсками, идущими к нам на подкрепление. Самим уступлением Москвы мы приготовим неизбежную гибель неприятелю. Из Москвы я намерен идти по Рязанской дороге. Знаю, ответственность обрушится на меня, но жертвую собою для блага Отечества».
Это решение было актом высочайшей стратегической мудрости и личного самоотвержения, означавшее сознательное принятие тактического поражения и временной потери духовного центра страны ради сохранения главного инструмента победы – армии.
Приказ об отступлении через Москву на Рязанскую дорогу вскоре был отдан. На следующий день русская армия оставила город, в который на следующий день вступил Наполеон, ожидавший депутации с ключами и не нашедший ни мира, ни решающей победы, а лишь начало своего конца.
1. «Военный совет в Филях – худ. Алексей Кившенко, 1880»