Приехать к морю в несезон, помимо матерьяльных выгод, имеет тот еще резон, что это - временный, но выход за скобки года, из ворот тюрьмы. Посмеиваясь криво, пусть Время взяток не берет - Пространство, друг, сребролюбиво! Орел двугривенника прав, четыре времени поправ! VII Здесь виноградники с холма бегут темно-зеленым туком. Хозяйки белые дома здесь топят розоватым буком. Петух вечерний голосит. Крутя замедленное сальто, луна разбиться не грозит о гладь щербатую асфальта: ее и тьму других светил залив бы с легкостью вместил. VIII Когда так много позади всего, в особенности - горя, поддержки чьей-нибудь не жди, сядь в поезд, высадись у моря. Оно обширнее. Оно и глубже. Это превосходство - не слишком радостное. Но уж если чувствовать сиротство, то лучше в тех местах, чей вид волнует, нежели язвит. Крымские стихи Бродского действительно полны тоски по отдалившимся, но пока не отчуждённым ценностям его жизни. Правда и то, что личная свобода, которая будет вскоре добыта эмиграцией, оказалас...ЕщёПриехать к морю в несезон, помимо матерьяльных выгод, имеет тот еще резон, что это - временный, но выход за скобки года, из ворот тюрьмы. Посмеиваясь криво, пусть Время взяток не берет - Пространство, друг, сребролюбиво! Орел двугривенника прав, четыре времени поправ! VII Здесь виноградники с холма бегут темно-зеленым туком. Хозяйки белые дома здесь топят розоватым буком. Петух вечерний голосит. Крутя замедленное сальто, луна разбиться не грозит о гладь щербатую асфальта: ее и тьму других светил залив бы с легкостью вместил. VIII Когда так много позади всего, в особенности - горя, поддержки чьей-нибудь не жди, сядь в поезд, высадись у моря. Оно обширнее. Оно и глубже. Это превосходство - не слишком радостное. Но уж если чувствовать сиротство, то лучше в тех местах, чей вид волнует, нежели язвит. Крымские стихи Бродского действительно полны тоски по отдалившимся, но пока не отчуждённым ценностям его жизни. Правда и то, что личная свобода, которая будет вскоре добыта эмиграцией, оказалась весьма относительной: Бродский хоть и гордился своей космополитической позицией, но до конца жизни так и не смог изжить самые глубокие душевные привязанности жизни в России.
Ни страны, ни погоста не хочу выбирать. На Васильевский остров я приду умирать. Твой фасад темно-синий я впотьмах не найду. между выцветших линий на асфальт упаду... И. Бродский. Да. Мариночка, не смог он изжить душевной привязанности к жизни в России. Какие пронзительные строки в стихах...
Мы используем cookie-файлы, чтобы улучшить сервисы для вас. Если ваш возраст менее 13 лет, настроить cookie-файлы должен ваш законный представитель. Больше информации
Комментарии 2
помимо матерьяльных выгод,
имеет тот еще резон,
что это - временный, но выход
за скобки года, из ворот
тюрьмы. Посмеиваясь криво,
пусть Время взяток не берет -
Пространство, друг, сребролюбиво!
Орел двугривенника прав,
четыре времени поправ!
VII
Здесь виноградники с холма
бегут темно-зеленым туком.
Хозяйки белые дома
здесь топят розоватым буком.
Петух вечерний голосит.
Крутя замедленное сальто,
луна разбиться не грозит
о гладь щербатую асфальта:
ее и тьму других светил
залив бы с легкостью вместил.
VIII
Когда так много позади
всего, в особенности - горя,
поддержки чьей-нибудь не жди,
сядь в поезд, высадись у моря.
Оно обширнее. Оно
и глубже. Это превосходство -
не слишком радостное. Но
уж если чувствовать сиротство,
то лучше в тех местах, чей вид
волнует, нежели язвит.
Крымские стихи Бродского действительно полны тоски по отдалившимся, но пока не отчуждённым ценностям его жизни. Правда и то, что личная свобода, которая будет вскоре добыта эмиграцией, оказалас...ЕщёПриехать к морю в несезон,
помимо матерьяльных выгод,
имеет тот еще резон,
что это - временный, но выход
за скобки года, из ворот
тюрьмы. Посмеиваясь криво,
пусть Время взяток не берет -
Пространство, друг, сребролюбиво!
Орел двугривенника прав,
четыре времени поправ!
VII
Здесь виноградники с холма
бегут темно-зеленым туком.
Хозяйки белые дома
здесь топят розоватым буком.
Петух вечерний голосит.
Крутя замедленное сальто,
луна разбиться не грозит
о гладь щербатую асфальта:
ее и тьму других светил
залив бы с легкостью вместил.
VIII
Когда так много позади
всего, в особенности - горя,
поддержки чьей-нибудь не жди,
сядь в поезд, высадись у моря.
Оно обширнее. Оно
и глубже. Это превосходство -
не слишком радостное. Но
уж если чувствовать сиротство,
то лучше в тех местах, чей вид
волнует, нежели язвит.
Крымские стихи Бродского действительно полны тоски по отдалившимся, но пока не отчуждённым ценностям его жизни. Правда и то, что личная свобода, которая будет вскоре добыта эмиграцией, оказалась весьма относительной: Бродский хоть и гордился своей космополитической позицией, но до конца жизни так и не смог изжить самые глубокие душевные привязанности жизни в России.
не хочу выбирать.
На Васильевский остров
я приду умирать.
Твой фасад темно-синий
я впотьмах не найду.
между выцветших линий
на асфальт упаду... И. Бродский.
Да. Мариночка, не смог он изжить душевной привязанности к жизни в России.
Какие пронзительные строки в стихах...