Передо мной на стол положили какой-то листочек с фамилиями. «Это список, — сообщила мне самая отчаянная девчонка на курсе Алла. – В нём те, кто записался к тебе гадать». «Г-гадать?- опешила я. — Но я не умею!» — «Ага! Не придуривайся! Не выйдет! У Людки вон всё сбылось до мелочей! И Ромка, как ты нагадала, сделал ей предложение! Он, оказывается, уезжал домой. Людка, подтверди!». Та счастливо кивнула: «Ага! Чтобы поговорить с родителями о свадьбе! Как ты и говорила» — «Я говорила?». Вся толпа возмущённо взвыла: «Погадай! Мы тебя давно ждём!». «Короче! Не надо тут нам мозги парить! – упёрла руки в бока Алла. — Не хочешь, так и скажи!» «Да дело не в этом…» — «Вот! – положила передо мной колоду карт Алла. – Ты говорила девчонкам, что лучше гадать на новых. Я купила. Да и все тоже, учти. И я первая!» — «Я говорила? Не помню». Но меня уже никто не слушал, все столпились вокруг стола, взволнованно дыша и глядя на меня с ожиданием. Ну, что с ними делать? Не драться же? Хорошо, думаю, я вам погадаю, сами поймёте, что я не умею. «Так, все выходите! А то гадать не буду! – осмелела я. – Создайте рабочую обстановку! И не дышите мне в затылок». Стоит ли говорить, что когда я раскинула колоду, меня снова понесло? Как будто кто-то другой говорил о том, что беспристрастно открывают карты, сгруппировавшиеся в узлы судьбы. В общем, гадала я часа три. Ни одного лица своих визави не помню. Да я на них и не смотрела. Что говорила, тоже не помню. Когда за последней из них захлопнулась дверь, я чуть не упала от усталости под стол. Огляделась. Как будто пелена с глаз спала. Оказывается, мои однокурсницы уже адаптировались к жизни в гадательном салоне: кто ел, кто чертил, кто спал. А мне тут всё просто опротивело. Я молча, поднялась и вышла. Они, наверное, даже не заметили. Или обрадовались наступившей тишине, а то полдня всякая муть – пиковый интерес, крестовая дорога, сердечные хлопоты. В последний раз занимаюсь такой ерундой! Однако вскоре мои визави разнесли по всему институту, что я умею хорошо гадать — всем только правду нагадала. Как вы понимаете, с этого момента моя жизнь сильно усложнилась. Я старалась обходить общагу десятой дорогой, или прокрадывалась по её коридорам, как вор. Но жаждущие предсказаний находили меня всюду — в аудиториях, после лекций, в коридорах, припирая к окошкам, где я раскидывала картишки на подоконниках. Ко мне часто подходили незнакомые девчонки и благодарили за огромную радость, которую я предрекла. Или признавались, что я вовремя предупредила о неудаче. Одна даже, со слезами, заявила, что я нагадала ей скорый траур и вот: «Мама недавно умерла». «Я? О, боже! За что мне это? — переживала я. – И как это всё прекратить?». Я не помнила ни этих девчушек, ни своих невероятных пророчеств. Мне хотелось сбежать, сменить фамилию, поменять лицо. «Это случайные совпадения, — уговаривала я себя. — И что я такого говорю? Как это выходит? Почему сбывается? Ну не может картон знать судьбу человека!». Но что поделать – в институт надо ходить, иначе отчислят. А там… Там все повторялось, снова и снова. А однажды, правда-правда, меня вдруг вызвал к себе замдекана (я училась хорошо и была этим вызовом «на ковёр» весьма озадачена) и, смущаясь, попросил меня погадать ему на картишках, и положил на стол новенькую колоду карт. Я была в растерянности! Но к тому времени я, наверное, уже очерствела (сами же просят!) и стала профессионалкой. Невозмутимо раскинула на деканском столе его новую колоду (причём, тут же выяснилось, что профессорская жена… гм, ему неверна). И не дрогнув, предсказала ему нерадостное холостяцкое будущее, финансовые затруднения и тягу к алкоголю. Действовала, как обычно, автоматически, подобно хирургу, рассекающему нарыв. Даже без наркоза. И впервые я запомнила гадание. Да и трудно забыть то, что говоришь такому лицу. Лицо было довольно бледное. «Ну, Инна, если ты врёшь, – сказал он сипло, — исключу из института, невзирая на твои пятёрки! Смотри – никому ни слова!». Я пожала плечами: «Это не я, это карты говорят. Или врут. Я к этому не имею никакого отношения. Да и к чему тут слова? Мало ли что бестолковая колода наболтала? Несерьёзно это, вы ж сами понимаете» — «Вот именно! – расправил он академические плечи. – Ты с этим пережитком прекращай! Развела тут колдовские ритуалы, понимаешь, в храме наук!» — «Правда? Вот спасибо! – обрадовалась я. — Я всем так и скажу, что вы запретили мне гадать! Пообещали исключить из храма наук. Хорошо? А то замучили уже с этим ворожейством, проходу не дают!» — «Вот-вот, так и скажи. Нечего!». С этого момента моя жизнь в институте стала полегче. Пугая всех замдеканской карой, я гадала только особо настырным – чтобы отвязались, и тем, с кем была хорошо знакома – по дружбе. (Кстати, вскоре наш замдекана действительно разошёлся с женой, которая ушла к другому профессору, а потом перевёлся в другой город, где, по слухам, стал пить по-чёрному). Надо отметить, что себе я на картах ни разу не гадала. Не могла. Как можно сохранить необходимый нейтралитет, когда, допустим, моя рука кладёт на стол пикового туза? И именно остриём вниз, что пророчит мне всякие ужасы. Рука дрогнет, ум начнёт придумывать более лёгкий вариант событий. А карты этого не любят. Я это чувствовала. Хотя именно это со мной и произошло. Тут я, наконец, перехожу к основной истории, из-за которой начала этот рассказ. Как-то подружка Оля в очередной раз пристала ко мне с такими речами: «Что ты всё талдычишь: мол, себе гадать нельзя, а то прогадаешь!? Ну, хоть раз можно же? Всё другим да чужим! Ну, погадай себе! Узнаем, как твой Саня к тебе относится! А то так и будете друг на друга издалека поглядывать. В чём тут дело? В другой девчонке? Если уж такая, как ты, ему не подошла, то какой же надо быть Мисс Невесть чего?» Тут я и дрогнула. Саша мне нравился с самого начала учёбы в институте. С первого взгляда на него сердце ёкнуло. И поначалу у нас были даже некие романтические отношения – ходили вместе в кино, в кафе, гуляли по городу. Правда – втроём. Третьим был его друг Артур (он был похож на Сашу как брат, только тот был брюнет, а Артур блондин), он всё время молчал и шёл позади. Саша дарил мне цветы, делал комплименты, подсаживался на лекциях. Но однажды всё вдруг резко закончилось. Он лишь посматривал издалека своими синими глазищами. Явно – с симпатией. А я была гордая, сделала вид, что сразу же о нём и забыла, хотя сердце моё разрывалось от боли. Я, кажется, в него всерьёз влюбилась, но даже себе в этом не признавалась. Артур, почему-то, сочувственно вздыхал при встрече. С чего бы это? Так прошёл не один месяц. Что ждёт нас дальше? Вернее – чего мне ждать дальше? В общем, Ольга меня уговорила. Мы пришли к ней в общагу, закрылись в комнате, и я открыла новую колоду карт. Хорошенько перетасовала её, сняла, ещё раз сняла. Стала раскладывать и… моя рука дрогнула: сколько было в колоде пиковых карт, все они легли вокруг червовой дамы, в данном случае олицетворяющей меня. Я, едва не теряя сознание, бормотала: «Удар через известие от крестового короля, предательство друга, душевная болезнь, перемена рода занятий и места жительства, смерть в доме, тюрьма…» И всё в таком же трагическом роде… Ольга, бледная, смотрела на меня, открыв рот. «Этого не может быть! – крикнула она. — Перестань! Ты плохо перетасовала карты! Давай заново!» Я, стиснув зубы, всё же разложила гадание до конца. И потребовала себе воды. Залпом выпив, смешала карты. «Нельзя заново! Будет хуже, – хрипло сказала я. – Картам надо доверять, иначе они обидятся». Я это твёрдо знала, не знаю откуда. «Что за бред ты несёшь! – упёрлась Ольга. – У меня есть другая колода. Завалялась. Кто-то оставил». Я покачала головой, но потом согласилась: «Давай!» Я ещё на что-то надеялась, хотя чувствовала, что напрасно. Эту колоду я тасовала минут пять, и снимала несколько раз. Потом тасовала опять. И, наконец, разложила… Ольга закричала. Я заплакала. И это хорошо. Потому что иначе бы я, наверное, потеряла сознание от страха и боли: весь расклад был идентичен предыдущему. Только все карты сдвинулись вверх. Значит – события ускорились во времени. Ольга потребовала: «Гадай ещё раз! Я в это не верю! Это совпадение!». Я, уже ничего не соображая, перетасовала и сделала ещё третий расклад… Надо ли говорить, что все пиковые карты снова были на столе? И что они сдвинулись ещё чуть, уже приблизившись к исполнению вплотную. «Сжечь! Надо немедленно их сжечь! – закричала Ольга. – Это всё неправда! Будем считать, что мы не гадали! Да? Ничего не было!?». Я кивала ей, а сама думала: «Какое имеет значение, что мы считаем? Карты никогда не врут!» Я теперь знала это точно. Ольга схватила со стола карты, утащила в душевую и, полив бензином из зажигалки, устроила там костёр. Расстались мы с ней, будто после похорон. Она что-то бормотала, просила прощение, я вяло кивала. На том и разошлись. Потом я стала ожидать пиковых событий. И они не заставили себя ждать. Вестником их сначала выступил Артур. В тот день он дождался меня возле аудитории и пошёл следом. На улице взял под руку. «Есть разговор!» — шепнул он мне в ухо. И затащил в ближайшее кафе. Там нас ждал мрачный Саша. И опять (вот наказание!) разговор шёл в присутствии Артура. В общем, суть этого разговора такова: он меня любит. Но! Пункт один: он ещё слишком молод, чтобы жениться, а со мной по-другому нельзя. И он хочет погулять. Пункт два: родители (большущие шишки) против ранних браков. Они мечтают о высокой карьере для сына, а семья обуза. Пункт три: родители присмотрели ему перспективную невесту из своего круга, если он откажется, они лишат его материальной поддержки. Короче – он влюблён в меня, но не свободен. Единственное, что он может мне предложить — стать его любовницей! Но это по-честному (что я должна ценить), потому что он меня уважает и не хочет обманывать. Я вскочила и убежала, куда глаза глядят. Что было дальше, я плохо помню. Кажется, несколько дней (или недель?) я не ходила в институт. Валялась на диване, уставившись в книжку. Потом, едва живая, пришла в деканат и написала заявление об уходе. Мне предложили подумать. Я подумала и пришла через три месяца – забрать документы. Помнится, ко мне домой приезжал Артур, страшно ругал меня, а ещё больше Сашу, и предлагал мне стать его женой. Я долго хохотала. Потом неожиданно умерла бабушка (ничем особо не болевшая). Я проплакала несколько месяцев. А тут ещё брат попал в тюрьму за драку (ночью на улице защищал от хулиганов постороннюю девушку, а она, испугавшись угроз, указала на суде зачинщиком его). Беда шла за бедой и несть им числа… Я тогда задавалась вопросом: в чём же причина моих несчастий? В том, что я посмела гадать себе? Или эти события произошли бы, так или иначе? И ответа не находила. В конце концов, чтобы выбросить всё из головы, я уехала в другой город и поступила в другой вуз. Там я и встретила свою судьбу. Сейчас у меня прекрасная семья, замечательные дети – сын и дочь. Хорошая работа. Я очень редко вспоминаю те дни, почти никогда. Кто знает, каков бы был тот человек в семейной жизни? Скорее всего, я бы с ним наплакалась. Но я его очень любила. Как никого и никогда больше. Да, карт я больше в руки не брала. Боюсь. Лучше не знать того, что будет с тобой. Мало ли, вдруг, эти кусочки картона, один раз зафиксировав расклад судьбы, уничтожают те, другие линии вероятности, которые, говорят, есть во Вселенной? Лучше в судьбу не вмешиваться. #истории