Я остановился и осмотрелся. Крыша зашибла народ прилично, но далеко не насмерть. Семейства выползали из-под завала. Но медленно, ползком, окровавленные, так что меня это не сильно озаботило. - В одну петельку всех пуговок не устегаешь. Что ж, на острую косу всегда много сенокосу. Разберемся, - хмыкнул я. В голове бесконечно крутились пословицы. Пускай, так прикольнее. Подошел к сидящему на траве, держащемуся за голову отцу. - Говори, папа, смело: от чего спина засвербела? Наверное, старый хрыч, пора тебе спину стричь. - Твою мать, твою мать... - повторял отец, держась за лицо. Между пальцев у него струилась кровь. - Трудно тому, коли беда придет к кому, - согласился я, - Раньше надо было соображать. Каков грех, такова и расправа... Я махнул косой, и пальцы папиных рук упали к его ногам. Из обрубков ритмично запульсировала кровь. Папа страшно закричал. Я махнул еще раз, и папина голова откинулась назад. Как говорится, Бог не поберег, что вдоль, что поперек. Я отступил, переждал очередное кровоизвержение и вытащил из нагрудного кармашка его рубахи пачку сигарет. Вытянул сигарету с краю, не залитую кровью. Прикурил. - Помер папа без попа, без дьякона, без свечей, без ладана, без гроба, без савана! - громко провозгласил, оглядывая поле битвы. Дядя Леша воспользовался моей внутрисемейной разборкой: бросился наутек, прихрамывая и прижимая к себе пораненную руку. - Начинай сначала, где голова торчала! - выкрикнул я импровизированный боевой лозунг, поднял косу на боевую изготовку и бросился ему наперерез. Взмах, и дядя Леша валится на землю. Взмах, надо сказать, получился удачный. Хоть недолго метил, да хорошо попал. Так как я подбежал немного сбоку, дядя Леша как бы набегал на меня. Коса полоснула ему по животу. Он попытался ее схватить, но явно не ожидал, что она заточена и с другой стороны. В результате совсем без пальцев остался. Хотя пальцы - это ерунда. Из живота дяди Леши вывалились кишки. Очень, кстати, некрасивого цвета. Не зря народ предупреждает: разорви тому живот, кто неправильно живет. А дядя Леша жил явно неправильно, в чужие разговоры встревал, не разобравшись, о чем речь. А ведь не знаешь песни, так и не затягивай. Дядя Леша пытался ползти, кишки волочились за ним. Смотреть было очень противно. - Скотина... Сейчас ты у меня... - ворчал он, пытаясь встать. Видно, из-за шока не оценил пока своих повреждений. - Ахал бы дядя, на себя глядя, - констатировал я, - угрожает тут еще. Не силой борются, а сноровкой. А со сноровкой у тебя сейчас не очень. Еще один взмах, по ногам, и дядя Леша вновь валится на землю. Точнее, на свои кишки. - За что... - прохрипел он. Кажется, начал что-то понимать. - Всякая рыба хороша, коли на уду пошла. Правильно, рыбак? Не отпускать же тебя, верно? Пора с ним заканчивать. Я выплюнул докуренный до фильтра бычок и аккуратно провел дяде Леше косой по шее. Там, вроде, какие-то вены важные проходят. Поле боя я держал цепко. Убежать в лес ни у кого не получится, это я гарантирую. Компьютерные игры помогли: там и не такие сражения выдерживать приходилось. Правда, немного утомился. Понятное дело - не обрубить дубка, не надсадя пупка. Это не за монитором сидеть. Я снова прикурил. Надо бы сначала с мужиками закончить, но Димон так и не выбрался из-под завала. Приложило, наверное. А вот мать выбралась. Да еще и тете Оле в меру сил помогала. Пора к ним присоединиться: есть родня, есть и возня. С косой в руках погоды не ждать. - Иду к вам нараспашку да кошу вразмашку! - громко объявил я, перехватывая косу поудобнее. Мать истерически завизжала. - Ну, зашумела мать зеленая дубравушка! - покачал я головой, - криком делу не поможешь. - Убивают! Помогите! - продолжала надрываться мать, - отца убил! Мать явно жила прошлым. Отца зачем-то помянула, когда лучше бы о себе подумала. И на помощь она зря рассчитывает. - А на что отец, коли сам молодец? - резонно спросил я. - И-и-изверг!! Помогите! - надрывалась мать. - У злой Натальи все люди канальи, - пробормотал я себе под нос и добавил погромче, - не всякий, мать, злодей, кто часом лих. Да что про то говорить, что нельзя воротить? Крики надоели, а ничего вразумительного от матери так и не услышал. Не сдерживаясь, махнул косой, и мать замертво повалилась на куски рубероида. - Коли умер бачка, некстати и мачка, - народ предусмотрел пословицу и на такой случай. Мудрый у нас народ, ничего не скажешь. - Ах! - сидящая рядом тетя Оля закрыла рот рукой и выпятила глаза. - Ах, да рукою мах, - согласился я. - За что? - сквозь пальцы спросила она. - Да вы что, сговорились, что ли, один и тот же вопрос задавать? Жизнь заставила. С кем поведешься, от того и наберешься. А что, не нравится? Мне вот тоже так жить не очень нравилось. Тетя Оля что-то невнятно промычала. - Как умею, так и брею. И красное солнышко на всех не угождает. Так уж жизнь устроена, тетя Оля - одному милость, а всем обида. Всем сытым быть, так и хлеба не станет. - У меня дети, пощади... Пощади... - Оно бы и очень можно, да никак нельзя. Потом, можешь уже считать, что нет у тебя детей. Да ладно тебе, больно особо не будет. На колени становись. Тетя Оля, тонко поскуливая, встала на колени и зажала рот руками. Я подошел сзади и резким движением чиркнул ей косой по шее. Уже появившийся опыт явно демонстрировал, что этот способ наиболее эффективен. Тетя Оля беззвучно повалилась вперед и задергалась в агонии. - Не успеешь охнуть, как придется издохнуть, - я сильно затянулся табачным дымом, пустил колечко и принялся наблюдать. Зрелище было малоэстетичное, даже мерзкое, но когда еще такое увидеть придется? Основная работа была выполнена, теперь можно и расслабиться немного. Огляделся и, наконец, увидел Димона. Он лежал, полупридавленный краем крыши и тяжело, громко дышал. - Что повесил головушку на праву сторонушку? - я подошел поближе и увидел, как из переломанного плеча у него торчит розовая кость, - эх, друг, согнуло тебя в крюк. Не буду тебя мучить, быстро все сделаю. - Не убивай, - прошептал Димон, - помоги выбраться. - Ну ты, Димон, шутник. Хотя правильно - в веселый час и смерть не страшна. - Не убивай, - снова прошептал Димон, - я за тебя!.. - Хватит, Дима. Умей пошутить, умей и перестать. Как же ты за меня можешь быть? Голову повредил? Я батю твоего замочил почти ни за что, мать зарезал. И с сестренкой придется разобраться. А ты говоришь, за меня. Спасибо тебе, конечно, за сигареты, выручили они меня здорово. За это постараюсь не больно тебя зарезать. Димон запаниковал. Здоровой рукой попытался приподнять крышу и вывернуться из-под нее. Я вплотную поднес окровавленное в прошлых боях лезвие к его незащищенной шее и чиркнул. Димон коротко прохрипел, пяток раз дернулся всем телом и затих. - Шутник покойник: пошутил да и помер. На щеку Димону села муха и принялась безнаказанно там хозяйничать. - Недавно помер, а уж не живой. Такие вот дела. Умереть, дружок, не в погремушки играть, - вздохнул я. Отогнал муху. Ненавижу мух. Вернется, конечно, но хоть не при мне. Сбоку раздалось шебуршание. Из-под полуобрушившегося стола выскользнула тетя Марина, материна подружка, и резво побежала в сторону леса. Она сидела с краю и, видно, на ее сторону крыша упала на доли секунды позже, чем на остальных. Успела под стол спрятаться. Я бросился следом. Шлепанцы с нее слетели, а бегать босиком она была явно не обучена. А тут еще пробегая мимо отца, поскользнулась на крови. Повалилась, да так и осталась лежать. Летние платьице задралось, обнажив стройные ноги. - Что, Марина, вода близка, да гора склизка? Не с той ноги, кума, плясать пошла, - я неторопливо подошел. Окинул фигурку критическим взглядом. Видимых повреждений не заметил. Марина перевернулась на спину и села. - Саша, Сашенька, не убивай, не бери грех на душу... - Да тут уж все равно - грехом больше, грехом меньше, - я рассмеялся. - Ты еще смеешься? - Рад бы заплакать, да смех одолел. - Ну что, ну что я тебе сделала? Всегда за тебя была, защищала, как могла... - Может, не пела, так подтягивала. Когда сигареты нашла, зачем выдала? - Так я не знала чьи, растерялась... Тебя же в тюрьму посадят! Что ты делаешь, одумайся!.. - Кто посадит? - улыбнулся я, - если тебя в живых оставлю, конечно, посадят. Так ведь не оставлю, Марина, не надейся. - Сашенька, миленький, давай договоримся как-то? Хочешь, я тебе денег заплачу. Все продам и заплачу... Клянусь тебе! - Деньги не голова - наживное дело. А потом, это ты сейчас клянешься. Даже не проси. - Очень жить хочется! Я все сделаю, Сашенька! - Давай в загадки поиграем? Отгадаешь, может, чего сделаю для тебя, - работа была практически сделана, и я откровенно прикалывался. Тетя Марина этого не понимала. - Давай, давай, я все сделаю, не убивай только! - Итак. Загадка. Ни рыба, ни баран, ножом не рушан, на блюде не лежал, всяк его едал. - Пирог? - робко спросила Марина. - Неправильно. Это сиськи. Женские сиськи, - пояснил я и повторил загадку, - сама вдумайся. Ни рыба, ни баран, ножом не рушан, на блюде не лежал, всяк его едал. - Миленький, я такой никогда не слышала... Загадай другую. Пожалуйста!.. - Плохо ты с народным творчеством знакома. Нехорошо это. Ладно, вот другая. Два яичка в моху, да морковка наверху. - Я знаю, знаю! Я все поняла. Это член. Член мужской! - закричала Марина после секундной паузы, - я поняла, чего ты хочешь! Трахни меня, трахни, как хочешь, я все тебе сделаю, только не убивай! - Да на хрен ты мне нужна, старая. Я дома один буду жить, молодых девок трахать буду сколько захочу. Ты такой и двадцать лет назад не была, - я даже сплюнул от досады, - а потом, никакой это не член. Глаза это. Ну, вот тебе, как в сказке прямо, и третья загадка: живет не тужит - косою кружит. - Ты это! Это ты! - в отчаянье закричала Марина. - Дура ты, тетя Марина. Правильный ответ - это вовсе не загадка. Просто пословица. Ладно, не получилось у нас с загадками. Может, скороговорки попробуем? Тетя Марина разревелась как маленькая девочка. - Давай, повторяй быстро: около ямы три хвоя вялы; на хвой стану, хвой достану. - Около... около... Минуты две ушло на разучивание скороговорки. Я полсигареты выкурить успел. Зато получилось смешно. Целых два нехороших слова выдала тетя Марина. - Ладно, давай другую, раз эту без мата не можешь: бежит лиса по шесточку: лизни, лиса, песочку. - Бежит... бежит лиса по песочку: лизни, писа, лизочку. - Ну ничего у тебя, Марина, без писек не получается. Озабоченная, что ли? - Ты убьешь меня? - сквозь слезы спросила она. - Ага. - Косой? Как их?.. - А чем же еще? Новое поколение выбирает косы. Ружья-то нет. Да и выстрелы далеко разносятся, рисково. Есть другие предложения? Чем тебе коса плоха? Крови много? Так ведь без раны и зверя не убьешь. - Почему ты эти пословицы все время говоришь? Откуда ты их столько знаешь? - тетя Марина опять начала мне заговаривать зубы. - Старая пословица век не сломится. Слышала? Два дня учил. А на память я не жалуюсь, - я присел на бревнышко напротив нее, - что ты за человек, Марина? Все тебе не по нраву. Сначала коса, теперь вот пословицы. Пропащее вы поколение. Серость. А я вот не хочу быть серостью. И мочить вас хочу так, чтобы потом было что вспомнить. Ты шоу смотришь по телеку? Я тоже их люблю. И раз уж так все получилось, раз уж вы спровоцировали меня на это, получите шоу. Спасибо пословицам. Без них это банальное мочилово получилось бы. А так сейчас даже игры компьютерные не делают. Получилось шоу? Не совсем у меня комом первый блин вышел? - Не убивай, пожалуйста, - проигнорировала мой вопрос Марина, - давай, я Лариску убью, соучастницей стану. Трупы помогу убрать... Ты один долго возиться будешь... - Неужели так жить хочется? - удивился я, - спасибо, что про Лариску напомнила, чуть не забыл. А трупы? Если честно, я про них пока и не думал. Придумаю что-нибудь. Сожгу ночью, бензин есть. Или в лесу закопаю. Немудреное дело, и без тебя справлюсь. Не могу я тебя в живых оставить, не могу. Тайна, известная двум - уже не тайна. Должен остаться только один. Тетя Марина неожиданно вскочила и бросилась на меня. Я был готов к такому повороту и ловко выставил перед собой косу. Брызнула кровь, и тетя Марина снова оказалась на земле. - С дурной рожи, да еще и нос долой! - вынес я приговор и махнул косой. Нос с ее лица слетел как шляпка одуванчика. - Люди, люди! Помо... Помогите! - захлебываясь кровью, побулькала тетя Марина. Как будто где-то ближе десяти километров отсюда были люди, готовые ей прийти на помощь. Странная какая. - Не видать тебе этого, как своих ушей, - логично рассудил я. Взмах, второй, и уши падают на траву. Она начала кататься по земле и попасть по ней косой стало нелегко. Я подошел, пинком перевернул ее на спину, крепко прижал ногой и воткнул острие косы точно в горло. Немного пошебуршал им из стороны в сторону. Тетя Марина что-то зашипела и забилась, как рыбка на берегу. - Шулды булды закоулды, - передразнил я и вынул косу из ее горла. Через пару минут тетя Марина окончательно перестала дергаться под моей ногой. Я сплюнул прямо на нее - какова Маланья, таково ей и поминанье. Блаженно потянулся и закурил очередную сигарету. Огляделся. Господи, кровищи-то сколько! Но, что сделано, то свято. - Сашка! Сашка! Ты всех убил уже? Ты с ума сошел, да? - послышался детский голосок. Лариска стояла около дома и испуганно смотрела на меня. - Вряд ли, Лариска. Хочу надеяться, что это они были сумасшедшими. А я просто хочу спокойно жить, - серьезно ответил я. - Ты меня тоже убьешь? - Лес рубят - щепки летят, - грустно кивнул я. Лариска захныкала. - Одно тебе обещаю. Конфет до отвала перед смертью наешься. Сколько влезет. Иди-ка сюда. Лариска повернулась и быстро побежала к дому. Отбросив косу, я рванул за ней. Девчонка ловко забралась в открытое окно. Тем лучше. В доме у нее шансов не было. - Ну, попадешься в руки - натерпишься муки, - я быстро залез в окно. Лариска стояла на противоположном конце комнаты. Увидев меня, она завизжала так, что даже уши немного заложило, и бросилась в дверь. Я рванулся следом. Внезапно коврик, по которому я пробегал, как-то странно запутался в ногах и потянул вниз. Я страшно ударился головой о балку и провалился в подвал. Тут же в тело впились сотни непонятных иголок. От неожиданности я заорал, попробовал переместиться на другое место, но иголки все впивались и впивались. Ими был усыпан весь пол. Наверху послышался топот детских ножек. В проеме появилось Ларискино лицо. - Попался, который кусался! - как-то даже весело выкрикнула она. И на меня обрушился поток вонючей жидкости. Не успел я отплеваться, как окатило еще одним, даже более вонючим. Раны от иголок страшно засаднили. Превозмогая боль, я рванулся наверх. И только успел увидеть, как молоток в Ларискиной руке летит по дуге в мою голову. Удар, искры в глазах и я снова лечу вниз. На иголки. С грохотом захлопнулся люк. Подвал погрузился в темноту. Наверху прогрохотала тяжелая задвижка. Секундная тишина, и вдруг веселый, торжествующий смех Лариски наверху. - Чужая беда - смех, своя беда - грех. Понятное дело, - пробормотал я и попытался понять, что же в меня так впивается. Это оказалось блеснами и рыболовными крючками. Десятками блесен и сотнями рыболовных крючков... - Лариска, открывай, я сейчас тут все подожгу к чертовой матери! - крикнул я наверх. - Поджигай, сам сгоришь! А я убегу! - не замедлила ответить девчонка. Видно, лежала на полу и прислушивалась, что у меня происходит. Вот, е-мое, как же я так попал-то?! Как же я так с носом остался?! * * * Без конфеток на даче было очень плохо. Я не догадалась спрятать их в ямку, как Сашка прятал сигаретки. Однажды он мне сунул две конфетки, чтобы я не ревела. Не нравилось ему, когда я реву. А я иногда специально ревела, чтобы не одной мне плохо было. Чтобы знали, как плохо мне делают. Если бы мама увидела, как Сашка мне конфетки сунул, отняла бы их. Я пошла в кустики, чтобы их поесть, но Сашка мне идти за собой не разрешил. В другую сторону отправил. А я думала, что он писять там собирается, и мне у него писю захотелось посмотреть. Мне девочки в школе картинки показывали, там мужчины были с большими писями, совсем не как у нас. И мне интересно стало настоящую посмотреть. Я тихонько прокралась и видела, как Сашка курит что-то и ругается. Говорил вслух, что мяту курить не помогает. Но только он в тот раз не писял. На другой день я у папы две сигаретки стащила. Они следили, чтобы я около конфет рядом не ходила, а сигареты у папы из рубашки мне легко стащить было. Я их Сашке на конфетки поменяла. Он сразу курить в лес побежал, а я за ним. Думала, что он в этот раз писять будет. Но Сашка во двор забежал и бумажку туалетную отмотал. Он в лесу покакать собирался. Я обрадовалась. Когда какают, писю дольше видно. Пися у Сашки была большая, вся волосами заросла, как у мамы. Но только я потом на писю смотреть совсем перестала. Сашка, когда закурил, чуть на землю не повалился. Рукой за траву держался. Наверное, в сигаретах дым такой, поэтому их курить только большим можно. А Сашка еще не совсем большой. Он глаза закрыл и вслух плохими словами сам себе стал ужасное говорить про своих папу с мамой, и про моих тоже. Говорил, что у него план есть, как он их навесом раздавит, а потом косой косить будет. Потому что ему от них жизни не стало, и он другого выхода не видит. Я сначала испугалась, хотела все рассказать. А потом подумала, что мне тоже от родителей плохо. Мне с бабушкой хорошо, она мне конфеты есть разрешает и за плохие отметки по попе не бьет. Я побежала по дорожке в деревню, но потом подумала, что меня родители догонят и накажут, или Сашка поймает и расправится. И поэтому я вернулась и стала думать, как сделать свой план. Я сразу вспомнила, как в мультике одном яму ковриком спрятали, и туда злодей упал. А чтобы Сашке в подполе плохо стало, я туда все папины и дяди Борины запасные блесна и крючки для рыбок бросила. Мне одна блесна в руку впилась, очень больно было. А чтобы в Сашку больше инфекции попало, я из выгребной ямы незаметно ведерком гадости начерпала, и в ведро помойное налила. И еще одно у нас в доме почти полное стояло. Когда Сашка в подпол упадет, я его этой гадостью оболью. Мама говорила, что когда инфекция из помоев в рану попадает, то все отрезать надо, иначе заражение крови будет и смерть. Пока обед готовился, все сделать успела. Я кушать отказалась, хоть мама наказанием мне грозила. Обещала маме суп за ужином съесть. И еще я конфеток много съела, а после них есть совсем не хочется. Они там кушали, а я песенки пела и стишки читала. Специально, чтобы взрослые не подумали, что я в доме балуюсь спичками и меня проверять не пошли. Я с подпола крышку сняла. Тяжелую очень. Сняла и спрятала за фанерку. А дырку ковриком прикрыла, и булавки по бокам приколола, чтобы коврик лучше держался. И тут грохот очень сильный раздался. Я тихонько в щелку смотрела, как Сашка с косой за всеми гонялся. Мне очень страшно было, я даже в ведро пописяла от страха. Но потом уже не так страшно было. Как в кино. И еще Сашка смешные всякие слова говорил. Иногда даже на стишки похожие. Когда он тетю Марину покосил, я вылезла и его позвала. Сашка побежал за мной и в подпол провалился. А я сразу молоток папин схватила и за поясок засунула. Вылила два ведра на Сашку, и тут он чуть не выскочил. Но я успела его молотком по голове стукнуть, и Сашка обратно упал. Тогда я подпол крышечкой накрыла и закрыла на засов. Теперь Сашка оттуда никогда не вылезет. Папа дяде Боре хвастался, что в подполе у нас стены из бревен специальных сделаны на веки вечные. Но на всякий случай я еще крышку гвоздиками заколотила. Сашка пугал меня снизу. Только я не боялась совсем. У него скоро инфекция начнется и он умрет. И меня за это никто не накажет, потому что я маленькая еще. Когда милиционеры приедут, я скажу, что ничего про Сашкин план не знала, а в погреб он сам упал. Хотел туда всех покидать, на помоях поскользнулся и упал. А я его крышечкой закрыла. А потом я все конфетки собрала. Полный рюкзачок получился. Но шоколадные я туда класть не стала, чтобы не растаяли. Только карамельки. Дождика не было, и я сходила на озеро. Купаться без мамы с папой мне очень понравилось. Только я далеко в воду не заходила, чтоб не утонуть. Никакая я не дурочка, мама про меня неправильно говорила! А вечером я телевизор смотрела и конфетки ела. Сашка очень громко кричал снизу, и в крышку бил. Я ее еще на всякий случай заколотила, и телевизор погромче включила. Совсем не слышно стало. Покойников вовсе во дворе ночью вовсе не боялась. Мне бабушка говорила, что они к тому приходят, у кого крестика нет, а на мне он всегда висит. Золотой даже. Бабушкин подарок. На другой день Сашка кричал меньше. Голос сорвал. У меня так тоже однажды было. Вот мертвые во дворе плохо пахнуть стали, поэтому я там не гуляла. На родничок ходила, на полянку, надула круг и на озере опять купалась. И еще у меня получилось банку консервную открыть. Потому что перед конфетками надо другого поесть, чтобы не заболеть сахарной болезнью. И еще кофе растворимый пила. Мне мама не разрешала, когда живая была. Кофе мне не понравилось, даже сладкое. Фруктовый чай гораздо вкуснее. Я покушала, и взрослые передачи по телевизору смотрела. А когда надоело, все косметички собрала и накрасилась перед зеркалом. Очень красиво получилось. Если б девчонки из класса увидели, страшно бы обзавидовались. Сашка иногда очень плохие вещи кричал из подпола. Но не громко. А потом стал стонать и плакать. Наверное, это инфекция подействовала. Мне его было совсем не жалко. Всех убил и меня убить хотел. Каждый день я отрывала на календарике по листочку и пересчитывала. Сашка совсем затих на восьмой день. А еще через два дня у меня кончились конфетки. И печенье я тоже все съела, и сгущенку. Ну, потерпела еще денек. А потом собрала в рюкзачок все денежки и другие хорошие вещи. И пошла по дорожке в деревню. Чтобы взрослые меня в город отвезли, к бабушке. #АлександрСтоумов