КАКИМИ МОГЛИ БЫТЬ АРКТИЧЕСКИЕ ГОРОДА

В 1960 году в февральском выпуске главного советского архитектурного жур¬нала «Архитектура СССР» была опубликована небольшая статья «Жилой комплекс для Арктического побережья», в которой архитектор Константин Агафонов предлагал строительство особого типа поселений в Арктике. Описанный в статье проект был совершенно нетипичен для прежней практики урбанизации советского Севера, когда промышленный населенный пункт зачастую воспринимался как придаток к основному производству и застраивался преимущественно деревянными домами без канализации или водопровода.
Агафонов предлагал сосредоточить весь поселок в четырех крупных пятиэтажных зданиях круглой формы и соединить их между собой крытыми переходами. В одном из зданий должны были разместиться школа, физкультурный центр, административные учреждения и другие учреждения обслуживания, в остальных — благоустроенные квартиры, а во внутренних дворах могли быть созданы зимние сады и прогулочные площадки, укрытые от ветра.
Этот проект примечателен не только своим необычным видом: при описании каждой детали Агафонов делает акцент исключительно на его технической рациональности и научной обоснованности, ни разу не комментируя модернистские архитектурные формы. Так, он объясняет, что круглая форма зданий позволила бы лучше сохранять тепло и избегать вблизи стен сильных снежных заносов. Теплые переходы между зданиями дали бы возможность жителям комфортнее перемещаться по комплексу во время сильных морозов. Кроме того, можно было бы проложить инженерные коммуникации в специальных теплых коробах, что сильно удешевило бы строительство в условиях вечной мерзлоты.
В то же время другие ленинградские архитекторы — Станислав Одновалов и Майя Цимбал — разрабатывают схожий, но немного усложненный проект. Они предлагают построить на Крайнем Севере компактный жилой комплекс из нескольких многоэтажных башен, соединенных крытыми галереями-пассажами с общественным центром, расположенным под стеклянным геодезическим куполом. Чтобы вблизи стен не образовывалось большого скопления снега, а северные ветра огибали здания, эти дома должны были иметь цилиндрическую форму. Проект предусматривал поднятие первого этажа на три метра над уровнем земли, чтобы избежать отложения снега у стен и передачи тепла от зданий в грунт. Крытые пассажи с газонами и декоративными кустарниками, соединяющие центр с остальными зданиями, должны были служить своеобразными пешеходными улицами города. В них же предполагалось размещать магазины, парикмахерские и т. п.
Как и Агафонов, при описании города архитекторы делали упор исключительно на экономическую обоснованность решений, а также на необходимость создания максимально комфортной среды для жителей Севера.
С одной стороны, идиллическая картина арктических поселений, которую рисуют авторы, далека от того, каким образом строились советские и строятся современные северные города, поэтому сейчас оба проекта могут выглядеть в лучшем случае как разновидность бумажной архитектуры  или как продолжение утопических фантазий будущего обустройства необитаемых пространств, почерпнутых из популярной в то время научной фантастики.
Однако в 1960-х модернистские планы городов для Крайнего Севера распространялись далеко за рамками архитектурного сообщества: их упоминали в экономических научных работах или в научно-популярных журналах; корреспонденты центральных газет восторженно рассказывали о разработках и постепенном внедрении проектов арктических городов — с теплыми переходами и полной сферой обслуживания.
А журналисты локальных изданий вообще могли описывать подобные идеи не просто как образы далекого будущего, но как воплощаемые проекты.
К примеру, когда началось строительство поселка Айхал при алмазодобывающем руднике в Якутской АССР, в местной газете «Мирнинский рабочий» неоднократно встречались восторженные ожидания облика будущего города: «работать пока приходится нередко в 50–60-градусный мороз. Домов еще мало. <…> А через несколько лет в городе вырастут пятиэтажные дома, над улицами будет сооружен прозрачный купол» 
«— Хотите, пройдемтесь по нашему городу? — и он [архитектор] повел нас по воображаемому новому Айхалу.
— Сейчас шестьдесят градусов, но вам не нужно надевать шубы, мы пойдем в одних костюмах. Допустим, мы находимся вот здесь, в крайнем корпусе на пятом этаже. Спускаемся на первый и идем 126 метров в проходе этого этажа. Здесь вот выходим в галерею, проходящую среди корпусов. <…> Левая ее сторона — 4,5 метра, для пешеходов, а 7,5 метра отведены для различных киосков, автоматов, кондитерских и ларьков. Посредине галереи — дорога для автокаров, доставляющих товары и продукты. Здесь тепло, отличная вентиляция и хороший воздух. <…> Теперь мы пойдем к общественному двухэтажному центру. Здесь кинотеатр на 400 мест, почта, телеграф, телефон, ресторан на 150 мест, продовольственный и универсальный магазин. А вот спортзал, библиотека, аптека, поликлиника… Так выглядит наш теплынь-городок».
…Большинство модернистских проектов для Крайнего Севера были разработаны архитекторами созданного в 1956 году сектора Севера Ленинградского филиала Академии строительства и архитектуры СССР. Создание специального центра исследований северного градостроительства в годы оттепели было результатом стеечения сразу нескольких обстоятельств.
С одной стороны, важной причиной усиления внимания к северным городам был новый виток индустриализации Крайнего Севера, направленный на «широкое освоение полезных ископаемых Севера и Сибири», благодаря чему эти территории на несколько десятилетий превратились в зону постоянных строительных работ. Параллельно постепенно закрывалась система ГУЛАГа, и это создавало необходимость разрабатывать новые методы, которые привлекут добровольную рабочую силу в промышленные центры Крайнего Севера.
С другой стороны, создание центра изучения северного градостроительства стало одним из не самых очевидных последствий жилищной реформы Никиты Хрущева, провозгласившей «борьбу с излишествами» в архитектуре и вводившей обязательное типовое строительство индустриальными методами в масштабах всей страны. Чтобы унифицировать принципы индустриального строительства, в 1955 году была начата разработка «Правил и норм проектировки и застройки городов СССР». Однако уже в процессе подготовки документа Север выделился, как единственный регион, для которого было решено составить отдельный свод правил.
Это было поручено новосозданному сектору.
Будучи частью Академии строительства и архитектуры СССР, сектор Севера не столько ориентировался на практику, сколько был научным учреждением, сотрудники которого должны были создавать экспериментальные проекты, которые впоследствии могли получить статус типовых. В то же время никто из молодых ленинградских архитекторов, составивших основу этого сектора, изначально не был знаком с арктическими условиями. Главным способом узнать их стали командировки в населенные пункты Севера. Их отчеты содержат откровенное описание экстремального состояния многих городов.
Так, за исключением нескольких крупных городов, до 1950-х годов подавляющее большинство индустриальных поселений Севера были застроены деревянными домами барачного типа, иногда в качестве жилья использовались палатки. Планировка городов была хаотичной, поэтому во время сильных метелей часть зданий полностью засыпалась снегом; сами здания быстро деформировались под влиянием таяния вечной мерзлоты.
«В Мирном, центре алмазоносного района Западной Якутии, на скорую руку был построен деревянный двухэтажный город без канализации, с холодными вне дома уборными (это при морозах, достигающих 50 и более градусов). Оказалось, что место для 216 сооружений города выбрано неудачно — в непосредственной близости от кимберлитовой трубки "Мир“. При взрывах породы дрожат в домах стекла. Встал вопрос о переносе города в другую площадку. Но дело это длительное и дорогое. И вот постепенно строятся новые каменные дома, возникают новые улицы, в Мирном уже серьезно говорят о создании канализации, о сносе деревянных домов. Другими словами, новый город сооружается на том же, неудачно выбранном месте».
Подробное знакомство с условиями жизни на Крайнем Севере оказало сильное впечатление на специалистов - архитекторы пришли к мысли, что необходимы радикальные изменения в строительстве.
Сразу после первых командировок сотрудники сектора стали публиковать предложения по созданию новой концепции градостроительства в регионе. Суровый климат описывался архитекторами как главный фактор, который мешает нормальной жизни на Крайнем Севере. Целью большинства разрабатываемых проектов было снизить негативное влияние природных условий с помощью различных архитектурных и технических приемов — специальной планировки, новых материалов и технологий строительства, создания специальных элементов для ветрозащиты.
Поскольку архитекторы 1950-х были вынуждены работать в рамках типового строительства, они не могли повлиять на внешний облик здания и сосредотачивали внимание на разнообразных планировках. В результате в большинстве проектов они предлагали застраивать любой северный город или даже небольшой поселок высокими каменными домами по принципу микрорайона, внешние здания в котором защищали бы от ветра и снега жилую часть населенного пункта.
Проекты городов с искусственным микроклиматом (то есть жилых поселков-комплексов, в которых все дома соединены крытыми галереями) были наиболее радикальным предложением ленинградских архитекторов в 1960-е годы. Несмотря на небольшие вариации, все эти проекты объединяют схожие принципы планировки, а также утверждение, что модернистские проекты — универсальное решение в смысле создания комфортной среды в Арктике для каждого человека.
Например, архитектор Валентин Танкаян предлагал проект поселка на четыре тысячи человек, состоящего из одного кольцеобразного здания, объединяющего под своей крышей жилье, необходимые общественные, спортивные и культурные учреждения, зимний сад, магазины и школы.
Проект Александра Шипкова, который в 1960-е годы был архитектором в Норильске, но поддерживал тесные отношения с сотрудниками ленинградского сектора Севера, был схож с предыдущим в общих принципах устройства города, но отличался пирамидальной формой комплекса.
Косвенно в этих проектах можно усмотреть и воплощение образов скорого коммунистического будущего, и влияние возросшей в 1960-е годы романтизации Севера и Сибири, и почти прямое заимствование форм и принципов западноевропейского архитектурного модернизма.
В то же время в этих проектах несложно заметить ориентацию на другие, более широкие официальные установки оттепели — в первую очередь своеобразный поворот к человеку, а также обязательную установку на сочетание аргументов научности и экономичности. Из-за сурового климата люди на Севере вынуждены много времени проводить в помещениях — вот почему основной упор в градостроительстве должен быть на том, чтобы вся инфраструктура располагалась в крытых пространствах.
В середине 1960-х годов несколько проектов, подобных перечисленным, были утверждены Госстроем СССР для строительства в Якутской АССР, но ни один из них в силу разных причин так и не был воплощен, за исключением строительства одной крытой галереи между несколькими жилыми зданиями в поселке Удачный. Уже в середине 1970-х широко распространенные ранее образы модернистских городов для Севера практически сходят на нет.
Но даже нереализованные проекты особой планировки городов Крайнего Севера показывают важные изменения в политике освоения региона: они свидетельствуют о том, что идеи комфортных северных городов в это время не только появляются в профессиональной среде, но и становятся массовыми образами.
Различные проекты, созданные сотрудниками сектора Севера в 1950–60-е годы, предлагали альтернативный взгляд на северный город как на место, которое требует особого подхода не только к строительству, но и к организации общественной жизни. Таким образом, участвуя в освоении Севера, ленинградские архитекторы и инженеры также переосваивали свои профессиональные границы в эпоху обязательного типового проектирования.
При всей необычности эти проекты также можно рассматривать как альтернативный способ внедрения огромного северного региона в советское пространство, то есть его трансформации из экзотического региона в «обычную советскую территорию». При этом главным фактором интеграции теперь был уже не одинаковый со всей страной вид поселений, а необходимость уравнять условия жизни. И хотя модернистские проекты не были воплощены, стоящие непосредственно за ними подходы к определению и проектированию северного города стали обязательной практикой. https://arzamas.academy/materials/1821