ТАБАКЕРКА ПРОТИВ ЦАРЯ И ЧЁРТА: КАК МОДНЫЙ АКСЕССУАР СТАЛ ИНСТРУМЕНТОМ ПРОПАГАНДЫ

Сегодня табакерки — особые шкатулочки для хранения нюхательного табака — совсем вышли из практического употребления. Но в XVII—XIX веках эта вещь использовалась массово и, помимо прямого назначения, часто служила средством передачи патриотических лозунгов и освободительных идей. О том, какой след оставили табакерки в истории, литературе и искусстве нашей страны, пишет доктор истории Алесь Белый.
Не только курить, но и нюхать
Потребление нюхательного табака (в белорусском языке слово «табака» принято применять именно для него) вместе с его курением, а иногда и жеванием начало распространяться в Европе с конца XV века после открытия Америки Христофором Колумбом. Нюханье табака европейцем впервые было засвидетельствовано в 1493 году, когда брат Рамон Пане, участник экспедиций Колумба, жил миссионером среди индейцев — коренных жителей Гаити.
Распространение новой привычки по Европе шло медленно и сталкивалось с резкой критикой со стороны Церкви и моралистов. Однако уже с середины XVII века нюханье табака стало восприниматься в обществе как более-менее приемлемое. Более того, эта привычка начала даже входить в моду. При этом, в отличие от курения, нюханье табака стало много где считаться приличным даже для женщин.
Любители нюхательного табака считали, что прочищать с помощью спровоцированного табаком чихания дыхательные пути полезно для здоровья. Хотя современная медицина с безопасностью такой «терапии» вряд ли согласится.
Пик моды на нюхательный табак пришелся на вторую половину XVIІI века. Далее его популярность постепенно снижалась, но в течение XIX века оставалась еще на довольно высоком уровне. Притом обычай именно нюхать табак задержался дольше всех среди представителей тех профессий, которым курить табак в то время по разным причинам было неудобно или опасно: дипломатов, адвокатов, врачей, минеров или печатников.
Держите свой табак сухим
Где-то со второй половины XVII века начинается история табакерок, необходимых для того, чтобы держать табак сухим. С этого времени табакерки становятся вещью массового употребления. В зависимости от фантазии и достатка владельцев это могли быть или очень простые, чисто утилитарные коробки, или настоящие предметы декоративно-прикладного искусства и, в конце концов, роскоши.
Материалы для табакерки могли быть самые разнообразные: дерево, металлы (в том числе золото и серебро, иногда с инкрустациями драгоценными камнями), слоновая кость, фарфор, рога, панцирь черепахи, перламутр, керамика.
Могли быть небольшие табакерки для личного кармана и большие, коллективные коробки, для общего настольного использования. Английские монархи в своих дворцах имели даже специальные комнаты для хранения коллекций разнообразных табакерок.
Карманные табакерки, как правило, изготавливали для хранения небольшого количества нюхательного табака, непосредственно для личного употребления на день-два. Формы этих коробок не ограничивались обычными прямоугольниками. Круглая и овальная формы были не менее популярными, а некоторые фарфоровые табакерки изготавливались в форме морских раковин, хотя этот стиль был более редким. Попадались также стеклянные или керамические бутылочки. Самые бедные потребители нюхательного табака удовлетворялись табакерками из рога (соответствующей формы), дерева, жести, кожи, бересты и даже... картофеля! Наш прославленный художник Язэп Дроздович, кстати, иногда вырезал табакерки из дерева.
«Айфон» XVIII века
Как и любой модный аксессуар, табакерки делались предметом, с помощью которого можно было показать индивидуальность и статусность их хозяина. Для этого многие из них раскрашивались вручную по индивидуальным заказам. На крышках помещали как миниатюрные реальные пейзажи, так и идеализированные буколические, а иногда — комические и сатирические сценки. Здесь можно было встретить и батальные и бытовые сцены, зарисовки из колониальной жизни, а также портреты — в том числе самих владельцев (так называемые «камеи»).
Одними из самых роскошных были французские tabatières, которые изготавливались из золота и украшались бриллиантами, аметистами и сапфирами. Их часто гравировали, эмалировали либо украшали чеканкой.
Долгое время листья табака терли в порошок сами потребители на специальных терках непосредственно перед применением или заполнением табакерки. Поэтому иногда можно встретить комплекты «табакерка + терка», оформленные в одном стиле.
Вселенная в кармане
В произведениях польскоязычных литераторов и художников XIX века табакерки часто играют важную символическую роль. В первую очередь в произведениях классиков «литвинского» романтизма, наших земляков, связанных с Виленским университетом.
Первое такое произведение — неоконченная поэма знаменитого «архилучистого» филомата Томаша Зана «Табакерка» (первоначальное название — «Смерть табакерки», польск. «Zgon tabakiery»), написанная в 1818 году. Герой поэмы, старый барский конфедерат, выкалывает иглой на табакерке сценки с образами народного творчества и быта.
И оказывается, что маленькая табакерка может содержать в себе целую вселенную: похороны легендарного князя Святорога в Вильне по языческому обряду, крестьянскую свадьбу, сценку с русалками, что качают на ветвях деревьев заколдованного ими парня, чуть ли не полный цикл сельскохозяйственных работ и целую балладу, основанную на народном предании про Бекешеву гору в Вильне.
В чем-то это поэма перекликается с основной идеей литературной сказки Владимира Одоевского «Городок в табакерке» (1834), на которой воспитывалось много поколений русскоязычных детей. Тогда такой прием был в литературе совершенно новым: какая-то мелкая вещь через воспоминания и ассоциативные связи делается символичным вместилищем истории семьи или целого народа, своеобразной «культурной ДНК».
Табакерки на такую роль подходили едва ли не лучше всего. Во - первых, они были предметом довольно интимным, личным. Их носили при себе, близко к телу, а делились табаком преимущественно с людьми, которым доверяли. Во - вторых, нюхательный табак фактурой напоминал порох, а угощение им прочитывалась как дружеский жест, адресованный именно товарищу по оружию. Поэтому вполне логично, что в XIX веке, почти на пике популярности табакерок, они нередко использовались — сознательно или нет — как «оружие» в идеологической войне на наших землях.
Патриотический «Инстаграм» восстания
Когда 28 октября 1794 года российские войска парадным строем вступили в польскую столицу после т.н. Пражской резни (Прага — тогдашнее предместье Варшавы на правом берегу Вислы, а сейчас район польской столицы), городские власти, чтобы задобрить Александра Суворова, преподнесли ему хлеб-соль, ключи от города и украшенную бриллиантами золотую табакерку с надписью «Варшава — своему спасителю».
Но все же чаще, чем триумфальные могильщики Речи Посполитой, употребляли табакерку как средство пропаганды как раз инсургенты.
В петербургском Эрмитаже хранится табакерка начале ХІХ века с аллегорией разделов Речи Посполитой. На ней — фигура печального шляхтича, который в отчаянии переживает боль от потери государства, с немецкоязычной надписью «Des Polen Klage» («Печаль Польши»).
Особенно много таких «революционных» табакерок известно со времен восстания 1863-1864 годов. Со знаками «Орла» и «Погони» (иногда также и Архангела Михаила — символа Руси), надписями «Боже, храни Польшу» и др. Нередким мотивом были и помещенные на табакерках портреты национальных героев — также, кстати, как и на чашках для кофе (см. статья в № 4/2018 о первых наших кофеманах).
Тайные знаки от классиков
Особенно важная символическая роль отведена табакеркам в поэме Адама Мицкевича «Пан Тадеуш». В первой книге произведения Подкоморий, постучав в золотую табакерку, произносит целую тираду, понося французское вольнодумство его молодости. Оно, по его мнению, и привело к упадку Речи Посполитой.
Табакерка Подкоморьего также содержала в себе патриотическую декларацию — портрет последнего короля Станислава-Августа Понятовского:
К счастью, Подкоморий чхнул мощно дважды.
«Виват!» — сказали все. Он благодарил от сердца
И пальцами начал звонить по табакерке,
Что из золота была, с бриллиантовой оправой,
С портретом внутри монарха Станислава —
От короля подарок отцу собственноручный.
Ее он доставал в каждый момент сподручный
И звоном знак давал, что хочет отозваться.
В четвертой книге поэмы табакерку употребляет как патриотический символ уже ксендз Робак — главный, по сути, герой поэмы. Если он угощает табаком из неё окрестную шляхту в корчме Янкеля, то выясняется, что табак терли сами отцы-павлиане в Ченстохове, самой известной крепости польского патриотизма. А дальше в разговоре, который постепенно приобретает все более антицарское и пронапалеоновское содержание, Робак, он же Яцек Саплица, признается:
От этой табаки многие уже чхали!
Поверьте, эта табакерка генерала
Домбровского раза четыре угощала!
И с каждой следующей щепоткой табака, которой угощается из табакерки очередной собеседник, всей общественности будто постепенно передается «вирус» повстанческого настроения. Если же содержимое табакерки полностью исчерпано, на ее дне находится батальная сцена с Наполеоном Бонапартом, которому в поэме Мицкевича отведена мессианская роль.
Фамилия одного из наиболее заинтересованных слушателей Робака в этой сцене — Скалубо. И такую же фамилию, совсем неслучайно, носит один из персонажей оперы Станислава Монюшко «Страшный двор», ключник этого самого «заколдованного» дома. Скалубо в своей знаменитой арии пугает Матея, чье мужество испытывают злым розыгрышем, и предлагает ему табак как средство от трусости. Каждый из куплетов арии заканчивается призывом: «Боишься? Нет? Употреби табаки».
Безусловно, такое сочетание, Скалубо и табак, — отсылка к пламенной патриотической речи из «Пана Тадеуша», призыв к восстанию против царизма. Так Монюшко остроумно подхватывает эстафету у Мицкевича и передает ее следующим поколениям. Этот намек был очевиден для знатоков поэмы, но замаскированный культурным барьером для несведущих в контексте царских цензоров. А напрямую сослаться на Адама Мицкевича в те времена в Российской империи было невозможно.
Аллегорическую эстафету вскоре подхватило и новое поколение культурных деятелей. Классик уже новой белорусской литературы Змитрок Бядуля, в 1940 году написал фантастическую и в определенной степени философскую повесть-сказку «Серебряная табакерка», которую некоторые исследователи считают скрытой сатирой на репрессивный сталинский режим. Главный герой, заяц под прозвищем Дзида-дед, в невероятно давние времена поймал саму Смерть и спрятал ее в табакерке. От этого поступка сильно пострадали судьи, адвокаты, прокуроры и следователи.
«Они жалуются, что, поскольку теперь люди будут вечно жить, запутан весь кодекс законов и выпал совсем пункт о казни смертью. Уголовных и других злодеяний будет меньше, то юристам останется одна только работа — пасти комаров на болоте». И все, кто старательно ceeт смерть на земле, кто от нее кормится, никак не могут смириться с тем, что кто-то лишил иx этого надежного источника благосостояния.
Именно табакерка как место заключения для разной злобеды — прием, кстати, характерен не только для белорусской литературы. В 1954 году известный российский автор Самуил Маршак в детской пьесе «Горе бояться — счастья не видать» сделал этот предмет тюрьмой для людского Горя-Злосчастья, в которую его поместил находчивый солдат. По этой пьесе в 1973 году на киностудии «Беларусьфильм» нашим известным режиссером Виктором Туровым был снят двухсерийный телевизионный фильм.
Остались только в сказках...
В основном табакерки, особенно те, что являлись настоящими художественными произведениями, были, естественно, всегда аксессуаром, распространенным среди элиты общества. Но, по крайней мере, в самом простом виде они проникали и в белорусскую крестьянскую среду, а потому оставили след и в нашем фольклоре. Например, в XIX веке в Слуцком уезде была записана легенда, как бедный мужик Микола, который любил нюхать табак, поменял «лоб в лоб» (без доплаты) свою старую табакерку из бересты на сверкающую, видимо золотую, от случайно встреченного незнакомца. Но через некоторое время нашел в кармане только копыто — поучительный «подарок» от черта.
Популярной белорусской сказкой, которую часто включают в различные антологии и хрестоматии и даже увековечили на почтовой марке, в последние несколько десятилетий стала «Ох и золотая табакерка». Согласно ей, сироте Янку, сыну лесника, случайно достается драгоценная табакерка с чудодейственным слугой, который живет в ней и выполняет любые, даже самые невозможные приказы. И в результате даже помогает жениться на королевской дочери. Что, впрочем, совсем не приносит сироте счастья.
Алесь Белый
На фото:
1) Серебряная табакерка повстанца 1863 года с выгравированным на ней глазом Божественного Провидения.
2) Золотая табакерка середины ХІХ века с портретом Наполеона Бонапарта.
3) Кашубский рожок. Для кашубов, малого народа в польском Поморье, табакерки — чаще всего сделаные из валовьего рога (польск. rożek kaszubski) — один из наиболее типичных туристических сувениров, своеобразный кашубский национальный символ.
4) Табакерка 1863 года с гербами Польши, Литвы и Руси.
5) Табакерка из коллекции Государственного Эрмитажа в Санкт-Петербурге.
6) Ксендз Робак с табакеркай, полной инсургентской «заразы», агитирует шляхту. Из экранизации «Пана Тадеуша» режиссера Анджея Вайды.
7) Табакерка, собственноручно выточенная из слоновой кости Тадеушем Костюшко в Швейцарии, хранится в музее Войска Польского в Варшаве.
8) Иллюстрация художника Вячеслава Волынца к сказке «Ох и золотая табакерка».