. Кузнец Вэйланд…

А это кузнец Вэйланд здорового человека, изображенный на панели резного ларца эпохи викингов. Вот как-то так или примерно так многие из нас представляют себе изготовление доспехов и оружия в Средние века: тщательный подбор сырья, секреты мастерства, передающиеся от отца к сыну, и все это щедро замешано на мистике и чертовщине. На выходе получался чудо продукт, вроде мечей, разрезавших шелковую ткань, плывущую вниз по реке, или там мифрильная кольчуга какая-нибудь. Впрочем, существует немало скептиков, полагающих, что все средневековое оружие было сделано кое-как из низкосортных железок, и вообще до промышленной революции европейские производители не могли создать ничего удобоваримого. А как оно было на самом деле? Давайте разбираться! Речь в данной статье пойдет не про клинки и не про оружие, а про производство листовой стали и доспехов. Вообще нельзя сказать, что ученые никогда не интересовались технологической стороной производства средневековых лат. Кое-какие попытки предпринимались, впрочем довольно вялые, и лишь в 2000-е годы британский ученый (не устрашимся этого словосочетания) Алан Вильямс провел довольно скрупулёзный металлографический анализ сотен европейских средневековых элементов доспеха и целых сохранившихся гарнитуров. В выборку попали латные элементы снаряжения от конца XIV до середины XVI вв. Что же удалось выяснить? Обо всем по порядку. Плавильные печи были, конечно, известны довольно давно и распространены были по всей Евразии, но вот их мощностей не хватало для производства больших и, что важно, качественных слитков железа. Получать сталь в товарных количествах… с этим вообще было грустно. Для изготовления однородного стального листа мощности небольших примитивных печурок просто не хватало. Археологи прослеживают существование довольно крупных доменных печей римского времени, просуществовавших со II в. до н.э до I в н.э. Именно в этот период появляется знаменитая римской lorica segmentata - пластинчатый панцирь римских легионеров. Видимо технология производства пластинчатых доспехов существовала в эпоху расцвета Римского государства, а затем, по мере медленного угасания оного, была забыта. Технологичная, но требовавшая большого количества дорогой листовой стали, лорика сегментата сменилась более трудоемкой в производстве, но не требовательной в плане расхода сырья, кольчугой. Век кольчуги длился бесконечно долго, вплоть до середины XIII века кольчуга играла роль основы для комплекса защитных средств. Все было бы хорошо для владельцев кольчуги, но первым тревожным звоночком стали столкновения кольчугоносных ратей европейских крестоносцев с арабо-византийской и тюркской военной традицией на Востоке. Нет, конечно особенно злых вундервафлей арабы и сельджуки не применяли, но владели некоторым арсеналом ударно-дробящего оружия. Ну представьте себе, вам в прямо в ключицу прилетает граненая, бронзовая, а то и чугунная дура, а защищает вас только податливая кольчуга и тонкий акетон под ней. Поморщились от воображаемой боли? А теперь представьте, что та же фигня прилетает в локоть. Или даже в коленную чашечку. К тому же примерно в это же время в Европе появляется арбалет, сначала не очень мощный, но все более смертоносный со временем, на пике своего развития он выдавал на выходе хорошие такие 200 джоулей «дульной» энергии. А еще валлийские крестьяне преподнесли немало неприятных сюрпризов английскому рыцарству во время завоевания Уэльса. Сословию воюющих стало ясно, что нужно что-то делать, причем делать уже вчера. В XIII веке появляется множество вариантов защиты уязвимых частей благородного тела: наколенники и налокотники, а также первые кирасы. Не стоит забывать, что кираса происходит от слова cuir – кожа. Доспехи из вощенной кожи имели ограниченное применение в течении всего Средневековья, но очень скоро (по историческим меркам) кожаным доспехам придется отойти на второй план. Все потому, что на первый начинают выходить доспехи из стали.

Кольчуга это гуд, тушка правда немного болит от ударов, но в целом норм.

А вот от всяких пиу-пиу кольчуга защищает плоховато. Вообще в Европе было не так уж мало центров производства железа и стали. Существовали центры в Южной Германии и Бельгии, в Англии и во Франции, но именно в северной Италии возникнет самый мощный центр производства листовой стали и доспехов из нее. Уже в середине XIV века вокруг Милана и Брешии постепенно появляется развитая металлургическая промышленность. Почему именно там? Дело в том, что Север Италии - это самый развитый регион того времени, и у этой истории успеха было несколько факторов. Во-первых, это пресловутые торговые пути. Итальянские города связывали всю Европу с бассейном Эгейского моря и Восточным Средиземноморьем. Здесь же стоит добавить, что Италия стала родиной банков, поэтому в итальянских городах происходила концентрация капитала. Во-вторых, местные правители активно развивали налогооблагаемую базу: раздавали права и привилегии ремесленным корпорациям, способствуя росту промышленной активности. В-третьих, это частые войны с Германскими императорами и друг с другом, способствовавшие ускорению научно-технического прогресса. И, конечно, last but not least это то, что Италия вообще-то была еще и интеллектуальным центром тогдашнего мира. Накопление знаний, происходило в монастырских и княжеских библиотеках, Болонский университет притягивал интеллектуалов со всего Запада, да и римское наследие здесь буквально валялось под ногами. В общем неудивительно, что именно Ломбардия стала центром оружейной и доспешной промышленности того времени.

М-мегаполис. В итальянском городе XIV века есть уже все или почти все. Уже в конце XIV века оружейными королями региона становится семья Миссалья. На пике своего могущества бизнес этих достойных донов превратился в транснациональную корпорацию. Члены семьи владели сетью доменных печей и кузниц по производству листового металла по всей Ломбардии. Разумеется, старшее поколение семьи занимало почетные места в иерархии цеховых мастеров-доспешников в Милане и, наконец, Миссалья владела сетью брендовых магазинов в Италии, Франции и в Испании. Теперь самое время посмотреть, как собственно был устроен процесс производства лучших на тот момент доспехов. Ключевой фактор производства на начальном его этапе это применение больших доменных печей. Из более поздних источников мы знаем, что они достигали 8 метров в высоту. Эта печь загружалась железной рудой и древесным углем, затем при помощи больших мехов, зачастую снабженных водяным приводом, нагнетался кислород. Температура превышала порог в 1539°, и в результате из специального жерла вытекало… ни на что негодное «свинское» железо или чугун. Лить его во всякие затейливые формы научатся позднее, а пока чугунные чушки отправлялись во вторичную обработку для декарбонизации материала. Проблема заключалась в излишнем количестве углерода, который был поглощен расплавленным железом при высоких температурах за долгие часы пребывания в домне. В специальном горне чушки отжигались, в результате чего излишний углерод выгорал. Вдобавок заготовки плющились молотом, этот процесс не только приводил к гомогенизации металла, но и очищал его от излишних шлаков. К сожалению, использовавшаяся в то время руда была небогата легирующими добавками, вроде марганца и никеля, без которых немыслимы современные конструкционные и инструментальные стали, но тут уж, что выросло, то выросло.

Как-то так у них там все работало. Видимо, не весь качественный стальной лист доставался местным оружейникам. Часть его перекупали пронырливые дельцы, вроде Франческо Датини из Прато, который приторговывал оружием во время Столетней войны, а заодно снабжал французских оружейников ломбардским стальным листом. Конечно, не имея современных приборов, не имея возможности контролировать температуру и т.п., средневековые металлурги не могли добиться стойкого универсального качества продукции. Исследования, проведенные Вильямсом, показывают, что даже в одном гарнитуре количество углерода в различных пластинах может прилично «гулять», находясь в пределах 0.2-0.4%, что соответствует современным низко и среднеуглеродистым сталям. Такие пластины были очень удобны для ковки доспехов, обладая высокой пластичностью и вязкостью, они прекрасно принимали замысловатые формы. Эти детали доспехов были ещё довольно мягкими, всего около 80-100 VPH твердости. В принципе, этого хватало для противодействия «конвенциональному» колюще-рубящему арсеналу XIV века. Но, как известно, соревнование брони и снаряда не останавливается никогда. Появление в больших количествах пластинчатой брони вызвало к жизни разные убивалки вроде алебард, вужей, глеф и прочих люцернских молотов, снабженных короткими бойками, клювами, гранеными перьями. Для такого оружия пробитие подобной брони не являлось проблемой. Арбалеты в свою очередь тоже получили апгрейд, став еще мощнее, а с туманного Альбиона началось триумфальное шествие длинного лука. Как сделать броню крепче, чтобы она могла отвечать новым вызовам времени? Правильно, ее нужно закалить. Закалка стали путем резкого охлаждения, раскаленного до красна изделия была известна со времен глубокой древности. Проблема в том, что для достаточно тонкого шлема или нагрудника, чья толщина редко превышала 2-2.5 мм, подобная процедура могла кончится печально. Тонкий металл трескался при резком перепаде температур, а даже если и оставался визуально целым, то скрытые трещины и точки напряжения делали такое изделие крайне хрупким. Никто не хочет, чтобы добрый бацинет раскололся от удара алебардой, как ореховая скорлупа, поэтому мастера прибегали к процедуре отпуска, т.е уже после закалки изделие снова нагревали и медленно остужали зачастую просто на открытом воздухе. Однако, и здесь средневековому ремесленнику коварные законы физики подготовили западню. Отпуск часто приводил к полному высвобождению атомов углерода из кристаллической решетки, и в результате изделие вновь становилось чересчур мягким, попасть в золотую середину удавалось далеко не всегда. Исследования показывают, что отдельные элементы даже очень элитных доспехов могли быть отпущены почти до состояния сырого железа, как например, забрало шлема графа Ульриха фон Матча из знаменитой коллекции Курбургского замка.

Тот самый доспех Ульриха фон Матча, уже очень красивый, но с закалкой беда.

Вот так под микроскопом выглядит т.н «ферритная» структура незакаленной, мягкой стали Наверняка знатные VIP клиенты или их родственники предъявляли рекламации к качеству изделий. Примерно во второй половине XIV контроль качества в миланском оружейном цеху становится строже, каждый элемент подвергался проверке и клеймению, клеймо ставил мастер, отковавший тот или иной элемент и старший цеховой мастер. Видимо именно в это время отдельные элементы рыцарского снаряжения начинают тестировать с помощью арбалетов. Считается, что третий вид клейм свидетельствует об успешно пройдённом тесте на стойкость против арбалетных болтов. Около 1400 года происходит новая серьезная технологическая подвижка в термической обработке доспехов. Не имея никаких теоретических знаний по металлургии, действуя только эмпирическим путем, оружейники решили так: если обычная закалка в воде приводит к излишней хрупкости, а отпуск может сделать изделие неприлично мягким, нужно попробовать произвести закалку менее резким способом. Так появилась так называемая неполная закалка, при которой раскаленный в горне доспешный элемент окунали не в воду, а в подогретое масло или даже в расплавленный свинец. На выходе удавалось достигнуть приличных показателей по твердости 200-400 VPH. Если взять максимальные значения, то это уже близко по твердости к не самым плохим современным ножикам. Эта процедура существенно улучшила качество стали и вознесла славу миланских Миссалья на еще более недосягаемую высоту, но, как часто бывает, блеск славы помешал итальянцам разглядеть растущую угрозу. За заснеженными склонами Альп восходила новая звезда оружейников Аугсбурга. Именно немцы довели способы закалки до совершенства в условиях того времени. Анализ с помощью электронного микроскопа показывает, что поверхность немецких лат состоит из мартенсита- игольчатой или пластинчатой структуры, возникающий при качественной полной закалке стали.

Миланский доспех около 1440, на пике своего развития.

Тот редкий случай, когда немцы могут в дизайн лучше итальянцев, но важнее, что готические доспехи были легче и прочнее миланских.

А это качественная «мартенситная» структура, характерная для правильной закалки. У немцев с этим был полный орднунг. Изделия аугсбургских мастеров-платтнеров годились не только для защиты от арбалетных болтов и холодного оружия, но и могли противостоять новой угрозе – огнестрелу. Именно немецкие крестоносцы, столкнувшись в 1420-х года с гуситами, осознавали на своей шкуре мощь этого нового оружия, которому предстояло совершить переворот не только в военном деле Европы, но и в социально-экономических отношениях. А что же наши ломбардцы и кузнецы из Брешии? Какое-то время миланский доспех продолжал конкурировать с немецкими латами. В принципе местный рынок остался под контролем, и, что немаловажно, во Франции по-прежнему было немало поклонников продукции made in Italy, но дела у Миссалья шли все-таки не очень. В конце столетия они продают семейный бизнес мастерам Негроли, которые впишут новую яркую страницу в историю итальянского доспехостроения. Именно они станут выпускать роскошные парадные латы, украшенные гравировкой, травлением и позолотой. История доспехов будет продолжаться еще весь XVI век и даже дольше, но это будет уже их лебединая песня. Еще в эпоху Тридцатилетней войны, да и после нее черные рейтары в тяжеленых пуленепробиваемых доспехах будут весело зажигать на полях сражений, но время рыцарей в сияющих латах ушло безвозвратно. Нам же остается лишь отдать дань уважения поколениям оружейников и металлургов, которые, двигаясь на ощупь, создавали удивительные по качеству и безупречные с точки зрения эстетики стальные доспехи. Их успех и талант не только способствовали развитию военного дела, но и развитию технологий, науки и культуры. Борис Степанов #авторскиестатьи