Наука для всех

Это Филипп V, первый из Бурбонов на испанском троне. Висит его портрет так в музее города Хатива не потому, что у музейщиков руки растут не из того места, а в знак одной из самых эпичных исторических обид, которая длится уже более трех веков. В начале XVIII века Европа погрязла в Войне за испанское наследство (1701–1714), когда предыдущий король Карл II скончался, не оставив наследников. Одни поддерживали австрийских Габсбургов, другие - французских Бурбонов. Валенсийский город Хатива имел неосторожность поддержать соперника Филиппа V эрцгерцога Карла Австрийского. В 1707 году войска Филиппа V осадили Хативу. И Филипп решил не просто победить, а устроить показательную порку и отдал приказ, от которого у местных до сих пор сводит скулы: город сжечь, жителей депортировать, а название города «Хатива» стереть с карт, заменив его на «Новая колония Сан-Фелипе» в честь себя любимого. Жителей города с тех пор стали называть socarrats — «обожженные». Здесь начинается самое интересное с точки зр

Вы засыпаете, листая ленту, и просыпаетесь, чтобы выключить будильник на смартфоне. Гаджеты стали продолжением нашей руки, этаким экзоскелетом для разума. Но вот парадокс: как только вы проваливаетесь в фазу быстрого сна, то в сновидениях смартфоны куда-то исчезают. Вот когда вы в последний раз видели во сне работающий смартфон? Скорее всего - никогда. Вы можете летать, сражаться с драконами или прийти на работу без штанов, но почти никогда не отправляете во сне сообщения и не гуглите про ключевую ставку. Это не сбой матрицы и никакая не мистика. Это нейробиология и эволюционные механизмы, которым плевать на тиктоки и соцсети. Как только вы засыпаете, ваше сознание, по сути, скатывается до уровня перепуганной обезьяны, живущей в плейстоцене. Давайте разберем, почему мир сновидений - это территория, свободная от высоких технологий, грамотности и даже вашего собственного лица. Начнем с исследования, о смартфонах во снах. Доктор Келли Балкли, один из ведущих мировых исследователей сновиде

Люди всегда стремятся упростить себе жизнь. Мы изобрели колесо, телефон и доставку еды. Но почему-то в вопросах орфографии иногда проявляли чудеса мазохизма. Например, в России почти тысячу лет писали букву, которая только усложняла жизнь всем - от школьников до министров финансов. В старославянском языке буква «ъ» («Еръ») была гласной буквой. Звук, который она обозначала, звучал как очень короткое «О» или «У». А нужен был он, потому что в старославянском языке действовал «закон открытого слога» — каждый слог должен был заканчиваться на гласную. Но примерно в XI-XII веках случилась лингвистическая революция, известная как «Падение редуцированных». Эти недогласные звуки просто исчезли из речи. И что сделали наши предки? Ни-че-го. Звук эта буква уже не обозначала (в отличие от старославянского языка) но писать её надо было обязательно. Домъ, столъ, котъ. Это был уже своего рода орфографический аппендикс, рудимент. Так продолжалось до 1918 года. Лингвист Лев Успенский в своей работе «Слов

Мемы про то, что в Австралии «всё живое пытается вас убить» и это демо-версия ада на Земле, не так уж далеки от истины. На самом деле, у этого «хардкора» есть несколько научных причин. Добро пожаловать на континент, где даже безобидный с виду куст может впрыснуть нейротоксин Начнем с растений, потому что именно они задают тон всей пищевой цепи. В Австралии многие миллионы лет не было вулканической активности или ледников, которые обновляют почву. В итоге земля там пустая, выщелоченная и бедная, особенно на фосфор. Растениям там приходится не просто тяжело, а катастрофически тяжело. Вырастить один листик для австралийского куста - это огромные энергозатраты. Поставьте себя на место этого куста: ты копил-копил фосфор, вырастил сочный лист, а тут приходит кто-то и хочет его съесть. Ты отдашь? Нет, ты пропитаешь листья токсинами, чтобы у любого травоядного отпало желание (или способность) их жевать. По крайней мере так гласит гипотеза доступности ресурсов: чем беднее почва, тем дороже рас