Артиллеристы-разведчики   наблюдают за передним краем  . Ночью пришел приказ отойти, — фланги полка оказались неприкрытыми, противник начал нас обходить. На новом рубеже, в 35 километрах от старого, снова завязался бой. Здесь я впервые участвовал в контратаке. Врага отогнали н впервые взяли пленных — офицера, двух унтер-офицеров и несколько солдат. Помню, одним из первых бросился в контратаку Михаил Знов, комсорг полка. Пройдет немного времени, и он станет парторгом полка, самым молодым батальонным комиссаром на Ленинградском фронте: в начале войны ему шел двадцать первый год. Ныне М. Знов — кандидат наук, работает Б Воронежском государственном университете. Особенно тяжелые бои произошли за Кингисеппом. После того как наши части оставили город, полк занял огневые позиции на танкоопасном направлении. 37 самолетов врага налетело па наши позиции. Артиллерия противника вела ураганный огонь. Гитлеровцы бросили против нас и танки. Первый танк подбил расчет командира орудия Бойко. А всего в том бою полк уничтожил семь танков и один бронетранспортер. Но потери были и у нас. Смертельно ранило командира дивизиона капитана Крючкова. Пострадали три орудия. Мы вытащили их в тыл, а потом восстановили. В конце первой декады сентября нас перебросили из района Кернова к Большим Иликам, куда предстояло совершить марш. Он оказался трудным. За одну ночь преодолели на конной тяге около 50 километров. Сосредоточились в лесу, в трех километрах южнее Ораниенбаума. Командарм генерал В. И. Щербаков приказал командиру полка К. Д. Кузьмину и мне прибыть в штаб с докладом о боевом составе. И очень радовался тому, что после трудных боев с врагом мы еще имели 21 орудие и значительное количество снарядов. Он сказал, что положение тяжелое, на помощь рассчитывать не приходится. И снова упорные бои, теперь в районе Нового Петергофа. Полк придали 10-й стрелковой дивизии, которой командовал генерал-майор М. П. Духанов. Командный пункт полка оказался в 200 метрах от фонтана. В Петергофе мы получили на пополнение три орудия и немного людей — все, что осталось от 604-го артиллерии некого полка. В Новом Петергофе и на подступах к нему артиллеристам приходилось отбивать атаки противника не только артогнем, но и врукопашную. О стрелках уже не говорю: потери у них были огромны. Так, в полку полковника Бородкина оставалось всего 11 штыков…    Ближний бой артиллеристам полка случалось вести и потом. В середине января 1942 года рота вражеских солдат пыталась уничтожить группу разведчиков н связистов, которую возглавлял командир взвода управления 3-й батареи лейтенант А. Бурдаков. Она находилась в передовом наблюдательном пункте в районе Старого Петергофа. Шесть часов наши бойцы отбивались от гитлеровцев, не раз сходились в штыки. Ребята выстояли, заставили фашистов отойти.   С образованием плацдарма перед нами, как и перед другими частями, находившимися на «пятачке», была поставлена задача удержать рубежи, сделать их неприступными для врага, нанести гитлеровцам возможно большие потери. Однако будни артиллеристов и а этом участке фронта складывались не только из боевой работы. Людям надо было соорудить укрытия от вражеского огня, организовать окопный быт. В условиях двойной блокады это сделать оказалось нелегко. Но перед трудностями не отступали. Наш полк, как и вся дивизия, не раз удостаивался похвалы за серьезное внимание к строительству оборонительных рубежей. Все 24 орудия мы укрыли в дерево-земляные сооружения, а перекрытия землянок усилили так, что они выдерживали прямые попадания 150-миллиметровых снарядов. Однажды на огневой позиции 2-й батареи капитана А. И. Петрова насчитали 14 попаданий, но орудия и личный состав не пострадали. Все без исключения сооружения возводили по возможности капитально, с фронтовыми удобствами. На некоторых командных пунктах имели даже электрический свет.

Уязвимым местом долго оставалась проводная связь. Чем жарче был бой, тем чаще она рвалась. При ее восстановлении гибли телефонисты. Выход из положения нашел начальник связи полка капитан Бойцов. Он предложил закопать провода в землю. Их обмотали тряпками, залили гудроном — получился своеобразный кабель, который и уложили в траншеи. Связь стала более устойчивой. По распоряжению командира полка майора М. А. Финикова в укрытом месте построили баню с паром. А позже оборудовали еще одну, походную, тоже с паром, которую перемещали с одной артиллерийской позиции на другую. То-то были рады наши медики — славший врач полка капитан Абрамов, начальник медпункта старший лейтенант Корнеев, фельдшеры Шушкина, Мещанин, санинструкторы батарей Хомякова, Белкина и другие. Ведь баня решила столько бытовых проблем! Пытались решать и продовольственную задачу. Майор Фиников распорядился собирать и заготавливать на зиму ягоды, организовал лов рыбы в реках и озерах. При всей значимости этих заготовок рацион артиллеристов оставался скудным и однообразным, бедным на калории и витамины. Бойцы зимой стали болеть цингой.   Как победить недуг? По инициативе старшего врача полка капитана Абрамова повсеместно начали готовить напиток из хвои. Каждый боец и командир был обязан трижды в день пить по стакану настоя. Не очень приятным, если не сказать более, был этот напиток. И многие отказались он него. Заставляли по-разному: где уговором, где приказом. А комсорг полка Роман Глазомицкий, чтобы популяризовать хвойный настой, написал даже «Балладу о витамине С». Ее опубликовали в дивизионной газете. Наш опыт по борьбе с авитаминозными заболеваниями рекомендовали всем частям. Забота о воинах способствовала воспитанию любви к своей части. Бойцы, младшие и средние командиры дорожили честью своего полка. Раненые после излечения в госпитале стремились попасть в свой полк. Случалось, что ради этого убегали из госпиталей, не долечившись. Десятки километров преодолел по льду Финского залива и пришел на плацдарм Г. И. Правдолюбов из 1-го дивизиона. Вернулся в свою часть М. Н. Козинский, хотя мог пройти медицинскую комиссию и уволиться со службы, как говорят, по чистой. Он стал в батарее политруком. Два с лишним года, пока существовал плацдарм, сражался на «пятачке» наш полк. За это время две трети его состава стали коммунистами.