АВТОРСКАЯ ТЕМА НАТАЛЬИ АРТАМОНОВОЙ.

РАЗНЫЙ САХАРОК.
Стефан понимал, что к Клаве испытывает совсем другое чувство, нежели к жене. Конечно не любовь, скорее всего благодарность. Ведь не каждая пойдет за вдовца, у которого двое детей, хотя в послевоенное время Стефана считали завидным женихом, он-то был с руками, ногами, имел добротный дом, хозяйство, при таком хозяине дети не являлись помехой. Но всё же? Клава была красавицей, статной, ухватливой в работе, любого мужика могла заткнуть за пояс, выбор остановила на Стефане. За нее сватался Петька, она не пошла, за Илью тоже не засобиралась, а тут готова была бежать за вдовцом на край света. Всё же, что-то настораживало Стефана. Дочки у него были тихими, вежливыми, ласковыми, в свою маму, а голосистость, крикливость, торопливость Клавы не испугает ли дочек?
Стефан вернулся с войны не один, а с женой. Анна в госпитале ухаживала за ним очень долго, полюбила с первого взгляда. С ожогами на всю спину Стефан очень долго лечился в госпитале. Уже в конце войны горел танк, и Стефан попал в объятия огня. Вся спина превратилась в паленое мясо.
Анна медленно отрывала присохшие бинты, а Стефан сквозь зубы её ругал:
-Да отрывай уж поскорее, раз и всё, что ты мучаешь меня, всё прицеливаешься, рви, не дрожи!
Стефан быстро привык к нежным рукам, к сострадательному взгляду, и скоро сердцем к сестричке прикипел. В душе понимали, что не время, не место для любви, но чувства не спрашивали разрешения у сердца и у разума, они бурлили, и Степан с Анной рвались в объятия друг другу.
Мама Стефана с распростёртыми руками встретила сына с женой. Для Анны началась новая жизнь, новая борьба. В селе Анна работала фельдшером. В каждом доме жили или старики, или пришедшие с войны искалеченные мужики. Помощь фельдшера была необходима.
Анна была городской, но как-то быстро приноровилась к сельской жизни, правда, когда надо было подоить корову, то она вся от волнения покрывалась потом, и с этого бока подойдет к корове, и с другого, и хвост привяжет, и копыта спутает, сначала за один сосок тянет одной рукой — молока ноль, потом двумя, а корова чувствует, что трусиха под нее села, и вела себя, как госпожа.
Со временем Анна стала знатной дояркой. Также не дружила молодая сноха и с русской печкой. Ухват в руках Анны вихлялся, за чугунок уцепится, а когда тащит, то чугунок на бочок укладывался. Уж сколько харчей было вывалено на под, сколько воды из чугунка вылито, одна печь знает. Со временем Анна стала виртуозно жонглировать чугунками, ухватами. Село было очень большим, с утра до вечера фельдшер бегала к больным, несмотря ни на какую погоду. Ее необыкновенно ласковое внимание к больным поначалу смущало их, но со временем настолько привыкли, что не представляли другого обращения.
Стефан был внимательным, любящим мужем. Жили в обоюдном уважении и взаимопонимании. От села через реку был хутор. Жило там несколько семей. Село и хутор соединял мостик через реку.
Однажды Анна решила не идти в обход по мостику, а напрямик по льду, по которому была проложена тропка.
Дойдя до середины реки, услышала треск льда, затрещал как поленья в костре. Анна не знала, вперед ей идти, или вернуться назад, пока секунду думала, почувствовала, как под ногами лед плавно начал провисать и покрываться водой. Со всех ног побежала к берегу, но в конце пути провалилась в воду, правда было неглубоко, скрылись только валенки.
Быстро Анна пойти не могла, так как из-за испуга у неё задрожали руки и ноги, сердце заколотилось, все тело покрылось потом. Еле-еле она в тяжёлых мокрых валенках добралась до деда Семена. Увидев в каком состоянии находится Анна, тот запричитал на весь голос, велел немедленно бежать в теплый соседний дом, так как у самого печка не топлена, три дня как деда скрутил радикулит.
К Марфе Анна пришла вся в инее, валенки стояли колом, ноги, руки не чувствовали ни холода, ни тепла. Быстро её растерли жиром, напоили чаем, уложили на печь под тулуп. Поздно вечером её забрал муж.
На следующий день с температурой под сорок Анна слегла. Её не пугало ни низкое давление, ни сильная одышка и сердцебиение, ни сухой кашель, но когда кашель перешел во влажный, и она стала откашливаться мокротой ржавого цвета, то она заплакала и тихо прошептала: «Мне конец, у меня крупозная пневмония».
Стефан на санях по распутице повез жену в больницу. По дыханию, по температуре, по сильной одышке врач сразу поставил диагноз. По выражению глаз, по вздоху доктора Стефан понял, что всё очень плохо.
Через два дня Анна умерла. Всё село стонало, все пришли проводить Анну в последний путь, никто не хотел верить в её уход, а уж о состоянии Стефана и мамы говорить нечего. Благо дочкам было четыре и три годика, и они полностью не осознавали боль утраты. После похорон на вопрос:
-Где мама?
Бабушка отвечала:
-Лечит больных, придёт поздно!
А утром говорила, что мама ушла рано.
Три года ходил Стефан сам не свой. Опустил руки, ничего его не радовало, ни к чему он не стремился, даже с детьми не мог разговаривать, слезы застилали глаза, и шёл выть туда, где никто не мог ему помешать. Он похудел, как в народе говорят, почернел, стал тенью бывшего Стефана.
Мама устала убеждать, уговаривать, сама всё чаще и чаще стала держаться за сердце. Стефан понимал, что без мамы вообще не справится с детьми.
Стал больше ей уделять внимания, разговаривать и прислушиваться к её просьбам.
-Сынок! Всегда были и будут вдовы и вдовцы. По своей природе женщина даже нерожавшая может быть матерью, ведь у неё сердце горячее и руки ласковее, чем у мужика. Быть матерью природа ей даёт, так что ты не о себе думай, а о детях. Они очень ласковые, тихие, скромные. Вот когда присматривать будешь ты себе бабенку, то присмотрись, как дети её примут, как она к ним подход будет искать. Хорошая баба сначала чужих детей обласкает, а потом мужика. Жизнь потрепала тебя, наверное изнанку с лицом не спутаешь. Аннушку никто не заменит, но всё же. Вон Стеша пусть не красавица, а ведь хорошая баба, добрая, отзывчивая, скромная.
А к Стефану всё льстилась Клава, по вздоху, по ужимкам понятно было, что ни одну ночку не спала, что все мечты её, как бы пригреть Стефана. Да так она быстренько его обласкала, так запела красиво, что Стефан думал, вот баба огонь, всё в руках горит, и сама горячая, а Стешка какая-то робкая, ни его не согреет, ни детей ни приласкает. Мама советовала сыну:
-Ты долго был без бабы,смотри не попутай
доброту женскую с хитростью. Ведь Клавка мужика-то может ублажить, она горячая, любого жаром обдаст, любой перед ней обмякнет, а вот полюбит ли она детей?
А дети её? Сама ухватливая, на ходу лошадь запрягает, а внучки-то в мать пошли, душой ранимые, бывало, уловят строгий взгляд на себе и сразу терялись, робели. Так что смотри, сынок, походи к Клаве, а сам в уме держи Стешу.
К Стешке девчонки любили ходить в гости. Хотя особо нечем было их угощать, но последнее на стол поставит, сама не съест, а их полакомит. Стеша расчешет у девчонок волосы, косы заплетет, приласкает, чаем напоит с припрятанным от себя сахаром.
Такие сарафанчики сшила, что они даже спать в них легли, не захотели снимать.
При встрече со Стефаном, Стеша робела, опускала глаза, сердце замирало, голос дрожал, и Стефан думал, то ли дело Клава. Уж было совсем перебраться решил к Клаве, но надумал сначала с девчонками к ней в гости сходить. Одели красивые сарафаны, из остатка ткани Стеша сшила ленточки для кос, идут, а сами поглядывают на дом Стеши, мимо которого проходили.
Пришли к Клаве, наклонили головы, прижались к отцу и глаз не поднимают. Клава начала их теребить, обнимать, а девчонки стесняются, смотрят с любопытством, но искоса. Клава поставила самовар, пригласила всех пить чай, достала сахара большой кусок, отколола по несколько маленьких кусочков и остальной убрала
в буфет.
Девчонки стали пить чай, взяли по самому маленькому кусочку в рот, и шмыгают им туда, сюда, а другие кусочки взяли в ладошки и держат. Стефан спросил:
-Оля, Галя, вы что не пьёте с сахаром, вы же сластены, не берегите сахар.
А девчонки боязливо посмотрели на отца и на Клаву и ответили:
-Мы Стешу хотим угостить, она нам последний весь большущий кусок расколола, а сама ни кусочка не взяла. Вот она обрадуется, когда мы принесем ей сахар.
Что-то перевернулось в душе у Стефана, словно горячий утюг поставили на грудь, даже дышать стало тяжело. Впереди отца бежали дочки домой, но добежали до Стешкиного дома, подождали отца, взяли за руки и повели молча к Стеше. Девчонки повисли на шее у Стеши, обнимали, смеялись. Быстро попрыгали за стол и стали ждать, чем им угостит хозяйка.
А Стеша угощала душистым чаем с большим куском сахара, который обменяла у Клавы на лоскут материала.
Уют в доме Стеши, душевность, радость неугомонных дочек так обняли Стефана, что он смотрел на Стешу, а видел Анну, и впервые за долгое время на душе было спокойно, тепло.
"Ведь мама права в том, что надо довериться детям, они не обманут, не схитрят, не слукавят, а подскажут. Ведь действительно, будут счастливы дети, буду счастлив и я. И кто знает, возможно наше счастье находится рядом, стоит только протянуть руки, обнять его, прижать к своему сердцу и не отпускать".
Наталья Артамонова
©