21 НОЯБРЯ (8 НОЯБРЯ по ст.

ст.) 1910 года НА СТАНЦИИ АСТАПОВО В ТЕЛЕГРАММАХ:
979. М. Н. Савицкий—Штабу Корпуса Жандармов.
8—7.10 Срочно.
Петербург. Штаб Корпуса Жандармов.
Перевезение сегодня дополнительным поездом около 11 час. утра. По разрешению губернатора допускаются к телу посетители и возложение венков, но без надписей тенденциозного характера. Пока посторонних очень мало, преимущественно местные; венков два от служащих дороги и ст. Астапово. Речей нет. Спокойно. 1314. Ротмистр Савицкий.
983. П. А. Виленский—«Киевской Мысли».
8—8.40
Киев. Мысль.
Сейчас я беседовал с Андреем по вопросу об участии духовенства в похоронах. Сказал, ни о чем мы синод не просили, не запрашивали. Сам я православный христианин, но убеждения отца не могу не уважать. Отец не хотел, чтобы его хоронили по православному обряду. Он много раз говорил это, писал в дневнике, кажется даже оставил записку об этом. Пусть будет так как он хотел. Вопрос, собирается ли семья официально опровергнуть слух о намерении продать Поляну за миллион Британскому Музею, Андрей сказал: Прошу написать, такого намерения при жизни отца у нас быть не могло. Поляна по раздельному акту, правда, принадлежит нам сыновьям, но продать ее, значило бы лишить отца, мать крова. Такого намерения у нас не было, мы даже не пользовались доходами Поляны. Теперь после смерти обстоятельства меняются. Конечно мы этот вопрос еще не обсуждали, но какой ответ дадим, если нам сделают подобное предложение, пока сказать не могу.
984. Гарнес—«Саратовскому Вестнику».
8—8.40
Саратов. Вестнику.
Графиня ночь у гроба, измождена. На рассвете прибыл из Москвы дубовый гроб, желтый, без креста. Роскошные венки: великому Толстому от служащих Астапова, служащих дороги. После снятия маски труп положен в гроб. На станции масса жандармов. Роскошная погода. Народ, крестьяне. Гарнес.
985. Н. М. Ежов—«Новому Времени».
8—8.45
Петербург. Новое Время.
Сегодня, в двенадцать часов дня, со станции Астапово выходит траурный поезд с прахом Толстого. Сопровождают все члены семейства усопшего, друзья, знакомые и все прибывшие из разных городов корреспонденты. Поезд идет на Горбачево, Московско-Курской дороги, оттуда на станцию Засека. Гроб Толстого понесут от Засеки до Ясной Поляны на руках. Путь шествия невелик, около трех верст.
Все присутствующие на станции Астапово в ночь на восьмое ноября могли в первый раз немного заснуть. Говорят, графиня Софья Андреевна, возбуждающая всеобщее сочувствие, до сих пор не может успокоиться. Она беспрерывно плачет, поминутно называет по имени дорогого усопшего, просит у него прощения, если в чем была когда-нибудь виновата перед ним. Вообще, горе графини глубоко и производит тяжелое впечатление. Особенно ее убивает то, что она не видала Льва Николаевича перед смертью.
Поезд с телом Толстого прибывает на станцию Засека девятого ноября, рано утром. В тот же день состоится погребение. Венки будут допущены. Толстой при жизни не относился сочувственно к такому роду чествования памяти усопших людей, но семья Толстых не может препятствовать желающим выразить свое сочувствие великому писателю при посредстве венков или цветов. На станции Астапово это уж сделано. Есть венки, цветы. Даже стена, комнаты, где стоит кровать с телом графа, украшена молодыми елочками.
Прощаясь со станцией Астапово, служившей последним приютом Толстого при жизни, необходимо еще раз помянуть добрым словом участие и усердие всех служащих на станции и высших чинов Рязанско-Уральской дороги и Тамбовского почтово-телеграфного округа, в лице генералов Дмитрия Александровича Матренинского и Евгения Федоровича Иванова, начальника станции Озолина, старшего телеграфиста станции Астапово Власова и всех других чиновников почтового и телеграфного ведомства, дни и ночи несших тяжелый труд передачи депеш, оборудования телеграфа для более успешной работы и исполнивших свою задачу добросовестно и удачно. Кроме того, благодарность за помощь должна быть адресована контролеру телеграфа Врочинскому, его помощнику Полянскому. Все эти люди выказали глубокую любовь к Толстому и трогательно чествуют его память венками и цветами.
Дом, где помещается квартира начальника станции, предполагают сохранить в неприкосновенности. В комнате, где лежал Толстой, будет стоять его кровать, вся мебель, столик с массой пузырьков, медицинских средств и приспособлений для пользования больного кислородом и т. д. Пока это только проект, задуманный по мысли генерала Матренинского. Ежов.
996. С. С. Раецкий—"Утру России".
8—9.45
Москва. Утро России.
Великолепный солнечный ясный день. 5 часов утра специальным поездом из Москвы привезли гроб дубовый, без креста, металлических украшений; внешняя простота. В комнате катафалк скромный, в нем гроб; тело решено переложить до прихода московского поезда, который уже прибыл. Мало приезжих из Москвы, много из всех окрестных станций, поместий, городков. Поезда бегом направляются к домику; происходят картины, вызывающие невыразимое волнение. Один старый богатого вида господин от крыльца на коленях дошел до кровати, с громкими рыданиями покрывал тело поцелуями; затем быстро убежал, скрылся. Привозят с округи детей, заставляя запомнить образ Толстого. Среди серой массы уже идет легенда: Толстой не умер, только заснул, что это сон великого праведника. Среди приходящих слышатся: посмотрите, он живой. Вообще много легенд о смерти создает народная фантазия. Повышенное нервное настроение; окреп слух, синод должен сегодня прислать какое-то решение; ждут. Разнообразные толки; близкие семье ничего по этому поводу не знают. Прибыл Пастернак. Железнодорожники установили почетное дежурство у тела и дома. Делаются спешные приготовления, путь от дома покрывается еловыми ветками; усилены наряды полиции, жандармов. Редакции описание отъезда можно дать только с ближайшей станции; принимаем меры против задержки. Деньги получил.
999. П. А. Виленский—«Киевской Мысли».
8—10.15
Киев. Мысль.
Ясное крепкое утро. Небольшой морозец, много солнца. На вокзале много народу, нет суеты. Дворик убрали, посыпали песком, можжевельником. Народ небольшими группами, но беспрестанно прибывает. Железнодорожные служащие организовали дежурство у праха, и на дворике, стражники отошли от домика. Это радует. Приходит поезд из Москвы, приезжих в Астапово не очень много. Вероятно, непосредственно в Поляну. Приехал Пастернак, сейчас будет рисовать. Затем приезжий скульптор сделает маску. В буфете разговоры только о Толстом. Многие называют Толстов, все знают, слыхали. Худенький мужичок в рваном полушубке шепотом рассказывает: в деревне уверяют, старик не умер, утомился мирской неправдой, махнул на все рукой, заснул. Отдохнет, проснется, пойдет учить мужиков как жить.
1030. К. В. Орлов—«Русскому Слову».
8—12.10
Москва. Русское слово.
На станцию прибыл усиленный наряд стражников. Толпа все прибывает; более часа в комнату, где тело, народ не впускают. Варсонофий утром неоднократно подходил к крыльцу домика, справлялся, положили ли в гроб, здесь ли графиня. Рано утром старец был в церкви, перед отъездом взял оттуда привезенную с собой дароносицу. Видевшие рассказывают, что старец был очень взволнован, огорчен, говорил о Толстом: погибла душа. С момента смерти до отбытия тела через телеграф прошло более десяти тысяч слов сочувственных телеграмм в Астапово семье Толстого. Рассказывают, что при остановке в Данкове жители хотели возложить венок, администрация запретила. Орлов.
1043. П. А. Виленский—«Киевской Мысли».
8--13.00
Киев. Мысль.
Началось прощание астаповцев и окрестных крестьян с Толстым. Не могу сказать, какой благоговейный характер прощания, старики и женщины опускаются на колени, целуют руки, гроб, помост. Поднимают детей. Многие крестятся, плачут; комнатка маленькая, народу много, приходят те, что были вчера. Пускают в боковую дверь по одному, выпускают в другую. Необходимо следить, быстро выходить, иначе возможны столкновения. К величайшему прискорбию, семья очевидно не нашла возможным своими средствами поддерживать порядок, поручила жандармскому ротмистру; стоит в комнате у двери, через которую входят, усердно повторяет: проходите, посмотрели и довольно. Ты чего бабушка застряла? У выхода стражник подталкивает каждого рукой. Крестьян эта обстановка заметно стесняет, бывают минуты, лента проходит у гроба быстро, не останавливаясь; неожиданно какой-нибудь смельчак опускается колени, тогда многие идущие за ним тоже решаются. Новое увещевание ротмистра, картина прощания снова меняется.
1056. Одесская опера—С. А. Толстой.
Из Одессы. 8—14.16
Астапово. Ясная Поляна. Графине Софье Андреевне Толстой.
Дирекция труппы Одесской оперы Сибирякова горько плачут по великом старце. Закатилось солнце мира, замолк голос вселенской правды. Память о Льве Николаевиче светла и вечна.
(подборка из сборника телеграмм "Смерть Толстого", для удобства чтения добавлены предлоги и союзы, которые в телеграммах, как правило, пропускаются).