В.М. Емельянов с сыновьями.
6 июля 1914 г. главный начальник губернии В.М. Емельянову объявил благодарность за пожары 22-23 мая.
1 января 1915 г. Емельяновской Пожарной команде со дня открытия с 1 января 1865 года исполнилось 50 лет.
«Начальник Команды имеющий при своем доме особое отделение Добровольного Пожарного Общества, на пожары как городские, так и ближайших селений, выезжает по телефонным извещениям на собственных лошадях с заливною трубою, участвовали в тушении и помощники начальника команды. На пожарах участвовали Пожарного Общества бочки с водою привозимые на собственных лошадях г.г. членами общества Ф. Е. Никитиным, Е. И. Веревушкин, А. И. Дубовым, А. К. Елином, и в собственных бочках Н. В. Суздальцевым и С. М. Жадиным. Вторая заливная пожарная труба общества доставляется на пожар на собственных лошадях членом общества г. Алексеем Федоровичем Жадиным. Члены добровольцы на пожары всегда спешат по первому сигналу, покидая каждый свою работу, не взирая на то, что у каждого из них собственный труд составляет единственное средство существования и это у многих из них имеются семейства содержаемые их трудами, по бывает и то еще, что эти труженики на пожарах прожигают свою обувь и одежу и несмотря на все это труженики эти, которым дорог каждый час, не покидают место пожара до полной безопасности, а бывали случаи что работы тушения отзывались болезненными явлениями, такой случай был и в отчетном году: доброволец Константин Дмитриевич Железников на пожаре 9 июня зашиблен в шею и голову случайно упавшим топором работавшего вверху над Железниковым рабочего мещанина Лаврова, от этой раны Железников очень долго лечился не мог ничем заниматься. Хотя на пожары сбегается не мало публики, но в большинстве не для работы, а более из любопытства, а когда пожар не представляет особого интереса особенно в средине и конце, публика расходится и тяжести работы ложатся почти единственно на членов пожарного общества и городской пожарной команды и потому услуги членов работников на пожарах нельзя не признавать много полезными и принося всем им благодарность, нельзя не вознаграждать тех из них, которые нуждаются в средствах. Так как многие из добровольцев состоят на работах в услужении, то Правление обращается с покорную просьбою ко всем хозяевам их, быть на сколько возможно снисходительными к их отлучкам на пожары, тем более, что эти труженики за услуги на пожарах не могут быть вознаграждены от Пожарного Общества в данных размерах по ограниченности у общества денежных средств, от недостатка средств общество лишено многого, чтобы считало необходимым завести к лучшей постановке дела…» (Отчет действительного члена Императорского Российского пожарного общества правления: Муромского Городского Добровольного Пожарного общества. За 1915 год.).
Январь 1915 г. Владимир Макарович Емельянов болен глазами, они то и дело воспалялись, ездил в Петроград, там нашли, что в левом глазу “темная вода” и вылечить нельзя, дали капли для левого глаза, чтобы не болел, а для правого глаза капли назначили что бы не перешла “темная вода” в правый глаз. В Императорское Российское Пожарное общество поднес Августейший Представитель Императорского Российского Пожарного общества Великая княгиня Мария Павловна старинное Пожарное знамя, круглую икону, которую поставили в селе “Мошок” Владимирской Губернии, где отстояли пожар.
В апреле 1916 г. ездил в Петроград в Императорское Российское Пожарное общество. Собрание членов на 23 апреля. 27 апреля заболел крупозным воспалением легких.
«… я задаю вам вопрос: «где и куда в Муроме подевалась пожарная команда?» До революции пожарные ваши были вообще «молодцы» и благодаря им обыватели в городе вообще редко горели дотла. Теперь не то. Загораются два дома на Благовещенской улице, напротив этих домов нa той-же улице стоит дом в котором живет гражданин Емельянов, начальник Муромской пожарной команды и у которого на дворе всегда стоят две лучших пожарных машины и наготове всегда 2 — 3 бочки с водой. Казалось-бы очень просто что при наличности этих условий, локализация пожара построек «соседей» для живущего бок-о-бок с ними начальника пожарной команды есть дело 5-ти минут. Однако и он, и приехавший весь остальной состав команды пожарного депо поспевают как раз к тому времени, когда от 2 больших, новых и крепких обывательских домов остаются одни горящие головни. Другой еще более грандиозный пожар происходит при такой обстановке. Среди дня загорается в центре города громадный каменный дом, расположением своим охватывающий целый квартал, в котором помещается ряд магазинов и лавок, а в верхнем этаже бывшее Общественное Собрание и трактир. Против горящего здания на площади в нескольких шагах высится башня-каланча, внутри которой находится водохранилище — бак, где постоянный запас воды 10 000 ведер. Далее, шагах в 200-х от пожара находится пожарное депо. И все-таки дом горит и сгорает дотла. Почему? Воды не достало? У пожарных руки и ноги поотсыхали? И почему-то хотят свалить вину происшедших несчастий на солдат, на их революционное настроение, на революцию!.. Нет, господа обыватели. Не солдаты тут виноваты и не революция, а нечто другое… Гражданин Емельянов, до революции он неизменно состоял сначала почетным председателем, а затем почетным членом и руководителем Союза Русского Народа и всегда являлся вдохновителем погромной агитации и ярым сторонником арестов, гонения и избиений всех революционеров с 1905 г., неужели теперь вам, граждане, непонятно до сих пор, что этим слугам и преданным рабам павшего самодержавия новый строй ненавистен, а следовательно и создатели его солдаты-революционеры тоже ненавистны и, чтобы провоцировать последних и так или иначе дискредитировать их в глазах населения, граждане Емельяновы, готовы на всякую, самую отъявленную подлость. Да будет им стыдно тем Муромским обывателям, которые заподозрили солдат в поджигательстве. Точно также темно и загадочно стоит вопрос о кражах, в которых обвиняют тех-же солдат. Почему-то жертвами этих краж в недавнее время, в революционное время явились исключительно те из обывателей, которые с 1905 г. и до переворота состояли в непосредственном общении с делами Союза русского народа и являлись членами знаменитого Распутинско—Иллиодорского общества хоругвеносцев и благоносцев. Они пострадавшие, — Чибашев, Неудачин, Деев, Васильев, Смирнов и проч. — самый ярый черносотенный элемент города и пострадали—то опять-таки как-то особенно своеобразно. Именно, как они заявляют, у них неведомые воры выкрали из их сокровищниц в их домах и притом едва-ли ни на их глазах огромные суммы денег у Неудачина например 8000 р., у Чибашева 12000 руб. Что за нелепость господа! Кто-же поверит, какой здравомыслящий человек подобным голословным заявлениям? Спросите любого коммерсанта какой из них держит при себе такие большие суммы денег более одного, много двух дней не пуская их в оборот, в рост, в проценты?
Или эти коммерсанты, господа пострадавшие, не знают до сих пор о существовании банков, которые помимо того что гарантируют целость вкладов, еще и уплачивают по ним проценты своим клиентам? И, наконец, где-же доказательства краж и где наконец те воры коих обвиняют эти господа черносотенцы, или даже где те подозреваемые, а если они действительно имеются, то почему господа «потерпевшие» не указывают до сих пор их имен, не изловят и не привлекут к законной ответственности?
Я вполне определенное вынес мнение по этому вопросу в том смысле, что эти господа панико-творители просто-напросто симулируют свои кражи, но, кажется неудачно. Им во чтобы то ни стало хочется подорвать в глазах широкой обывательской массы города авторитетность солдат, опорочить их революционную честь и создавши им бойкот — изолировать себя от их контроля, который для них невыносим и который им так, мешает в их подпольной контрреволюционной работе» («Трудовая Заря» № 8, 1917 года).
31 июля 1917 г. Владимир Макарович прослужил церковным старостой Муромской Воскресенской церкви 48 лет 7 месяцев. Отказался продолжать службу и 31 июля вступил вновь избранный церковным старостой Муромский купец Федор Евдокимович Никитин.
В 1901 г. от Его Высокопреосвященства преподано благословение муромскому купцу Сергею Владимирову Емельянову и крестьянину деревни Торжкова Александру Иванову Смирнову за пожертвования в церковь села Чамерева, судогодского уезда, — Емельяновым священнического и диаконского облачений стоимостью во 190 руб. и Смирновым тридцати восьми новых рам в девятнадцать окон храма на 120 руб.
В октябре 1917 г. у Сергея Владимировича описали имение (революционеры описали все имущество в имении) их оставили жить в Рамешках, разрешили ему занимать всю усадьбу, подымать огороды и всю землю 17 десятин, но он отказался за недостатком семян, а купить очень дорого и решил посадить только 4 десятины для своей семьи. Огород засадили для себя и для продажи крестьянам.
18 января 1918 г. из винной монополии выпустили спирт в Успенский овраг, солдаты выбрали из ручья грязный спирт и перепились. Владимир Макарович не ложился спать до 2-х часов ночи, во втором часу начались стуки как бы ломать палатку, телефонили в милицию, вскоре стуки прекратились, через 1 час послышались с улицы по дому 2 сильных ракетных выстрела, пули пробили в двух рамах стекла.
Утром в 8 часу прошла служба – Благодарственный молебен. И рассмотрели, что одна пуля попала в столовую в 1 окно от Галереи пробила 2 стекло, рикошетом исцарапала потолок и попала в воздушную вытяжную трубу, 2 пуля попала в зал во 2 окно от столовой, разбила 2 стекла, также рикошетом поцарапала потолок и попала в зальную воздушную трубу, когда вышли на улицу, то увидели, что стуки были с улицы по деревянной галереи, как бы ракетным прикладом и по всей улицы во всех нижних рамах домов все стекла были выбиты ракетными прикладами и по всей улице во всех нижних рамах домов все стекла были выбиты ракетными прикладами.
Недели через две обнаружены еще две пули: одна пуля застряла в дверной форточке, выходящей на террасу; вторая пуля была направлена в среднее окно мизимина, в комнату Владимира Макаровича попала в левое окно в простенок и застряла в кирпиче на четверть аршина. Выстрелы были произведены из Казармы, которая размещалась в доме Каратыгина.
В ноябре 1918 г. скончался Брандмейстер Городской Пожарной Команды Иван Павлович Стулов, прослуживший на этой должности 45 лет.
10 ноября 1918 г. Муромское Добровольное пожарное общество, не получая членских взносов – добровольно передало Советской власти трубы, бочки, инвентарь общества, денежные суммы. Все было оставлено в сарае Емельяновской команды. Сарай был заперт Советским замком, а ключ передан Городскому брандмейстеру.
1 января 1919 г. дом и флигель Владимира Макаровича Емельянова был национализирован и оставлен жить в двух комнатах в мизимине, как квартирант за плату, за обе комнаты 35 рублей в месяц.
1 февраля 1919 г. плата за квартиру в Доме с конторы «Тармо» (расположились в доме Владимира Макаровича) стала поступать в жилищный отдел и отопление дома перешло к конторе «Тармо». Контору открыли финны – занималась устройством заведения для выработки сельскохозяйственных машин, как говорят, затратили на это 27000000 рублей, но дело не пошло.
В феврале месяце 1919 г. Емельяновская пожарная команда была реквизирована. Три трубы №1-2 и 3 на рессорных ходах с чугунными ступицами, а 3 трубы оставлены без ходов и в разобранном виде. Команда существовала 52 года.
6 апреля с разрешения Жилищного отдела одна из двух комнат была временно уступлена на несколько дней для квартиры бывшему Муромскому Епископу Евгению, но он пробыл в ней одну ночь и страшно прозяб – отоплении дома было закончено. И перешел на другую квартиру.
12 апреля 1919 г. контора «Тармо» была на 3 день Святой Пасхи выселена в дом бывший Каратыгина на Благовещенской улице. И вновь занята в апреле канцелярией эвакуационного пункта Ивана Григорьевича Исасика с супругой Лидией Михайловной, ее мамой Анной Петровной, двоюродной сестрой Марией Николаевной.
В декабрь 1920 г. Владимир Макарович из одной комнаты на верху переведен в комнату около кухни внизу, то есть в черную кухню (где раньше делали всю грязную работу). 23 февраля 1921 г. на верху в Мизимине в комнате замерзла батарея водяного отопления. Слесарь Филиппов замерзшую батарею оттаял, в Мизимине пробил каменную стену, трубу замерзшую прогрели ручной керосиновой воронкой. Замерзла батарея в среднем этаже в маленькой комнате, выходящей в сад.
С 28 декабря по 20 марта 1921 г. Владимир Макарович был болен. От переутомления и недоедания чувствовал боль ниже поясницы и сильную боль в правом боку под ребрами и под правой лопаткой при кашле, даже вскрикивал от боли. Доктора отказались идти на дом, и к ближайшему доктору через 5 домов водили под руку на прием и более никуда не выходил, наконец решили поставить 20 банок сухих на спину и здоровье стало улучшаться. На неделе Поста Бог привел поговеть и причаститься. Святая тайна у Благовещения, а у Воскресенской церкви не смог по слабости здоровья войти в гору. Гора при церкви была размыта дождем и ремонта никакого не делалось.
20 сентября 1921 г. дом был занят для детей из Волжья, их отправляют по деревням и некоторых вновь привозили, доходило до 40 человек. Дети были от 4 до 12 лет. Дров отпускали мало. Печку для приготовления детям кушанья заняли в черной кухне, а для меня дали печку в белой кухне – маленькую русскую печку, а плита была испорчена, топить нельзя было. Вверху батареи замерзли – то одна, то другая по недостатку дров, топили иногда через 1 день, носили для паровика воду в верхний бак, а когда слесарь сделал и начал качать воду в верхний бак вода из-за замерших батарей до бака не доходила и выливалась через воздушную трубу между полом и потолком и грязь проливалась в средний этаж на пол. И приходилось наливать в верхний бак ведрами.
В феврале 1922 г. сложенный в подвале картофель начал гнить наняли рабочих сортировать и загнивший отделять, но потом оказалось, что он весь сгнил более 50 четвертей. Вывозка обошлась дороже покупной цены.
В марте 1922 г. «Бог привел поговеть и причаститься святых тайн. Здоровье в зиму было Слава Богу. А в Пост появилась новая болезнь – грыжа. Доктор сказал, что лечить нельзя, а можно сделать операцию, но это слишком дорого обойдется до 30000000 руб., а приобрести бандаж стоил 20000000 – тоже не по средствам. Доктор сказал меньше ходить, а больше лежать и сидеть».
3 апреля 1922 г. Святую Пасху встретил и провел Слава Богу благополучно.
Май-июнь месяц. Врач прописал принимать йод. С перерывами пить то йод, то молоко. Йод по рецепту отпускали за 10 грамм 600000 руб., хорошо, что оставался прежним по цене йод, но по 4 рецептам еще 2400000 рублей пришлось купить, а молоко Сережа уделял по 1 четверти в неделю, а остальные 2 в неделю приходилось покупать по 500000 и 600000 рублей.
13 октября 1922 г. заболел воспалением правого легкого. Матрена уходила к празднику Покрова Пресвятой Богородицы. Всю ночь один просидел с 6 часов вечера до 6 часов утра, боялся лечь – чувствовал одышку, послал в 6 часов известить Золотарева.
Владимир Макарович Емельянов умер в Муроме в своем доме, по словам его внука Виктора, от голода и холода, 2 марта 1923 г.
Источник:
Дневник В. М. Емельянова: [Электронный ресурс] // Муромский историко-художественный музей: [сайт]. – 2016.
Нет комментариев