Мудрости Хозяюшки

Утром на работе Марине стало плохо. Она почувствовала резкую тошноту и головокружение. В последние пару дней она уже испытывала легкое недомогание, но старалась не обращать на это внимания. А сейчас ей стало по-настоящему плохо. - Что случилось? – обеспокоенно повернулась к Марине соседка по кабинету, Аня. - Да что-то вдруг затошнило, и голова закружилась, – расстегивая воротник блузки и проводя ладонью по вспотевшему лбу, отозвалась Марина. - А ты часом не беременна? – хитро улыбнулась Аня. - Да, ну нет, скажешь такое! – отмахнулась Марина. – Скорее всего, съела что-то несвежее. - Что ты могла съесть несвежее, если ты ярая сторонница здорового питания? – захихикала Аня. Марина задумалась. А что, если она и вправду беременна? Да нет, не может быть. Или все-таки может… - Слушай, Ань, я все-таки хочу провериться. Вдруг и правд. Я в аптеку сгоняю. Марина встала со стула, вышла из кабинета и быстрым шагом направилась к выходу из офиса... Через десять минут она стояла в офисном туалете и не могла отвести взгляда от двух полосок на тесте. Она беременна! Марина не знала, радоваться ей или огорчаться. Они с мужем Андреем были пока не готовы к детям. Но раз уж так получилось… Вдруг это судьба? Мысли путались. Марина поняла, что сегодня ей уже не удастся нормально поработать и пошла к начальнице, Ирине Ивановне, чтобы отпроситься домой. Начальница, узнав в чем дело, ласково улыбнулась: - Конечно, Мариша, иди домой. Отдохни, приди в себя, а завтра я жду тебя на работе. Домой Марина не шла, а летела. Ей не терпелось поделиться новостью с мужем. Он сегодня выходной. Вот сюрприз будет, когда она неожиданно появится на пороге, да еще с таким известием! Марина открыла дверь квартиры своим ключом, вошла и зажгла в прихожей свет. Первое, что бросилось ей в глаза – красные женские туфли, стоящие в прихожей. Она их сразу узнала, это были туфли ее подруги Аллы. - Что Алла делает у нас дома, да еще в такое время? – удивленно подумала Марина, входя в зал. В зале никого не было, а из спальни доносились голоса. Уже начиная подозревать неладное, Марина быстро прошла на звуки, распахнула дверь и замерла на пороге... Андрей и Алла увлеченно о чем-то беседовали. Марина ахнула от неожиданности, и парочка испуганно повернула головы в ее сторону. - Марина-а-а? – растерянно протянул Андрей. - Ты почему так рано? Алла ничего не говорила, только куталась в одеяло и испуганно хлопала глазами, глядя на подругу. Что было дальше, Марина помнила с трудом. Кажется, она кричала, швыряла вещи, выгоняя мужа и подругу из квартиры, потом упала на кровать и долго надрывно рыдала. А затем сидела на полу, уставившись в пустоту. Когда она пришла в себя, на улице уже стемнело. В квартире стояла тишина. *** Пять дней спустя Марина шла в частную клинику, чтобы записаться на аборт. За эти дни она приняла твердое решение... Андрей пришел домой всего один раз и то, только затем, чтобы забрать свои вещи и сообщить Марине, что они разводятся. Оказалось, что они с Аллой встречались уже полгода и это любовь. Марина не стала сообщать Андрею о своей беременности. Она уже поняла, что муж всерьез настроен на развод и не хотела удерживать ребенком человека, который ее больше не любил. Она долго думала, сохранять ей беременность или нет, и решила, что не хочет, чтобы ее хоть что-то связывало с предателем, даже ребенок. К тому же, она понимала, что не потянет малыша сама. А помочь некому: родители живут в другом городе, а зарплаты на няню не хватит. Вспоминая все события прошедшей недели, Марина добрела до клиники. Она села в кресло перед кабинетом, дожидаясь своей очереди. Через несколько минут вышла пациентка, и из-за двери раздался голос врача: - Заходите! Марина вошла. Врач оторвался от бумаг и взглянул на нее. - Антон?! – удивленно вскрикнула она. - Неужели это ты?! Антон был ее одноклассником и первой любовью. В одиннадцатом классе Марина была тайно влюблена в него, но так и не решилась признаться в своих чувствах. На выпускном он пригласил ее на танец, а в конце вечера робко поцеловал в щеку. Сердце замирало от счастья, но она так смутилась, что даже не позволила парню проводить ее домой, о чем впоследствии долго жалела. После выпуска Антон уехал в другой город поступать в медицинский, и с тех пор они больше не виделись, хотя Марина часто вспоминала о нем. И вот сейчас он сидел перед ней – взрослый, возмужавший и все такой же красивый. - Маришка! Вот это встреча! Антон явно был рад ее видеть. Он встал из-за стола, подошел и обнял ее. Эта неожиданная встреча так удивила Марину, что она на время забыла о своих бедах. Минут десять бывшие одноклассники оживленно беседовали. Внезапно Антон спохватился: - Ох, что ж это мы болтаем! Ты же у меня на приеме! Рассказывай, с чем пришла? Эта фраза вернула Марину в реальность и ее лицо снова погрустнело. Она тяжело вздохнула и рассказала бывшему однокласснику обо всем: об измене мужа, о предательстве подруги, о неожиданной беременности. - И ты решила из_бавиться от ребенка? – внимательно посмотрел на нее Антон. - Да! – твердо сказала она. После осмотра Антон предложил бывшей однокласснице: - Марина, а давай сегодня вечером сходим в кафе, посидим, поговорим. Все-таки аборт – это серьезное решение, его нельзя принимать вот так сразу. Ты не против? - Хорошо. Ей хотелось пообщаться с Антоном, побольше узнать о его жизни. *** Вечером Марина и Антон сидели в маленьком кафе и говорили обо всем на свете. Вспоминали школьные годы, шутили и смеялись. Впервые за последнюю неделю Марина почувствовала себя хорошо. Ей нравилось общаться с Антоном и не хотелось уходить. Внезапно Антон завел разговор о беременности Марины. Он стал уговаривать ее оставить ребенка, говорил, что она пожалеет, ведь малыш не виноват в предательстве ее мужа. - А у тебя у самого есть дети? – перебила его Марина. - Ты вообще женат? - Был... Но я не могу иметь детей. Жена ушла от меня, когда узнала об этом. – тихо проговорил Антон и опустил глаза. Повисла пауза. Антон отвел в сторону глаза. Когда он вновь взглянул на Марину, по ее щекам текли слезы. - Знаешь, – прошептала Марина, - а я ведь в душе хочу этого ребенка, но боюсь, что не справлюсь. - Ну что ты! Конечно справишься! А если будет трудно, я всегда рядом. – с улыбкой заверил ее друг и ободряюще погладил по руке. Беседа закончилась тем, что Антон предложил Марине стать ее личным врачом и вести беременность... *** Впервые за последние дни, Марина спала спокойно. С души будто камень упал. - Эх, была бы я посмелее, тогда, на школьном выпускном, возможно мы с Антоном сейчас были вместе... – засыпая, думала она. Следующим вечером в квартире Марины раздался звонок. Она открыла дверь и замерла от удивления. На пороге стоял Антон с пакетом свежих фруктов в руках. – Пришел навестить свою пациентку! – немного смущаясь, улыбнулся он. – Можно? - А как ты узнал мой адрес? – растерянно спросила Марина. - Он же указан в твоей медкарте! – рассмеялся друг. - Ну тогда заходи! – улыбнулась хозяйка. Марина и Антон сидели на кухне, пили чай и разговаривали. - Знаешь, Мариша, - внезапно сказал Антон, - а я ведь был влюблен в тебя в школе. Но боялся признаться. Тогда, на выпускном, когда мы танцевали, я решил, что у меня есть шанс. Но ты убежала от меня. - Ох, если бы ты знал, как я потом ругала себя за это! – с жаром ответила Марина. - Я ведь тоже была влюблена в тебя, но очень стеснялась. Я часто тебя вспоминала потом, жалела, что ты уехал в другой город. Несколько минут Антон молчал, что-то обдумывая. Затем посмотрел Марине прямо в глаза и серьезно сказал: - Мариша, а может быть еще не все потеряно? Может быть, судьба дает нам второй шанс? - Но я ведь беременна... от другого мужчины. - растерянно сказала Марина. - Зачем тебе чужой ребенок? - Ну и что? Своих детей у меня все равно никогда не будет, а папой стать хочется. - тепло улыбнулся Антон. - Я согласна. - смущенно произнесла Марина и вновь почувствовала себя влюбленной старшеклассницей. Антон придвинулся к ней, обнял и поцеловал. Марина крепко прижалась к нему. По ее щекам потекли слезы. Но на этот раз это были слезы счастья. автор: ГЛУБИНА ДУШИ

Мы были счастливы, наконец – то мы стали жить отдельно, своей семьей. Так мы прожили отдельно полгода, а потом я узнала, что беременная. Нашему счастью не было предела. Муж даже целовал мой живот и разговаривал с малышом, а я только смеялась и говорила, что еще рано так делать. Вскоре я ушла в декрет, и наши доходы резко упали, ведь мужу приходилось работать одному. Денег катастрофически не хватало, а ведь нужно было платить за квартиру, поэтому муж взял кучу подработок. Естественно, домой он приходил очень поздно, сильно уставшим. Мне его было жалко, и предложила ему отказаться от всех подработок, и взять денег у родителей, но муж был против этого. Он говорил, что он мужчина и должен содержать семью сам, без помощи кого либо. Уже перед самыми родами я пошла на очередное обследование, и муж пошел вместе со мной. Когда я все прошла, то врач долго смотрел на мои результаты, а потом попросил подождать в коридоре. Это ожидание было мучительным, мы не понимали что происходит, но точно знали, что, что – то не так с малышом. Спустя полчаса нас снова пригласили в кабинет, где и поверг нас в шоковое состояние. Он сказал, что у нас будет ребенок с патологией и предложил после родов оставить ребенка в больнице. Я была в шоке, все мои мысли были только о малыше, я не представляла себе, как смогу оставить его. Я не помню, как доехали до дома, я ничего не видела и не слышала. Муж, что – то мне говорил, видимо пытался приободрить, но мне было все равно, я его не слышала. Первые пару дней после узи, муж меня успокаивал, но потом стал настойчиво уговаривать отказаться от ребенка, а я этого не хотела. На этой почве мы стали сильно ругаться. И тогда муж поставил меня перед выбором, либо он, либо больной ребенок. В итоге я выбрала мужа и после родов оставила своего ребенка в больнице, это была девочка. Для меня это был сильный удар, я никак не могла придти в себя, даже после того, как вышла на работу. Спустя немного времени, мы опять стали стараться забеременеть, но, увы, у нас ничего не получалось. Тогда мы пошли в клинику пройти обследование, после которого, мне сказали вердикт, я не смогу больше иметь детей. Я решила, что это меня судьба наказывает, за то, что я оставила тогда своего ребенка. После этого мы с мужем вместе прожили еще 3 года, это были ужасные 3 года. Мы постоянно ругались и в итоге, я осталась одна, муж бросил меня, пока меня не было дома. Вот тогда – то я и потеряла всякий смысл в жизни, и уже даже готовилась с ней распрощаться, как вдруг услышала детский голос. Это по телевизору показывали передачу про детские дома. И тут мое сердце екнуло, я поняла, что это бог меня уберег и дал еще один шанс искупить свой грех. На следующий день я поехала в один из детских домов, когда я шла по коридору со мной заговорила одна маленькая девочка, которая поинтересовалась, не я ли ее мама, которую она ищет. Когда я к ней наклонилась, то была в шоке. Я увидела, как на меня смотрит мой муж, глазами этой девочки. Она была очень сильно похожа на моего бывшего мужа. Она была, очень сильно похожа на моего бывшего мужа. И тут – то меня осенило. Это бог дает мне еще один шанс, стать матерью своей родной дочери. Сколько всего мне пришлось пойти, сколько пришлось вытерпеть, прежде чем моя родная дочь окажется дома. Сейчас мы очень счастливы, оказалось, что тогда врачи сильно ошиблись и девочка была здоровая. Можете себе представить, какие чувства я в тот момент испытывала. Теперь я воспитываю дочь одна, с того дня как ушел муж, я его больше не видела. Да нам и без него было замечательно. Я самая счастливая женщина на земле. Я благодарна судьбе, что она дала мне второй шанс стать матерью, своей родной дочери. Мне удалось, вернуть и исправить свою ошибку. Теперь моя дочь дома и нам хорошо с ней. Из Сети

Капитан, глядя на такое безобразие, вынужден был после долгих увещеваний и уговоров, списать Егорыча на берег. И вот прислали новенькую – белокурую повариху, по годам лет тридцати пяти. Широкие бедра, пышная грудь, на щеках ямочки на вид – серьезная такая, больше молчит, только и знает чего-то там шкрябает, чистит, готовит, одним словом. Первым же обедом команда осталась довольна, угодила Александра Николаевна (так она представилась). Но за глаза стали звать Александрой, а то и просто Шурой. В общем-то, все обрадовались, соскучились по вкусным обедам. Да и женское общество, пусть и в одном лице, тоже приятно. И только боцман Михал Михалыч, вздохнув, пробормотал: - Баба на корабле, известное дело… к чему… к беде. - Чего бормочешь себе под нос, Михал Михалыч? – спросил помощник капитана Сергей Иванович. - Да я про повариху, поговорка ведь есть… - Знаю, есть такое, - согласился помощник, - но что поделаешь, уж кого прислали, капитан согласовал, значит, так тому и быть. Вода за бортом бурлила, поблескивая на солнце, и синее небо отражалось в реке. А как только скроется солнце, появятся серые тучи, и вода становится свинцово-серой. Александра, спрятав светлую прядь, разогнулась, и наткнулась взглядом на молодого паренька – курносого, голубоглазого. - Здрастьте, - сказал он, расплывшись в улыбке. - Так виделись ведь утром. Ну, если хочешь, еще раз поздороваемся. - Да это я так, чтобы разговор начать. Меня Слава зовут. - Да уж знаю, команда – раз, два и обчелся, чего не запомнить-то… - А может вам помочь? – Слава все также улыбается, взгляд не отводит. - Ты ведь матрос? – спрашивает повариха. - Ага. - Ну, так у тебя своей работы хватает, вот и выполняй ее. А уж я сама управлюсь, мне ведь за это зарплату выдают. - Не, ну а чё, если надо - мигом, я и картошку могу почистить… - А уже почистила, иди, Слава, а то боцман хватится тебя… Славка нехотя вышел, оставив Александру одну. И тут же, на палубе, перехватил его механик Геннадий Ващенко. – А чего это молодняк на камбузе ошивается? Чего потерял? - Это кто «молодняк»? – Слава задиристо посмотрел на Ващенко. - Ты, конечно. Молодой еще на взрослых тетенек заглядываться. - Ха! А сам-то вчера кругами тут ходил, вынюхивал… - Слюни утри, пацан! Как со старшими разговариваешь? А ну, марш отсюда! Славке ничего не оставалось, как ретироваться, оставив нахрапистого механика одного. Да и вообще, механик на судне – птица важная, без механика ведь никак. Славка это понимал, потому и не стал спорить. К тому же рад был, что Александра хотя бы поговорила с ним, по-доброму поговорила. А вот механика, несмотря на его взрослость и солидные усы, не замечала. Геннадий проводил взглядом Славку и направился к камбузу. Александра стояла к нему спиной, и хорошо вырисовывалась ее талия, несмотря на довольно плотную комплекцию. Ващенко облизнулся, показалось, пить захотелось. «Ну, что, зайдем с тыла», - усмехнувшись, подумал он. Александра будто почувствовала и повернулась, застав Ващенко врасплох. – Не стойте тут, а то плесну ненароком, не заметив вас. - А может, я ближе подойду? – спросил механик. - Поближе к жене подойдете, а тут вам работа… - Да что ты, Шура, как маленькая?! Где жена? Дома не скоро будем, навигация идет… отвлекись ты немного, молодая ведь! Он стал говорить быстро, с жаром. - Вы, Геннадий Васильевич, усиками передо мной не дергайте, а то ведь и ошпарить могу, вы ведь не на своем рабочем месте, вы на мою территорию ступили. Ващенко остановился, сделал шаг назад. – Извиняйте, сударыня, видно, не мой день сегодня. Может, завтра повезет… Он вышел, побагровев. – Тоже мне, цаца, цену набивает, ну ничего, через неделю сама прибежишь, а я подожду пока. - Ващенко, ты что, голодный? Геннадий чуть не столкнулся с боцманом, тот стоял перед ним на расстоянии одного шага. - Нет, что вы… я это, хотел уточнить, во сколько ужин… - Память что ли отшибло? Расписания не знаешь? - Знаю. - Ну, а что тогда? - Так это, пахнет вкусно, завернул узнать, чего повариха готовит. - Ну-ну, спустись лучше на рабочее место. - Уже иду. Боцман Михал Михалыч, убедившись, что Ващенко ушел, вытер испарину со лба. И вроде, откуда взяться, вода кругом, прохлада, а его в пот бросило. Он посмотрел в сторону камбуза, где маячила белая косынка поварихи. Боцман вспомнил, как в шестидесятых годах пришел на свое первое судно, каким молодым был. А нынче восьмидесятые наступили, годы идут... он попробовал втянуть в себя живот. – А что, и сейчас ничего, - решил он. Потом опомнился. – Тьфу ты, говорят же, баба на корабле не к добру, - сказал он и пошел в рубку. Потом снова вспомнил повариху и решил, что можно еще какой раз постоять вечерком на палубе, посмотреть на звезды… хотя бы так, хотя бы на звезды. Так прошел месяц. Механик Ващенко безуспешно подбивал клинья к миловидной поварихе, а матрос Славка Кувшинов готов был посуду мыть и картошку чистить. Только Александра их игнорировала. Особенно Ващенко. Раскусила она его сразу. А вот Славке не грубила, чуть ласковее с ним была. - Шура, а у меня гитара с собой, - сообщил Славка, - может, зайдешь в каюту, я, знаешь, как пою… Она улыбается и смотрит в его голубые глаза. – Сколько тебе лет, Славик? - Двадцать. Ну и что? Ты ведь ко мне как-то по-доброму… - Дурачок ты, Слава… по-доброму я к тебе, потому что на сына моего похож… только он помладше тебя будет, в школе еще учится. На тебя смотрю и дом вспоминаю. Улыбка с лица Славки исчезла, тень разочарования появилась на лице, и он вышел, смутившись. - А палубу кто драить будет? – Рявкнул Ващенко, неожиданно появившись перед Славиком. - А ты мне не указывай! Иди к себе – в машинное отделение! – Заорал Славка, видно расстроившись после разговора с поварихой. - Чего-оо?! – Ващенко подошёл ближе. - Разошлись! Немедленно разошлись! – Помощник капитана Сергей Иванович, увидев противостояние, быстро разнял дерущихся. – Сейчас же доложу капитану… позор… а ну дыхните! - Вообще никак, - сказал Ващенко, даже не пробовал. Это из-за него, грубит старшим, никакой дисциплины. - У него первая навигация, - сказал помощник, - а ты уже опытный речной волк, дядька взрослый, с молодым связался…. Чего не поделили? Ващенко и Славка, одумавшись, стояли пристыженные. - Повариху не поделили, - сказал подошедший боцман. – Так и крутятся возле камбуза. Боцман Михал Михалыч так и не постоял под звездным небом с поваром Александрой. Намекнул как-то, да она его отстранила словесно, причем очень дипломатично, что и обижаться-то грех. И вроде не обиделся Михал Михалыч, но узнав о драке, не сдержался и упомянул имя поварихи. - Та-аак, понятно, - сказал помощник, - все по местам! В тот же день капитан судна Павел Степанович Былинин, узнав о потасовке, побагровел от негодования. Даже его помощник не ожидал такой реакции. - Повариху убрать! – Распорядился он. - Как это? А кого же тогда? Это мы второго повара будем менять, - растерянно сказал помощник. - Да хоть Егорыча пусть присылают… - Так он же это, пьющий… - Да уж лучше пьющий, - сказал капитан, - чем женщина, из-за которой на судне… собачьи игры устраивают. У нас навигация, а не цирк ходячий, план надо выполнять. – Он посмотрел на помощника. – Или ты прикажешь механика менять? Думаешь, там очередь из механиков? Да и матроса не просто найти… в общем, повариху списываем. Боцман первым узнал о неприятной для поварихи Александры новости, и следом сама Александра узнала. После ужина, когда капитан и помощник вышли, Александра, прикрыла дверь, и окинула взглядом немногочисленную команду. - Ну, вот что, мужики, скажу тут вам немного. – Все посмотрели на Александру, потому как впервые видели ее такой решительной. Да и вообще, впервые она обратилась ко всей команде. – Мне эта навигация позарез нужна, и я не сойду на берег, хоть о палубу головой все тут, а не сойду. Идите и скажите капитану. А еще скажите, что на кухню ко мне никто носа не сунет… я вам не выручалочка… нечего вокруг меня ходить… а то, я смотрю, как коты мартовские кружите тут… По-хорошему не понимаете, значит, буду вооружаться… эх вы, бесстыжие… - Александра Николаевна, - так не наше это решение, капитан распорядился списать вас на берег. - Ну, так, Михал Михалыч, пойди и скажи, что повариха при посягательстве на ее территорию и на ее белое тело любого половником выходит, - ответила Александра. - Правильно, Александра! – Поддержал наладчик дядя Петя. – Я тоже пойду и скажу, что ни причем ты. - И я пойду. – Сказал Славка. Механик Ващенко промолчал. - Не надо никому ходить, - сказал боцман, - я сам поговорю. Раз уж так эта работа нужна Александре, пусть работает, готовит-то она знатно… а то ведь пришлют Егорыча, снова будем голодные… Капитан долго не соглашался, но мнение команды и покаяние отдельных личностей взял во внимание. – До первого замечания, - сказал Павел Степанович, - узнаю про «шуры-муры», вылетит как пробка. С того дня все утихомирились. Ващенко и Славка проходили мимо, не глядя в сторону камбуза. А повариха также вкусно готовила. Когда грузовое судно пришвартовалось в порту, и можно было сойти на берег, Александра увидела на берегу знакомое лицо. - Ой, Санька, неужели пустили? Территория порта закрыта для посторонних, но муж поварихи, видимо, как-то прошел, наверняка, убедил, что жену встречает. Она даже вещи оставила, и первым делом сбежала по трапу. Боцман Михал Михалыч не сдержал удивления, заметив, что муж-то у Александры на костылях. Он стоял, улыбаясь, и готов был протянуть руки, несмотря на костыли. Она ткнулась ему в плечо. – Санька, ты с кем тут? - Шурка ты, моя, Шурка, - бормотал счастливый муж, - да Вовка - свояк наш - привез, сама знаешь, часа три ехать, а ради такого случая привез тебя встречать. - А дома-то как? Юрка помогает? - Помогает, как же. И Ленка уже помощница, они с мамкой весь огород, считай, выходили. А я сарай подлатал немного. - Саня, а как же это? Как ты сам-то? - Так Вовка помогал и Юрка наш молодец… - Ой, Саня, я вещи возьму, я мигом,… а потом еще в контору зайду и всё, и домой… Александра вернулась на судно на глазах всей изумленной команды. Капитан Павел Степанович спросил: - Ну, что Александра Николаевна, на следующий сезон с нами? - Нет, Павел Степанович. Я теперь только дома, денег надо было немного заработать, муж-то у меня дома теперь. - Вижу, что на костылях… временно? - Нет, наверное, теперь всегда так. Да и ладно, хоть так, мы ведь думали, после аварии вообще ходить не будет, а он ходит и все делает по дому. А я решила денег добыть. Он ведь раньше работал много, он добытчик был в семье, ну, а теперь и мне надо постараться. - Она улыбается, расцвела вся. - У нас и имена одинаковые, я Александра и он Александр. - Надо же, кто бы подумал, - сказал капитан, - ну беги, счастливая, целуй мужа. И на меня не обижайся. - Ага, бегу! И совсем не обижаюсь. – Александра подхватила вещи, помахала команде и спустилась с корабля. - Да-аа, вот вам и повариха, - подумал капитан, - он ей верит и она ему верна. Из-за такой женщины, и самом деле, дуэль можно устроить… но не те времена, совсем не те... - Павел Степанович, хорошая у нас была повариха, - сказал боцман Михал Михалыч. - Согласен, повезло в этот раз. Лихо она всю команду заставила по одной плашке мимо камбуза ходить. Молодец, женщина! Автор: Татьяна Викторова

-Очень приятно. Что случилось? – Ничего. Я просто хотела узнать, почему вы отправляете моего мужа в командировку перед самым Рождеством? – А, вот в чём дело. Наша юрист напутала с документами. К сожалению, обнаружили не сразу, а десятого мы должны получить новое оборудование, иначе производство встанет. Без документов с живой печатью оборудование нам не отгрузят. Не беспокойтесь, Никита отвезёт новый экземпляр договора и вернётся к Рождеству. Командировка займет всего два дня. Я выпишу ему премию, купит вам подарок. Еще есть вопросы? – Нет, но…- начала Лена, но в трубке уже раздавались короткие гудки. – Ну что? Убедилась? Или ты думаешь, мой начальник меня покрывает? Лена виновато посмотрела на Никиту и отдала ему телефон. – Просто в последнее время между нами что-то происходит. Я думала… – Всё хорошо. – Никита убрал телефон в карман брюк. – Я обещаю, что успею вернуться к празднику. Завтра рано утром выеду до пробок, а там по трасе… Переночую и утром назад. – А вдруг что-то пойдёт не так? На сердце неспокойно, – вздохнула Лена. – Ну вот, то готова была обвинить меня в измене и поссориться, а теперь переживаешь. Я буду острожен. У меня есть целый день в запасе. Звонить буду часто. – А ты купил подарок Марусе? – напомнила Лена. – Конечно. Чёрт, оставил его в машине. Пусть со мной едет. Будет напоминать о вас и поторапливать вернуться вовремя, чтобы успеть положить его под ёлку. Давай спать, мне рано вставать. А то просплю и, правда, не успею вернуться к Рождеству. Засыпая, Никита смотрел на ёлку. Через незавешенное шторами окно в комнату проникал свет от уличных фонарей, игрушки слабо мерцали в темноте. Никита с детства любил это праздничное время в начале года. Начинал ждать его ещё с лета. Мама клала подарки под ёлку и в Новый год, и в Рождество. Проснувшись, Никита сразу бежал к ёлке. Для мамы он перед сном тоже клал свои рисунки, беря с неё обещание, что она не будет раньше времени смотреть. Даже став взрослым, они с мамой продолжали эту традицию, пока Никита не обзавёлся своей семьёй. Игра поднимала настроение. В Лениной семье такой традиции не было. Они просто дарили подарки друг другу перед тем, как сесть за праздничный стол. Но с рождением Маруси, традиция возродилась и в их с Леной семье. Никита осторожно выбрался из постели, чтобы не разбудить жену. Выпил кофе, заправил крепким чаем термос, взял бутерброды. Перед уходом всё же заглянул в комнату к четырёхлетней Марусе. Она сладко спала, прижав к себе плюшевого мишку. Да, они в последнее время часто ссорились с Леной, но он не думал изменять ей. Марусю Никита обожал, как и она его. Он прикрыл дверь. Всю ночь шёл снег. Пока прогревался мотор, Никита щёткой чистил стёкла и боковые зеркала. Перед тем, как сеть в машину, он поднял глаза к окнам. На кухне горел свет. Лена стояла у окна, прижав ладонь к стеклу. Никита протянул свою ладонь ей навстречу, словно мог коснуться её руки. Потом помахал ей, сел в машину и выехал со двора. Мотор ровно урчал, дворники счищали снег с лобового стекла, в динамиках звучали попсовые песни. Никита подпевал, кивая в такт мелодиям. Часа через два глаза начали слипаться от монотонного движения, да и спал он мало. Найдя место для стоянки, съехал на обочину, выпил крепкого чая из термоса, включил музыку погромче и поехал дальше. Мысли перекинулись на юриста, которая неправильно составила договор. Она была строгой и неулыбчивой, никогда прежде не делала ошибок Натаныч ей доверял, и подписал договор не глядя. Поставщик обнаружил ошибку уже после Нового года, сразу позвонил. Натаныч хотел послать в командировку юриста, так сказать в воспитательных целях. Но, во-первых, у неё не было машины, а был сын подросток, который отбивался от рук в силу переходного возраста. А во-вторых, незадолго до Нового года от неё ушёл муж. Это и выбило юриста из колеи. В командировку поехал Никита. Проезжая мимо сёл и деревень, он видел в окнах домов ёлки в мигающих гирляндах. Перед некоторыми домами ёлки были наряжены и на улице. Праздник чувствовался везде. Часа в три Никита заправил машину и поел в кафе на заправке. К поставщику он приехал прямо домой уже в темноте. Тот перепроверил договор, подписал и пообещал,что оборудование поставит точно в срок, предложил поужинать с ним. Но Никита устал и отказался, мечтая отдохнуть и выспаться перед обратной дорогой. Он поехал в гостиницу, где для него забронировали номер. После душа он действительно заснул, а проснувшись через два часа, почувствовал страшный голод. Никита оделся и спустился в ресторан. Посетителей было мало, занято всего несколько столиков. Не успел Никита сесть, как к нему подошла официантка с меню. На усталом лице заметны морщины, глаза потухшие. Выглядела она лет на сорок пять. Никита сделал заказ и проводил её взглядом. Фигура ладная, со спины выглядела лет на десять моложе. Она принесла его заказ и отошла в другой конец зала, откуда её звал подвыпивший мужчина. Вскоре Никита услышал крики. Он увидел, как мужчина пытался усадить официантку себе на колени. Женщина отбивалась, но мужчина был гораздо сильнее. Бармен наблюдал за этой сценой из-за своей стойки, не собираясь помогать официантке. Никита встал из-за стола и направился в конец зала, погружённого в сумрак. Выпивший порядком мужчина усадил женщину на колени и пытался расстегнуть на ней блузку. – А ну отпусти её, – приказал Никита и отбросил руку мужчины от груди официантки. Женщина тут же вскочила с его колен и стала застёгивать блузку. Недовольный, что ему помешали, мужчина вскочил на ноги и набросился на Никиту. – А ты кто такой? Чего вмешиваешься? – кричал он, надвигаясь на противника с кулаками. Никита толкнул мужчину в грудь, тот не удержался на ногах, но промахнулся мимо стула и сел на пол. Никита успел отойти на несколько шагов, как мужчина догнал его, развернул к себе за плечо и ударил кулаком другой руки в подбородок. Зубы клацнули, Никита ощутил привкус крови во рту. Не дав опомниться, мужчина нанёс удар в живот. Никита согнулся пополам, не в силах сделать вдох. Мужчина снова замахнулся, но ударить не успел. Подоспевшие на помощь охранник и полицейский вывернули разбуянившемуся мужчине руки за спину. Никита, наконец, смог сделать вдох. Под ногами хрустели осколки разбитых бокалов… Полицейский с охранником вывели пьяного хулигана из зала. Никита вернулся к своему столику, но есть расхотелось. Зубы ныли, а из рассечённой губы сочилась кровь. Никита слизывал её языком. К нему подошла официантка с маленьким подносом, на котором стояла бутылочка с перекисью водорода и упаковка с салфетками. – Давайте я обработаю рану, – сказала она, ставя на стол поднос. – Ничего, до свадьбы заживёт, – отмахнулся Никита. Официантка хмыкнула, покосившись на его правую руку с обручальным кольцом. – Спасибо, конечно, но зря вы ввязались, – сказала она, смачивая салфетку перекисью. – Ну и работа у вас, – сказал Никита, поморщившись от прикосновения солфетки к рассечённой губе. – Нормальная работа. Только такие вот пристают, думают, мы все здесь проститутки. – Рассчитайте меня, – сказал Никита, когда официантка обработала его рану. Проходя мимо стойки администратора, Никита попросил разбудить его в пять часов. «Ну и видок. Завтра будет ещё хуже. Действительно, зачем ввязался? Ничего он ей не сделал бы, – думал он, разглядывая себя в зеркале и трогая языком зубы. – Вроде не сломал». Проснулся Никита от стука в дверь. Встал и накинул махровый халат. Голова была тяжёлой, передние зубы ныли, мышцы живота болели. Он открыл дверь и увидел на пороге официантку. На приколотом к кофточке бейджике он прочитал её имя: «Виктория». А вчера бейджика не было или он не обратил внимания? – Вы просили разбудить вас в пять. Вы уезжаете? – спросила она. – Да. – Никита заметил, что выглядела она гораздо лучше, чем вчера. – Вот, в дорогу. – Она протянула ему пакет, из которого аппетитно пахло жареной курицей. – У вас термос есть? Несите, я налью крепкого кофе. Или чаю? – Нет, кофе будет в самый раз. – Одевайтесь и спускайтесь в ресторан. Я вам приготовила завтрак. – Официантка взяла термос и ушла. В ресторане был накрыт один единственный стол. Никита сел и принялся за яичницу. На тарелке рядом лежали два тоста с джемом, стояла кружка крепкого чая. Виктория принесла и поставила на стол наполненный термос. – Спасибо, очень вкусно. Но не стоило так беспокоиться, – сказал Никита, показав на стол. – Хватило бы одного термоса. – Это компенсация за травму, – сказала невозмутимо Виктория и ушла. Никита съел всё. Подождав немного официантку, он всё же не стал оставлять деньги за завтрак, чтобы не обижать её. – Приезжайте ещё. Таким гостям мы всегда рады, – расплылась в улыбке девушка за стойкой администратора, когда он сдавал ей ключи от номера. На телефоне почти не осталось заряда. Никита поискал зарядное устройство, но не нашёл, хотя помнил, что брал его с собой. Он ехал, не останавливаясь, часа четыре. Уже рассвело. Никита остановился на обочине и выпил чаю, вспомнив с благодарностью Викторию. «Красивое имя. Что заставляет её работать официанткой? Чаевые. Что же ещё? – ответил он сам себе. – Каждый выживает, как может. – Он попытался представить свою жену на месте Виктории. – Раньше была скромная и тихая. А сейчас как сжатая пружина. После рождения Маруси она изменилась. Теперь ещё эта ревность…» Никита увидел на обочине женщину возле автомобиля. Она махала ему рукой. – Что случилось? – спросил он, опустив боковое стекло. – Колесо пробило. Помогите заменить. Никита вышел из машины, обошёл тёмно-синий «Рено». – Запаска есть? – Да, в багажнике. – Женщина открыла багажник, стала вынимать сложенное инвалидное кресло. – Я сам, – Никита рукой отодвинул женщину в сторону. – Это моего сына. У него ДЦП, – сказала она, хотя Никита ни о чем её не спрашивал. Он сходил к своей машине, принёс инструменты. – Мы домой из храма едем. Отец Валентин причащал сына. Ночью на службе будет много народу. – Помогает? – спросил Никита. – Кто? Отец Валентин? – Причастие. Помогает вашему сыну? – повторил он. – Не знаю, после него спокойнее. – Женщина пожала плечами. – Не стойте, идите в мою машину, замёрзнете. Но женщина осталась стоять рядом, пока он менял колесо. Пальцы замёрзли, не слушались, то и дело инструменты выскальзывали из рук. Провозился Никита долго. Еле разогнулся после долгого сидения на корточках. – Ой, вы грязный. Поедемте к нам. Я вас чаем напою, руки отмоете. Вон наша деревня. Никита увидел вдалеке крыши домов. Подумал, что потерял уже много времени, но он действительно замёрз. И короткий отдых ему не повредит. Возле дома Никита помог вытащить из багажника кресло, потом помог усадить в него мальчика лет одиннадцати. Вместо ступенек на крыльце смонтирован удобный пандус. В доме проёмы всех дверей расширены, чтобы кресло легко проезжало. Женщина показала, где можно вымыть руки. – Вы одна здесь живёте? Как же вы справляетесь? – спросил Никита, когда вернулся в комнату. – Справляюсь. Муж ушел от меня, когда узнал, что Стёпа болен. – А где же ёлка? Ведь Рождество, – Никита оглядел комнату. – Не успела срубить, да и топор куда-то задевался. Никита направился к двери. – Вы куда? – окликнула его женщина. – За ёлкой, какое же Рождество без неё? У меня в машине топор лежит. Никита отошел от деревни и срубил на окраине леса небольшую ёлку. Поставил её в углу комнаты, чтобы не мешала передвижению кресла. Дом наполнился запахами детства – смолы и хвои. Потом Стёпа подавал игрушки, а Никита вешал их на самый верх ёлки. Галина, так звали женщину, вешала игрушки внизу. Скоро ёлка засверкала игрушками. – Ну вот, совсем другое дело. Теперь и у вас в доме праздник, – улыбнулся Никита. – Спасибо большое. Жалко, что у меня нет подарка под ёлку, – вздохнула женщина. – У вас чайник кипит, – сказал Никита и выскользнул на улицу. Он взял из машины подарок для Маруси – коробку с игрой, и вернулся в дом. Стёпа с Галиной разливали по чашкам чай. Никита сунул коробку под ёлку и пошёл к ним на кухню. Сразу после чая он засобирался домой. – Возьмите, не побрезгуйте.- Галина поставила перед ним пакет с банками. – Что это? – Варенье земляничное и малиновое. Должна же я как-то отблагодарить вас. – Спасибо. Он попрощался с мальчиком и вышел на улицу. Уже начало темнеть. «Надо спешить. Лена устроит скандал», – Он сел в машину и напоследок глянул на дом, приютивший его на короткое время. Галина со Степаном смотрели в окно и махали ему. «А приятно быть Дедом Морозом. Вот только что скажет Лена? Ничего, завтра куплю Марусе другой подарок». Домой он приехал уже ночью. Лена вышла в прихожую, ждала его. – Почему не звонил? Я с ума чуть не сошла, – шёпотом набросилась она на мужа. – Телефон разрядился, а зарядку я не нашёл, – Никита протянул ей пакет, в котором звякнули банки. – Что это? – Варенье земляничное. Я не смотрел. На кухне Лена развязала пакет. Достала банку и понюхала крышку. – Оно же закрыто, – сказал Никита. – Всё равно пахнет. – Лена зажмурилась от счастья. – Я тысячу лет не ела земляничное варенье. Откуда? – На дороге помог женщине с больным ребёнком заменить колесо. Не мог же я её оставить на трассе. – А губа разбита… Подрался? – Пришлось. – Из-за женщины? И ты говоришь, не ревнуй. – Если помог женщине, значит, изменил? – Грибы! – Лена достала из пакета очередную банку. – А это что? – Она вытащила вырезанную из дерева лошадку. Грива и хвост были покрашены розовой краской. Никита вспомнил, что видел в доме несколько поленьев и стружку. Ещё удивился, кто вырезает? Значит, Галина положила лошадку в пакет, пока он ходил за коробкой. – Это, наверное, больной ДЦП мальчик вырезал. Я видел стружку на подоконнике. – Никита осёкся. – Ты был у них дома? – тут же прицепилась Лена. – Ну да, я менял колесо, испачкался, замёрз, они напоили меня чаем. – И ты притащил в дом эту уродливую игрушку для дочери? – Я не знал, что она положила мне её в пакет. Я не смотрел даже. Они не заметили, как перешли на крик. – Лошадка, – произнесла тихо Маруся. Никита и Лена одновременно обернулись к ней. В глазах дочери застыл восторг. – Дай мне, – Маруся протянула руки к лошадке. Она рассматривала ей долго, потом прижала к груди. – Нравится? – спросила Никита. – Да, очень. – Лена увела Марусю спать. Никита слышал, что она расплакалась, когда жена пыталась забрать у неё игрушку. – А подарок все-таки забыл купить? – спросила Лена, вернувшись к Никите в комнату. – Но не мог же я не оставить что-то больному мальчику. У него не было подарка, да и ёлки тоже. – Ты отдал какому-то мальчику Марусин подарок, а ей привёз деревянную кривую игрушку? Ты считаешь это равноценный обмен? – Причём тут обмен? Завтра я куплю ей новую игру. Ты видела, как она смотрела на лошадку? – Он не хотел злиться, но слова звучали, как обличение. Лена обиженно отвернулась к стене. Никита долго не мог заснуть. Он лежал и думал, сколько за такую короткую поездку произошло всего. У Ленки всё есть, она не работает, но вечно всем недовольна. А те женщины выживают, как могут. Галина живёт с больным ребёнком в деревне. Ни жалоб, ни злости, ни слёз. И ведь сколько доброты в ней. В пакет положила скромный подарок, сделанный не очень умелыми детскими руками её сына. А Марусе понравилась игрушка. Эта лошадка всегда будет напоминать о необычной поездке, странном Рождестве. Почему-то у нас широко отмечают Новый год, а Рождество проходит незаметно. А ведь именно в Рождество случаются чудеса. Разве не чудо, что Никите пришлось ехать в командировку перед самым Рождеством? Получить в благодарность за помощь завтрак в ресторане в пять часов утра, термос с крепким чаем в дорогу. И лошадку. Мы привыкаем жить по навязанным нам обществом правилам, а есть другие правила, где ценятся не деньги, а помощь и сострадание, доброта и щедрость. Такие подарки не найдёшь под рождественской ёлкой. Они – в сердце человека. «На следующее Рождество надо поехать куда-нибудь вместе с Леной. Может, она тоже увидит чудо и у нас всё наладится?» – подумал Никита, засыпая. «Рождество – это день радости и милосердия. Пусть Бог сделает нас очень богатыми и в том и другом» Филипп Брукс «Легко забыть, каково это, когда твоя жизнь связана с другими людьми. Мы нажимаем клавиши компьютера, убеждая себя, что это общение, что этого достаточно. Вот почему этот праздник особенный. Он даёт всем нам возможность объединиться: шанс прикоснуться к своему соседу, другу члену семьи; проявить щедрость своего сердца и духа» Цитата из фильма «Чудо Рождества», Канада Автор: Живые страницы

Мать сидит у стола, сложив руки на коленях, и слегка покачивается, будто убаюкивая кого-то, а на самом деле себя успокаивает. - Ну если не было ничего, зачем наговаривать на тебя? – спрашивает Антонина, пытаясь понять, зачем Юрка Щербатов слухи по селу распустил. - Не знаю, - также монотонно отвечает Лида, - не было ничего. Ее светлые волосы убраны под косынку, как была в огороде, так и пришла, не успев снять. Взгляд поникший, растерянный, руками теребит платочек, уже намокший от слез. - А чего ты вообще туда поперлась? – резко спрашивает отец. – Чего ты там не видела? Не знала что ли – про Щербатова дурная слава давно ходит. Был бы путный, женился бы давно… - Так это же в клубе, всегда туда ходим, - оправдывается Лида. - Что, прямо в самом клубе? - Папа, ну ты чего? – Лида снова заплакала. – Говорила же, за пластинкой зашла, а он дверь закрыл. - Дочка, ты скажи, может он все-таки силой… ну мужик ведь, - осторожно спросила Антонина. - Нет, - ответила Лида, - нет, ничего не было. - Это что получается, сколь вы там сидели под замком, ничего не было, как ты говоришь, а на другой день по всему селу растрезвонил, что было у него с тобой, - сказал отец, пытаясь понять объяснение дочери и поступок Юрки Щербатова. – Может заявить на него? - Ничего не было,- плачет Лида. - Да что ты заладила – «не было, не было», - раздраженно сказал отец, - слухи тогда откуда? - Ладно, хватит, - прервала Антонина тяжелый разговор, - пусть ничего не было, я дочке верю, а не этому Юрке непутевому… одно плохо: как от сплетен теперь отмыться. - Может мне уехать? – спрашивает Лида. - Куда? – в голос спросили отец и мать. – Уедешь, значит признаешь, что не зря говорят, - добавила Антонина, - уж лучше остаться, дом здесь, работа. Лида вышла, оставив родителей, - захотелось на воздух и к любимой черемухе. Она помнит деревце маленьким, она росла вместе с ним, и теперь черемуха в конце огорода стала раскидистым деревом, щедро усыпанным плодами. Мелкие, зеленые шарики, еще не поспели, но урожай обещал быть богатым. Здесь, у черемухи, отец поставил скамейку, и Лида частенько после жаркого дня, присаживалась, любуясь белыми цветами. А потом, летом, собирала поспевшую черемуху, и напевала какую-нибудь знакомую песню. Сейчас петь не хотелось. Совсем не хотелось. Просто было желание посидеть в одиночестве и подумать, как же такое могло произойти. Она даже не успела влюбиться к девятнадцати годам. Еще только думала о любви и считала, что любовь у нее будет взаимной. Вот Петр Стрельченко еще в школе заметил ее, хотя и старше был. Ив армию уходил, просил письма писать. Но Лида ничего не чувствовала к кареглазому Петру. Ростом он не отличался, зато широк в плечах, взгляд цепкий – про таких говорят, орлиный взгляд. А после армии вновь к Лиде, - то провожает, то возле библиотеки ждет Лиду (она работать туда устроилась после десятилетки), - но Лида проходит мимо. Нет в ней к Петру неприязни, просто не ее это человек, - так она чувствовала. Может Петр и любит ее, но у Лиды нет любви. Вот так и получилось, что ни с кем не встречалась. Подружка Соня замуж собирается, у них с Санькой любовь со школы, а у Лиды пока ничего в жизни не было, даже поцелуя. Лида вспомнила, как пришли они с Соней в клуб, как пришел потом Санька и они вскоре ушли на речку. В клубе еще оставалось много молодежи, и пластинки крутились одна за другой. Была у Лиды любимая песня, и она юркнула в подсобку, что за сценой, где лежали пластинки. И сразу услышала, как дверь закрылась. Она даже не заметила, когда подошел Юрка Щербатов, - известный в селе покоритель девичьих сердец. Юркины голубые глаза с прищуром нравились девчонкам, но опасались многие, зная его распутный характер. Юрке уже двадцать пять, и утром его можно было застать у разведенной Людмилы, которая была старше его. Конечно, жениться он на ней не собирался, но свободу своему разгульному характеру не ограничивал. - Зачем дверь закрыл? – спросила Лида, увидев масляный взгляд парня. - Пообщаться хочу. - Выйдем и пообщаемся. – Она подошла к двери, но Юрка протянул руку, перекрыв выход. - Пусти. - Не пущу. Присаживайся лучше, поболтаем. - Не хочу я с тобой болтать… чего пристал? Лида не понимала, какой интерес Юрке общаться с ней, он ведь никогда ею не интересовался. Ему вообще скромные девчонки не интересны были, сам хвастался парням: «с тихонями возни много, а я люблю с ходу свое брать». Стены клуба сотрясались от звуков музыки, дверь была заперта и перед Лидой стоял наглый Юрий Щербатов. – Я выйти хочу,- сказала она. - А я не хочу,- он взял ее за талию и притянул к себе. - Пусти! - Потанцуем немного… чего ломаешься, недотрога что ли? Лида вспыхнула, вспомнив, что там, за дверями, подумают о них, закрывшихся в подсобке. - Я закричу! - Кричи, все равно не слышно, танцы там. Говорю, давай лучше потанцуем, подержусь немного за тебя и отпущу… - Слушай, чего тебе надо? Тебе есть с кем танцевать, - Лида умоляюще посмотрела на Юрку. - А вот интересно, пошла бы ты за меня замуж? - За тебя? Да ни за что! - Ну тогда давай посидим, посмотрим друг на друга, может симпатия появится. Лида просила, умоляла, плакала, чтобы выпустил ее, но Юрка только посмеивался. Так прошло минут тридцать, Лида не могла точно определить время. Когда музыка в клубе стихла, Юрка открыл дверь, и Лида, опустив глаза выскочила из подсобки, напрочь забыв, заем она туда заходила. Два друга, Пашка и Серега, уже веселые, посмотрели вслед Лиде и увидели самодовольное выражение на лице Юрки. -И чё? Чё-то было? – спросил Пашка. - Всё было, - сказал Юрка и хлопнул в ладоши, потом пригладил растрепавшиеся вихры и щелкнул пальцами. - А говорили, тихоня, - загоготал Серега. Лида, поправляя блузку, быстро спустилась по ступеньками со сцены и чуть не столкнулась с завклубом Натальей Егоровной. Женщина, заметив, что вышла она из подсобки вместе с бабником Юркой, укоризненно посмотрела на девушку. Но вряд ли бы она стала рассказывать о своих подозрениях… Юрка сам все рассказал. Уже на другой день народ шептался, что подсобку в клубе молодежь использует по своему бесстыдному усмотрению. И что Лидия Лапина, молодая библиотекарша, закрылась в подсобке на какое-то время, и что если уж с Юркой Щербатовым закрылась, то дело понятное. С того дня на улицу Лиде выйти было стыдно. Но больнее всего был укор в глазах родителей, им говорили, что дочка у них загуляла, если уж никого не стесняется, в общественном месте уединяется. Поэтому и отвечала Лида одной и той же фразой: «ничего не было». Подружка Соня тоже сначала с подозрением посмотрела на Лиду. -Ты что не веришь мне? – спросила Лида. – Даже ты не веришь? - Я тебе верю, - сказала Соня, - но Юрку я хорошо знаю, непонятно, зачем ему это… может он влюбился в тебя? - Хороша любовь – взаперти держать. – С горечью в голосе ответила Лида. Юрку с того дня она ненавидела. И больше всего не за то, что закрылся с ней в подсобке, привлекая внимание других, а потому что разболтал по всему селу. Всем друзьям хвастался, намекая, что с Лидкой Лапиной у него все было. А ведь это неправда. Ну пытался обнять, танцевать, но Лида не подпустила его к себе. Да похоже он и не стремился лишить ее девичьей чести, так, баловался просто. Да и вообще, не голоден он на девчонок, ему есть, к кому ходить, причем беспрепятственно. Вот об этом сейчас думала Лида, сидя у черемухи. Она что-то бормотала, рассуждая, и никак не могла избавиться от обиды, что ее так легко оговорили. «За что?» - думала она. «Что я ему сделала?» __________ На улицу лишний раз Лида старалась не выходить, но и от людей все равно не спрячешься. А на работу ходить надо, в магазин зайти, да мало ли какие дела. Но всякий раз, встречая знакомых, старалась пройти быстрее, сухо поздоровавшись, спиной чувствуя, что ей смотрят вслед. Уже приходила старшая сестра Нина, до нее тоже слухи дошли, и она возмущенно призывала разобраться с Юркой. - Сам хотел поговорить, - сказал отец, - да уехал этот проходимец, не видать нигде. Сам уехал, а слухи остались… - Лидка, а давай в больницу, справку возьмем и в глаза плюнем тем, кто пальцем в тебя тычет. - Еще чего! – Возмутилась Антонина. – Каждый роток справкой прикроешь? - Ну, а что делать-то? – спросила Нина. – Кого не встречу, так и норовят выспросить, чего это там у Лиды с Юркой, - все же знают, что известный бабник. И управы на него нет, мать-то его защищает, ну в смысле, Юркина мать. Хвалит, какой Юра у нее хороший, только не с теми дружит, будто задурили ему голову… - Голова у него всегда дурная была, непутевый он, - буркнул отец. - Вот вместо того, чтобы замуж выйти, придется сидеть теперь за высоким забором и отмываться, - сказала Антонина, тяжело вздохнув. – Надо было тебе, Лида, на Петра Стрельченко обратить внимание, парень-то хороший… что он сейчас? Видела его? - Да видела у магазина… проехал мимо на мотоцикле и не посмотрел… - Ну вот, видишь, что делается, - заохала мать. - Встречу Юрку – на аркане притащу. Пусть кается перед всеми,- пообещал Иван Матвеевич. Но Юрка в селе не показывался, говорили, что в другом районе работает. Лида по-прежнему старалась ни с кем о себе не говорить. Но обида легла на сердце, замечая осуждающие взгляды. И даже Петр Стрельченко, который до того дня стремился увидеться с ней невзначай, вдруг стал равнодушным, будто и нет вовсе Лиды. Да что ей до Петра, нет ей дела до него… просто обида гложет, что напрасно так с ней обошлись… Вечером, закрыв библиотеку, Лида ступила на мягкую траву у деревянного крылечка, щурясь от закатного солнца. - А я не верю, - услышала она, - ни на минуту не сомневался. Лида вздрогнула: голос знакомый, и речь, конечно, о ней идет. Петр появился неожиданно, наверное стоял за деревом и ждал ее. - Чему не веришь? – спросила она, не зная, радоваться или печалиться этой встрече. - Слухам не верю. Ты всегда была чистой… такой и останешься. Лида, выходи за меня замуж! А Щербатова я утихомирю, путь только вернется в село. Впервые за эти дни она слышала правду о себе, причем так уверенно, без тени сомнения. - Спасибо, что не веришь сплетням, - прошептала она. - Не благодари. Лучше подумай о моем предложении. Я ведь тебя всегда любил. И сейчас люблю. И любить буду. Ты даже не представляешь, как я тебя люблю. Лида покраснел, услышав признание. Да она и раньше догадывалась, только не допускала к себе Петра, не зацепил он ее сердца. Она пошла, не оглядываясь, даже не заметила, что домой почти бежала. - Ты чего? – спросила Антонина.- Гнался что ли кто за тобой? - Никто не гнался. - Ну а чего еще стряслось? У нас и так, кажется, хуже некуда… - Петра Стрельченко встретила… замуж зовет, - тихо сказала Лида. Антонина поставила чашку и присела, оглушенная услышанным. Иван Тимофеевич отложил газету, сомневаясь в ее словах. - Ну-ка повтори, - попросил он. - Петра встретила, замуж зовет. - Когда? - Говорит, хоть завтра… - Ну вот, - бодро заявил Иван Тимофеевич, - есть умные люди, кто сплетням не верит. Это же, считай что, на твое счастье такой человек есть. А ведь Петька работящий и не употребляет. А уж родители у него – ничего худого не скажешь. - Лидушка, так может это та соломинка, за которую ухватиться надо, - осторожно спросила Антонина. - Не знаю, - ответила дочь, - я ведь и не смотрела в его сторону, тем более не любила никогда. Да я вообще еще никого не любила, не успела я… - Вот и полюбишь! – сказал отец. – Надежный человек тебя замуж позвал, ну кого еще лучше искать… а любовь,- он махнул рукой, - попадется такой как Юрка со своей любовью, будешь пятый угол искать. А тут – парень хороший, родители работящие… ну чего еще надо? ____________ На свадьбе Лида была в длинном белоснежном платье, и лицо ее казалось тоже белым, а в глазах не было той радости, что бывает у невест. Мать напоминала ей, чтобы голову не опускала, но Лида забывала про ее наказ, и все чаще смотрела под ноги, когда зарегистрировались. Петр потом подхватил невесту на руки – так и нес до машины. И в дом на руках внес. Домик им выделили его родители. Остался домик от бабушки. Так они его подлатали и сказали: «Пусть хоть и временное, но жилье у вас будет. А дальше уж сами». В первую же ночь Петр лежал счастливый, не выпуская из объятий молодую жену. – Пусть хоть слово кто скажет, враз рот заткну, ты у меня будешь как царица, никому в обиду не дам, - шептал он. Дни потянулись однообразной чередой. Лида работала, готовила обеды, ужины, провожала утрами мужа на работу. Со временем домик стал наполняться нужными в быту вещами. – Подожди, Лида, я еще мотоцикл куплю. - Так у тебя же был. - Продал я его, на свадьбу деньги нужны были, - ответил Петр. Беременность не была неожиданностью, Лида обрадовалась переменам, и стала присматриваться к детским вещам. Петр тем временем взял большую часть забот о доме, оберегая жену от лишней суеты. Девочка родилась здоровенькая, спокойная. – Светой назовем,- сказал Петр, - кажется, будет такая же светленькая как ты. Родители радовались крепкой семье, умилялись подрастающей внучке. Юрия Щербатова редко видели в родном селе. Кажется, он сошелся с разведенной женщиной, поговаривали, что это она его приняла. Но, видимо, спокойно ему не жилось, и вместе с друзьями его посадили за кражу. Дали три года. Лидиной дочке к тому времени исполнилось уже два годика, и историей со Щербатовым она не интересовалась. Да и Петр забыл о нем, все больше посвящая себя любимой семье. __________ Прошло еще три года. Света, шустрая щебетунья, как хвостик бегала за Лидой, хотя внешне, сильно походила на Петра: такие же карие глаза, такая же форма губ… хотя это неважно, они оба любили дочку. Снова наступило лето, и также отцвела по весне черемуха, обещая богатый урожай. Наступил вечер, и Лида, отправив в дом Свету и пообещав вскоре прийти и рассказать перед сном сказку, прибирала посуду во времянке. Она уже хотела уйти в дом, как послышался негромкий разговор у ворот. В сумерках узнала силуэт Юрия Щербатова. Он хоть и ссутулился после тюрьмы, и говорил с хрипотцой – узнать все-таки можно. «И что ему надо от Пети?» - подумала она и пошла к калитке. - Вали отсюда, ничего я тебе не должен, - услышала она голос мужа. Никогда не слышала, чтобы муж так грубо разговаривал. А тут прямо гнал от двора нежданного гостя. - Петруха, ну только на запчасти, ну сломался же мотоцикл… - А я причем? Твой мотоцикл – ты и налаживай… - Не помнишь ты добра, Петруха, - просипел Щербатов, - а вот возьму, да скажу твоей жене, как ты за мотоцикл меня подговорил ославить ее... - Иди отсюда, а иначе укатаю тебя… - Собака лаяла на дядю фраера, - пропел Щербатов, - гони бабло, а то секрет твой раскрою, расскажу, как я Лидку гулящей выставил. А она-то, дуреха, и не знала, как мы договорились с тобой. - Замолчи! Не должен ты сюда приходить. И я тебе ничего не должен, - сказал Петр. – Как договаривались, так и рассчитались, так что не нарывайся. Ну, нет у меня денег тебе на запчасти, сам зарабатывай.. . Лида, держась за забор, тихо ушла в дом. Она не помнила, как дошла до кровати, где уже лежала дочка. Заметив, что девочка уснула, также тихо вошла во времянку. - Лида, я думал, ты уже легла, - сказал Петр испуганным голосом. - Сядь, Петя, поговорить надо, - попросила она. – Скажи, это ты подговорил Щербатова «ославить» меня? - Ли-иида, да ты что? - Петя, хватит обманывать, я все слышала. Получается, ты ему свой мотоцикл подарил… а мне сказал, что продал, деньги на свадьбу нужны были… - Лида, не поняла ты ничего… Она резко повернулась к нему и увидела перед собой его лицо. За все пять, хотя нет, за все шесть лет, что они живут вместе, она была благодарна ему. Благодарна за то, что не поверил клевете, что готов был защищать ее, укрывать от всех невзгод, от всех косых взглядов… да, она была благодарна. Но была ли любовь? Только сейчас на поняла, что еще никогда и никого не любила. И эта грязь, которой словесно вымазал ее Щербатов, она ведь до сих пор ее на себе чувствует. - Как ты мог? За что? Я ведь поверила тебе! - Лида, ну перестань, мы ведь хорошо живем, нам позавидовать можно. А родители, они ведь радуются, глядя на нас… - Петя, ты отдал ему мотоцикл за его грязную услугу? Петр видел в ее взгляде решимость, узнать правду. Да в общем-то, она ее уже знала. - Лида, это было давно. Я так тебя любил… я готов был на все, а ты не замечала меня. - Ах, Петя, Петя, мелко плаваешь! Что же так дешево – всего лишь мотоцикл?! Уж надо было машину новенькую за меня отдать, ну хоть не так обидно было бы. А то всего лишь мотоцикл, да еще не новый… - Лида, опомнись, у нас семья, в доме все есть, дочка у нас… - Петя, да чем же ты лучше Юрки Щербатова? - Ты меня с ним сравниваешь? Да ты посмотри, я же все для тебя, все для дочки… Лида поднялась. – Ухожу я от тебя. Вот завтра вещи соберу и уйду. - Не отпущу! – Он схватил ее, прижал к себе. – Даже не думай! - А я и не буду раздумывать, подам на развод и все. Опусти! – Она вдруг стала податливой, равнодушной и не шевелилась в его руках, будто ей было все равно. И он отпустил. - Ну я так не сдамся, – сказал он. _____________ На другой день пришли родители. Петр успел поделиться со своими, а те – сходили к родителям Лиды. Все четверо вошли, поглядывая на Петра и Лиду. - Ну что вы, дети, удумали, - сказала Клавдия, мать Петра, - уж мы радовались, глядя на вас, такая пара, дочка растет… и вдруг раздор. - А ведь мы ничего и не знали, сказал Григорий, отец Петра, - ну сказал тогда сын, что женится, да мы и рады были. А что там у вас раньше случилось – откуда нам знать. - Так я вас и не виню,- сказала Лида,- но случилось то, что уже не исправить, так что развестись я хочу. Сразу говорю вам.- Она посмотрела на всех и задержала взгляд на своих родителях. – Простите, но не могу в обмане жить. И не хочу, чтобы дочка в этом обмане жила. - Сват, ну скажи ты им, - Григорий обратился к Ивану Матвеевичу, который сидел у окна насупившись, вся эта ситуация ему не нравилась. – Давай лучше по маленькой накатим, - предложил Григорий, - может и молодежь остынет. Иван молча махнул рукой, дав знак, что согласен. - Не знаю я, как быть,- сказала Антонина, - вижу, что семья хорошая но как вспомню, что мы пережили, что Лида пережила… ох, тяжело. - Ну так это когда было,- сказала Клавдия, - ну, сватья давай помирим их. - Сват, поддержи, - попросил Григорий, которому жалко было и сына, и его семью, которая рушилась у них на глазах. Иван Матвеевич молчал. Стало совсем тихо. И только бабочка билась о стекло, попав каким-то случаем в дом, и не могла выбраться. Иван очнулся, наконец, повернулся к окну, открыл его и, махнув рукой, помог бабочке выбраться на волю. Повернулся к сватам. – В этот раз я вмешиваться не стану. И советовать ничего не буду. Пусть сами решают, жить ли им вместе. – Он посмотрел дочери в глаза. – И твое решение, дочка, любое приму. Разочарование появилось на лицах родителей Петра. Вскоре они встали и, попрощавшись, пошли по домам. - Лида, подумай, хорошо подумай,- просил Петр, - не говори ничего сейчас, хотя бы переночуй со своими мыслями. Я очень надеюсь, что завтра ты поменяешь свое решение. - Хорошо, завтра я тебе скажу, - ответила Лида. И эта заминка, это отложенное решение вселило в Петра надежду. Конечно, он не спал ночью. И Лида тоже не спала. Петр к утру задремал, видимо, сон свалил его. Проснулся, когда солнечный луч коснулся лица, и сразу услышал шаги Лиды. – Мы пошли, - сказала она, держа за руку Свету, а в другой руке была сумка. – Остальные вещи потом заберу. - Это всё? – упавшим голосом спросил он, не зная, как удержать жену. - Всё, Петя. Пойду я. Она вышла. Он сел на постели, подумал, что надо собираться на работу. Но был выходной день, и спешить некуда. Он вдруг ощутил безысходную тоску и какую-то огромную потерю… и что вернуть уже ничего невозможно. Он завыл от душевной боли и от безысходности. ___________ Солнце – ранее, но такое теплое – светило и ласкало лучами, словно обнять хотело. Лида шла по траве, ощущая ее мягкость и легкую прохладу после ночи. - Ну вот, доча, все у нас будет хорошо, я ведь с тобой… Она вела девочку навстречу новому дню и сама шла, расправив плечи, ощущала себя сильной. И никакие разговоры не смогли бы теперь ее убедить в обратном. И она верила, что любовь к ней еще придет, она обязательно полюбит. И ее будут любить. Но не так, как Петр, прежде вываляв ее в грязи. Нет, это будет другая любовь, и она в это верит. А пока - новый день. И все лето впереди. И вся жизнь. Автор: Татьяна Викторова

Когда мужчина вернулся домой, на том же месте он увидел ответное послание: «Дорогой, я то помню о том, что мне 45, но и ты не забывай, что тебе столько же. И ты, по правде говоря, тоже немножко не справляешься… Поэтому я проведу эту ночь со своим студентом, ровесником твоей секретарши. И как преподаватель математики я могу с уверенностью сказать тебе только одно: число 20 входит в 45 намного больше раз, чем 45 в 20, поэтому не жди меня до утра» Из Сети

…У Ромы и Василисы была разница в пять лет. Рома — младший. Жили они вместе с мамой Марией и папой Федором в квартире матери Марии, Ольги Петровны. Она еще при жизни позаботилась о наследстве: половину квартиры записали на Марию, половину на Василису. Ромы тогда ещё и в планах не было и потому доли ему не досталось. А потом не стало Ольги Петровны, через год родился Рома, а через четыре года не стало мужа Марии, Федора. Тяжело переживала Мария горе, сколько слёз пролила, да что делать? Надо жить ради детей, решила она, и потому взяла себя в руки и старалась, как могла. Растила детей и была вполне счастлива, радуясь, глядя на их достижения. С тех пор как Мария овдовела, она долгое время даже не пыталась устроить свою личную жизнь. — Наверное, я однолюб, — говорила она своей лучшей подруге. — Не зарекайся, — отвечала подруга. — Видимо прошло ещё мало времени. Жизнь длинная, встретишь еще своё счастье. Но Мария не любила говорить о подобных вещах. Ей казалось, что тем самым она предаёт память любимого мужа. Однако подруга оказалась права и спустя годы Мария встретила свою любовь. С мужчиной она начала встречаться в тот момент, когда дочь Василиса уже окончила институт и вернулась в родной дом из общежития, в котором жила долгие пять лет во время учёбы. А Рома как раз поступил в вуз и съехал от сестры с матерью туда же, в то самое общежитие, потому что вуз он выбрал тот же. Дети не были против того, чтобы мать с кем-то встречалась, они понимали, что она взрослый человек и вольна делать то, что хочет. И они тоже были взрослыми. Ещё немного и разлетятся, кто куда. Разве хорошо будет, если мать одна останется? В квартире по большей части Василиса жила одна. Мать часто оставалась у своего возлюбленного и Василиса уже к этому привыкла. Да и думать об этом было особо некогда. Девушка много работала, она мечтала накопить на собственное жильё. Несмотря на то, что доля в родительской квартире у неё была, она понимала, что у мамы это единственное жильё и негоже было бы его делить и разменивать, учитывая, что квартира была не такая уж и большая. Потому Василиса усердно копила деньги и мечтала о своей квартире. Брат же, воодушевленный своим удачным поступлением в вуз заявил, что возвращаться в отчий дом больше не собирается. Он тоже будет работать, жить на съёмной квартире, копить на свою и вообще добьется всего сам. — Я так хочу! Я докажу, что я способен на многое! Вы ещё увидите! — хвалился он перед матерью и сестрой накануне отъезда и начала своей новой учебной жизни, перспективы которой так приятно волновали его. — Посмотрим-посмотрим, — улыбаясь, говорила Мария и гладила сына по голове. — Ты сначала отучись! — заявляла Василиса. Уж она-то точно знала, что это нелегко. Одно дело поступить, другое отучиться нормально и не вылететь. Получить диплом и найти работу. И все это ох, как не просто. — Чего пугаете? Всё равно к вам не вернусь. Скукота здесь. Меня ждёт более интересная жизнь в другом городе. Сам устроюсь, без чьей-либо помощи! Мать с сестрой только снисходительно улыбались. Конечно, хорошо было, что у Ромы такое боевое настроение. И пусть у него всё сложится. *** — Василис! Как ты смотришь на то, чтобы выкупить мою долю? — внезапно предложила мать. — Ты там много накопила? — Эмм… — замялась Василиса. — Пока не очень. Но мне вот-вот выдадут зарплату и премию и смогу доложить. А потом я ещё сверхурочную работу выполняла, тоже скоро должны за неё заплатить и тогда… — Я тебя не тороплю, — улыбнулась мать. — Это не сейчас понадобится. Сначала мы с Юрием… в общем мы решили пожениться, дочка. — Правда? — Василиса была удивлена. То что мать иногда живет у того мужчины и стала реже бывать дома ещё не значило, что у них всё так серьёзно. Да и не думала Василиса, что они решат оформить отношения. Вслух свои сомнения она высказывать не стала, а просто обняла мать и тепло поздравила. — Свадьба через два месяца, вы с Ромой приглашены! — тожественно объявила мать. — Мы обязательно придём, мы же самые главные гости, — важно сообщила Василиса и улыбнулась. — На самом деле, я рада за тебя, мама. Перспектива стать единоличной владелицей квартиры ей очень понравилась. Исполнение мечты иметь отдельное жильё стремительно приближалось. «Ну и что, что планы изменились? Так даже лучше», — думала девушка. — А деньги с продажи доли я вложу в строительство. Мы с моим будущим мужем строим дом. Это наша общая мечта, — сказала мама. Свадьба прошла скромно, но торжественно. У Ромы как раз были летние каникулы и он смог присутствовать. Он уже окончил первый курс. Правда, как он его окончил, Рома матери и сестре говорить не стал. На самом деле он едва не вылетел. Оценки оставляли желать лучшего, да и прогулы имелись. Жизнь в большом городе захватила парня. Он много гулял и мало учился. Деньгами его исправно снабжала мать. Она понимала, что на одну стипендию не проживёшь и жалела сына. Только Рома и стипендии лишился… — Василиса, ты не могла бы снять деньги? Бог с ними, сколько накопила, столько и хорошо, — сказала как-то мать через месяц после свадьбы. — Нам на стройматериалы не хватает, хотим уже продолжить строительство, Юрий фундамент оплачивал, теперь моя очередь вложиться настала. — Хорошо, мам, — ответила Василиса. — Как скажешь. Хватит, так хватит. А когда оформлять поедем? — Съездим, не волнуйся. Всё оформим. Я тебе долю подарю, будет сделка дарения, так выгоднее, я узнавала. На том и порешили. Время шло. Василиса деньги матери отдала и продолжала копить. Только теперь уже для себя. Она хотела устроить в квартире ремонт. Единоправной хозяйкой квартиры она себя уже ощущала, и это было очень приятно. Мама после свадьбы переехала к Юрию. Брат так и не показывался, но вдруг в один момент свалился, как снег на голову. — Я тут поживу некоторое время… — понурив голову, сообщил он сестре. — Это как? А учёба? Погоди, что случилось? — забросала его вопросами Василиса. — А… — махнул рукой Рома и отправился в комнату. — Надеюсь, мой стол ты ещё не выкинула? Мисс успешность! Всё-то у тебя получается, всё ладится. Как?! Скажите мне, как?! Я тоже так хочу! — Успокойся, расскажи толком, — снова попросила Василиса. — Да вылетел я из института, вот что! Поживу тут осмотрюсь, найду работу и съеду, не переживай надолго не задержусь. Так и стали жить вместе брат и сестра. Рома искать работу не торопился. Вспомнил всех своих старых приятелей и принялся с ними пить и гулять. Иногда и домой приводил, и тогда в квартире стоял дым коромыслом от их гулянок. Василиса молчала и не хотела лишний раз ссориться с братом. Она терпела, ведь Рома заверял её, что вот-вот прямо съедет, буквально на следующей неделе. Или на другой. В общем съедет. Он же обещал… Только Василиса видела, что никаких подвижек с поиском работы нет и не предвидится. И она поняла, почему брат вылетел из института: он совсем разленился. Мама, узнав о том, что произошло, очень жалела Рому. Василиса удивилась, что она даже не стала его ругать. Видимо её жизнь теперь была такой безоблачной, и она была так счастлива, что все остальное ей казалось незначительным и как бы из прошлой жизни. Она не хотела расстраиваться и горевать. Хватит на её век горя. А сын взрослый. Скоро за ум возьмётся и все пойдет, как надо. Только деньги мать продолжала ему давать, и потому за ум ему браться было не обязательно… — Мам, он совсем от рук отбился! Не скажи ему ничего, орёт на меня, кулаками машет! Я ему говорю, что надо было попытаться восстановиться в вузе, вот его будущее! А он орет, что работать можно и без высшего образования. Можно! Только он и не стремится. И денег стал у меня просить. А я не даю, потому что знаю, на что они пойдут, на гулянки. Измучил меня совсем, и съезжать, похоже, вообще не собирается. Выгоняю, не идёт, кричит, что это и его квартира, — пожаловалась как то Василиса маме по телефону. — Дочь я… давно хотела тебе сказать и всё не решалась… В общем это правда. — Что, правда? — Что квартира и его тоже. Я на него свою долю переписала. Ты уж прости. Другого выхода не было. Я же не думала, что он такой беспутный получится, верила в него. Как его было жилья лишить? Да и несправедливо это всё было изначально. Он же такой же родной мой сын, как и ты дочь. Как его лишить наследства? — Мама… — Василиса на время потеряла дар речи. — Он… он всё прекрасно знал! Бабушка делила квартиру, когда его и в помине не было! Мама! Как ты могла?! Получается, что я выкупила у тебя долю для брата?! — Прости, дочь. Так будет лучше. Он ведь непутёвый, а ты умница у меня. Если хочешь жить одна, быстренько накопишь ещё и съедешь! А пока живи там, тебя же никто не гонит! Что горевать? Мы все родные люди, надо помогать друг другу... — Верни мне деньги! — Не могу. Они уже пущены в дело. Прости, так было надо. — Ну что? Съела? — спросил Рома, видя, как Василиса застыла с телефоном в руках. — Я говорил тебе, что квартира и моя тоже, а ты не верила. Василисе захотелось треснуть чем-нибудь Рому, впервые прямо зачесались руки. Хотя… Это ведь не он всё придумал, до такого он бы не додумался… Это мама. Это она хотела, чтобы поровну было. Хорошо и правильно. Только почему за её счёт? И почему так подло, за её спиной? — Я буду продавать свою долю ясно?! — злобно сверкнув глазами, сообщила Василиса брату. — Покупай! Ты первый претендент. Если нет, извини, продам чужому человеку. — А…э…надо позвонить маме. Посоветоваться, — проговорил Рома и схватился за телефон. — Тьфу, мямля! Маменькин сынок! — в сердцах бросила Василиса и ушла в свою комнату, громко хлопнув дверью. Странно, но деньги у матери нашлись. Для Ромы. — На! Жадина. Забирай свои деньги. Мамин муж, можно сказать, чужой человек, одолжил, выручил меня. А ты! Даже слов на тебя нет. С родными так не поступают, перед фактом не ставят! Всё. Езжай теперь, деньги я тебе отдал, Только сначала всё оформим! — заявил Рома через две недели. — Спасибочки, уж поеду, да. Жить с тобой под одной крышей не хочу, ясно?! Сам разгребай свои проблемы. Посмотрела бы я на тебя, если бы ты без маминой помощи оказался! А теперь ещё и отчим помогает. Ха-ха-ха! Совсем мальчишка ни на что не годный! Усыновили тебя! Рома хотел что-то крикнуть вслед Василисе, но она уже закрыла дверь своей комнаты. «Как так жизнь поворачивается? — думала Василиса, упаковывая свои вещи. — Снова я пришла к тому, что было. Буду снимать комнату, а деньги на счёт положу и копить-копить-копить. А родственничков забыть, как страшный сон. Всё…» Слёзы жгли глаза, но она понимала, что справится. Сама. И никто ей не нужен. Автор: Жанна Шинелева

Время от времени в нашей жизни появлялся её безалаберный отец, который не подарил ей ни копейки, постоянно нарушал обещания и был скорее вспышкой, чем постоянством. Но она все равно тянулась к нему. Как иначе, ведь это был её папа. На свадьбу планировалось пригласить 250 человек. Так как я платил за всё, я попросил свою дочь, чтобы она пригласила 20 человек от меня — моих друзей и близких. Она ответила, что это не проблема. Я известил этих людей, что вскоре они получат приглашение и успокоился. Но за несколько дней до свадьбы я встретил своего друга на поле для гольфа. «Ну что, ты идешь?» Он искренне удивился и ответил, что его так и не пригласили… Мы очень повздорили с моей женой по этому поводу, так как оказалось, что из тех 20 человек они не пригласили никого… Я был очень зол, я рвал и метал, но не мог сделать ничего — церемония была уже совсем скоро. Вчера у нас был воскресный обед с семьей будущего мужа, на котором присутствовал и биологический отец моей дочери. Моя дочь с восторгом сказала, что её папа будет вести её к алтарю в этот знаменательный день. Все воскликнули, как это здорово! А я чувствовал, как мое сердце разбивается на части… Я встал и сказал, что у меня есть тост. Я сказал, что очень рад, что был частью семьи последние десять лет, и что жених и невеста открыли мне глаза на что-то важное. Все гости улыбались. Я сказал, что понял, что я ошибочно считал себя кем-то важным в этой семье. На лицах присутствующих появилось смятение. Я сказал, что я зря рассчитывал на них и из-за такого неуважения я предоставляю право оплачивать свадьбу настоящему отцу своей дочери. В тот же день я разорвал все отношения с этой семьей и вернул свои деньги. Эгоистично? Не думаю. Я бы ничего не имел против, если бы ко мне проявили хоть капельку уважения. Из Сети

Вторую неделю стояла ужасная жара. На огороде все «так и перло». Воздух был неподвижен и густ: казалось, что его можно резать ножом – ветра не было совсем. Пересохшая земля требовала регулярного полива: это и собирался сейчас сделать Коля, прилаживающий к крану водопроводный шланг. Дело происходило на даче, принадлежащей родителям мужа. Но они были людьми адекватными и выделили семье сына комнату в старом доме. Надя тоже оказалась нормальной невесткой и просто так на даче жить не хотела: они с Колей много помогали на огороде и по дому. А все знают, что хорошим хозяевам на даче всегда найдется работа. И так получилось, что львиную долю всех огородных прибамбасов женщина взяла на себя. Это – и ежегодная высадка рассады, и прополка, и полив, и обработка полученного урожая. А человек быстро привыкает к хорошему и думает, что так будет всегда. Поэтому, свекровь, видя, что у невестки все получается просто здорово, отошла в сторону, предоставив той одной «колотиться» на огороде. Но, правда, пообещала написать на сына завещание: дескать, сынок, дачу оставлю тебе! Поэтому, не думайте, что ваши усилия пойдут даром. Надя и Коля были людьми добрыми и помогали бы на даче и без всякого завещания. Но это известие радовало сердце и успокаивало душу: семья жила небогато, и собственная дача стала бы неплохим подспорьем. Вот и сейчас они проводили отпуск на родительской даче: Колины папа с мамой уехали на море! Да, и это стало событием: все знают, что сегодня пенсионерам очень сложно выбраться куда-либо, кроме загородного участка. А в Сочи начинался бархатный сезон – самое то для пожилого человека: нежаркое, ласковое солнышко и уйма фруктов. Оба пенсионера очень долго не соглашались, отнекиваясь и выдумывая несуществующие причины. Но подаренная сыном и невесткой значительная сумма оказала решающее действие: пусть родители отдохнут – заслужили! И, хотя Коля и Надя могли бы поехать к морю сами, они, без колебаний, расстались с деньгами: они-то еще успеют – а родителям нужнее! К тому же, это делало их, как бы, значительнее и наполняло гордостью: да, смогли помочь родителям и оказать им засуженный почет и уважение. А это сейчас дорогого стоило. Ведь для русского человека это самое чувство глубокого морального удовлетворения гораздо ценнее собственного комфорта. И теперь женщина собирала созревшие овощи: а ей еще предстояло их обрабатывать, стоя в такую жару у раскаленной плиты. Уже закатанные банки были выстроены в кладовке в стройные ряды и радовали глаз: будет, чем полакомиться зимой! Но тут была, как говорится, одна закавыка: бо̀льшая часть закруток уходила младшей сестре мужа, Леночке, нахалке, совершенно не заморачивающейся насчет помощи маме с папой. Она уже успела один раз выйти замуж, и теперь была во втором браке, постоянно занятая своей любовью и тем, что называлось выстраиванием отношений. Какой огород, люди добрые, когда нужно работать над личной жизнью! К тому же, у нее был маникюр. Или лапки, как принято сейчас говорить. Нет-нет, на дачу они, конечно же, приезжали. Но, исключительно на шашлыки, а еще, чтобы забрать банки. Надя, видя как многочисленные плоды ее труда исчезают в бездонном багажнике чужого авто, молча стискивала зубы, предоставляя родне разбираться самой. Коля тоже молчал: он привык, что сестренка всегда была на первом месте. А уж ему — что останется… И вот теперь свекры поехали отдыхать практически на их деньги: у Леночки запросы всегда превышали предложение. Поэтому, на помощь маме с папой финансов не оставалось: самой бы удовлетворить свои потребности! Родители возвращались с отдыха через два дня. Сообщили, что разберут вещи и сразу приедут на дачу. И что привезли сувениры. Надя решила испечь шарлотку и приготовить фаршированные перцы, которые любила Нина Васильевна. И это – помимо новых банок, которые они хотели забрать с собой. Поэтому, крутилась на летней кухоньке до поздней ночи. Родители выглядели посвежевшими и отдохнувшими. Привезли магнитик на холодильник и большую ракушку, которую можно было прикладывать к уху: там слышался шум моря. Ну, хоть какое-то утешение. И, естественно, стали показывать фотографии: куда же без этого! И тут на одной из фоток Надя заметила худенького мальчика. Сомнений не было: рядом с бабушкой стоял Ваня – сын любимой доченьки и любимый внук. — А разве вы брали Ваньку с собой? – неожиданно спросила Надя. — Ну, да, — заюлила свекровь. — Я же тебе говорила! Сынок, я же вам говорила, помнишь? Но Коля, всегда безоговорочно до этого соглашавшийся с мамой, на этот раз промолчал, потому что это было откровенной ложью. И если бы они узнали об этом раньше, то вряд ли дали деньги родителям на отдых. Получалось, что на их деньги мама мужа отвезла на море не их Янку, как можно было бы предполагать, если мыслить логически, а любимого внука. Значит, они субсидировали чужого ребенка в ущерб своему: а ни один здравомыслящий родитель этого не сделает. А их семилетнюю дочку пришлось отправить в проверенный заранее, оздоровительный лагерь – на даче она откровенно скучала. Для этого они даже решили отдать ее в школу на следующий год: время пребывания в лагере пришлось на сентябрь. Получалось, что они понесли существенные моральные и материальные убытки совершенно впустую! И следующее фото доказало полное отсутствие логики и абсурдность ситуации: на фоне магнолии стояла вся веселая семейка – Ленка с мужем и Ванька. У Нади внутри все заледенело: значит, пока они корячатся на огороде, свекры берут с собой отдыхать любимую доченьку с семьей. Причем, на их же денежки! Как же можно так разделять детей? Это же несправедливо! Коля тоже был потрясен происходящим. Даже для него, абсолютно неконфликтного человека, это оказалось чересчур. Это выглядело чистым предательством и породило уйму чувств, представляющих сложную смесь негодования, злобы, досады и чувства мести. А почему бы и нет? Ведь каждый должен получить по заслугам. Разве не так? Надя сняла свой вечный фартук и коротко, как скомандовала, произнесла мужу: — Собирайся – мы срочно едем домой. — Как это? – всполошились родители. — Мы же даже еще не поговорили! — Почему это не поговорили? Очень даже поговорили! – Надя разговаривала непривычно жестко: ей запоздало стало все ясно. И доброму Коле тоже стало ясно: так, что глазам больно. И они, побросав в сумку самое необходимое, уехали. В машине долго молчали, а потом муж тихо сказал: — А хочешь, купим свою дачу? — На что? — упавшим голосом спросила Надя. – Денег-то у нас нет! — Возьмем кредит! – бодро произнес Коля. – Мы же оба работаем – выплатим как-нибудь! И жена уже в машине стала подыскивать подходящие варианты. Это было очень грамотным решением: осенью было хорошо видно, какого урожая ожидать от участка. А они планировали покупать дом с садом и огородом. И такой домик нашелся: на противоположном направлении от дачи родителей – не дай Бог встретиться — и полностью обустроенный. К тому же, до него было удобно и быстро добираться как на авто, так и на электричке. И они его, конечно же, купили! И это существенно добавило обоим настроения: кто приобретал когда-нибудь любую недвижимость, тот поймет. Бывшие владельцы даже не стали полностью собирать урожай, предоставив это сделать новым хозяевам. И это было очень приятно – работать на себя, а не чужого дядю. Точнее, тетю. С момента приезда родителей с юга прошло две недели. Надя, которая до этого часто перезванивалась со свекровью, делать это прекратила. Нина Васильевна тоже налаживать отношения с невесткой не спешила: любовь к дочери оказалась сильнее. Иногда ей звонил сын: мама есть мама. Разговаривали немногословно: — Как дела и что нового? Отвечали тоже коротко, понимая, что друг друга уже не интересуют: у каждого была совершенно другая, сформировавшаяся доминанта. И тут на телефон Нади поступил звонок: на экране высветилось имя Нины Васильевны. — Вы чего на дачу не приезжаете? – как ни в чем не бывало, начала свекровь. — А у нас теперь другая дача: разве Коля не говорил? — ответила Надя. – Мы купили свою – так будет лучше! — Но зачем? – всполошились по ту сторону экрана. – Есть же место – живите, сколько хотите! А потом вообще ее завещаем сыну! — А вы теперь можете завещать ее дочери. А то ей, видимо, было не совсем сподручно вкалывать на чужой даче. Но после завещания-то она, конечно, будет вам помогать, — стараясь говорить спокойно, произнесла Надя, хотя ей хотелось послать маму мужа по известному адресу. Свекровь немного помолчала, переваривая услышанное, а потом, не желая сдаваться, сказала: — А у нас черноплодка поспела — надо бы варенья наварить. Ты же знаешь, как его любит Владимир Михайлович. Особенно, с яблоками. — А это вы Леночку попросите – она наварит! Ведь теперь она на даче будет главная, — бодро посоветовала невестка. — Ну ты же знаешь, как она занята, — возмущенно произнесла Нина Васильевна. — Ничего страшного! Пусть найдет время, чтобы порадовать любящего папочку! Надо же как-то вашей дочери выражать свою любовь. А то все только на словах. Кстати, пусть еще остатки овощей соберет, — сказала Надя и, на этой радужной ноте, отключилась. А черноплодки оказалось много и на новой даче. И всего остального тоже. Но теперь есть все это и пить терпкий, вяжущий рот сок предполагалось не свекру, а совершенно другим людям. А варенье из этой рябины, действительно, очень вкусное. Особенно, с антоновскими яблоками, которые чрезвычайно уродились в этом году. Вот тут Вы оказались совершенно правы, дорогая Нина Васильевна! Автор: НЕЗРИМЫЙ МИР