Старые павлодарцы хорошо помнят её, расположенную на перекрёстке улиц Лермонтова и Ленина, отгороженную высоким забором, который вернее было бы назвать стеной, да так, что снаружи была видна лишь верхняя часть здания… Кстати сказать, когда-то и сама улица Лермонтова именовалась «тюремным переулком», именно потому, что здесь возвышалась двухэтажная кирпичная уездная тюрьма.

Народовольцы, социал-демократы…
Краевед Эрнест Соколкин рассказывает, что до неё в форпосте, на месте которого и возникла станица Коряковская, ставшая Павлодаром, была гауптвахта, а в станице до 1861 года – арестантский деревянный дом, просуществовавший и в Павлодаре до 1880 года, когда на его северной окраине из кирпича купца А. Дерова выстроили двухэтажную тюрьму.
Э.Д. Соколкин сообщает также, что в отчётах губернатора Семипалатинской области за 90-е годы девятнадцатого и начала двадцатого века это здание значится как «Павлодарский тюремный замок», в котором на 1 января 1896 года числились 43 узника, в том числе одна женщина. Затем прибыли 56, убыли 74, и остались к 1 января 1897 года 30 человек, включая двух женщин.
На ремонт тюремного здания в 1896 году было истрачено 112 рублей 47 копеек, а в 1897 – 168 рублей 48 копеек.
В 1910 году в тюрьме сидели уже почти 70 человек.
Кроме уголовников, в тюрьме были и политические. В их числе Николай Яковлевич Коншин, за пропаганду идеи народничества отправленный по этапу в Сибирь, а за участие в последующих противоправных акциях протеста в Тюмени вместе со своими сподвижниками-народовольцами и социал-демократами, марксистами оказался в Павлодарской тюрьме, где они отсидели с 6 августа 1888 по 24 мая 1889 года.
Н.Я. Коншин впоследствии оставил ряд интересных записок, сохранив для истории уездную жизнь той поры.
Э.Д. Соколкин также сообщил, что в 1906-1910 годах в Павлодарской тюрьме побывали, и, разумеется, не с экскурсией, первые местные социал-демократы Г.Е. Евдокимов и А. Мелехов.
Жертвы 1918-1919 и последующих годов
О революции в Павлодаре узнали спустя пять дней после событий в Петрограде.
Затем в Павлодаре начались выступления против всё ещё находившихся у власти эмиссаров Временного правительства, голодные бунты. И вскоре здешний Совет рабочих и солдатских депутатов возглавил местный учитель Павел Захарович Ермаков. А какое-то время спустя он же возглавит первую советскую газету «Объединение», с которой ведёт отчёт своей истории (7 апреля 1918 года) «Звезда Прииртышья». Судьба П.З. Ермакова и многих других его соратников первого Павлодарского Совдепа сложится трагически.
Кровавая вакханалия гражданской войны ещё только разворачивается в Павлодаре… И об этом хорошо рассказывает в своей книге «Павлодар: это нашей истории строки» Мария Серафимовна Тереник… Президиум исполкома Совдепа заключает в тюрьму трёх офицеров, обвинённых в участии в контрреволюционной организации… 17 февраля 1918 года «Совдеп постановил: хищники, мародёры, спекулянты объявляются врагами народа. Лица, виновные в этих тягчайших преступлениях, будут немедленно арестованы и отправляться в местную тюрьму впредь до предания их военному трибуналу». И, надо полагать, это не была всего лишь декларация…
Но советская власть продержалась в Павлодаре недолго… В ночь с 1 на 2 июня того же 1918 года в город одновременно с разных сторон ворвались казачьи отряды. Как пишет М.С. Тереник, бой продолжался недолго: захват мятежниками тюрьмы (и здесь тюрьма – Ю.П.), установка на её чердаке пулемёта ускорили развязку…
Тюрьма вновь «заработала» с высокой нагрузкой и была переполнена арестантами-большевиками, членами Совдепа и другими сторонниками советской власти, которых за неимением мест в камерах стали размещать в подвалах, складских помещениях.
Сажали, пишет М.С. Тереник, и «сочувствующих» – по малейшим признакам заподозренных в симпатиях к большевикам, в том числе крестьян, по доносам разного рода «патриотов»-осведомителей. Сажали временно, на время дознания, «на две недели», однако некоторых закололи штыками 27 ноября 1919 года перед отступлением белогвардейцев из Павлодара. Как и многих ранее арестованных большевиков и членов Совдепа.
В их числе были и редактор первой советской газеты П.З. Ермаков, его заместитель М.А. Ладоха, комиссар пристани Ф.С. Прима, другие представители новой власти… Всего было убито 35 человек, некоторым нанесли по 10-13 штыковых ран.
Лишь немногим удалось спастись… Они, услышав стоны и крики, разобрав печь, заложили дверь и не выходили даже тогда, когда в город вошли красные.
Сохранилась старая фотография жертв белогвардейской расправы в Павлодарской тюрьме, на которую и сегодня нельзя смотреть без содрогания.
Тюрьма же продолжала работать без перебоев… М.С. Тереник приводит в уже упомянутой книге решение Павлодарского уездного ревкома от 8 декабря 1919 года: «О прокормлении арестованных»: «…Установить для арестованных следующий паёк: один фунт (400 грамм) хлеба, одну четверть фунта (100 грамм) мяса. К супу – капуста, картофель. Лица (арестованные), находящиеся на работе, должны получать двойную порцию». Общий надзор над тюрьмой был возложен на заведующего жилищно-реквизиционным отделом Л. Серватко, чудом избежавшего недавней расправы белогвардейцев над заключенными в ней сторонниками новой власти. Кстати, сидел он там вместе с двумя детьми, которых ему не с кем было оставить из-за смерти жены от тифа. Именно он и его товарищи по несчастью забаррикадировали вход в камеру, разобрав печь…
Потом уже большевики расстреляли в Павлодаре борцов с советской властью – без суда и следствия, как это было с 24 заложниками, ни в каких боях не участвовавшими. Потом заключёнными становились баи и кулаки, другие подлинные и мнимые противники коллективизации… Жертвами репрессий конца 30-х годов в области стали более четырёх тысяч человек, в том числе 810 расстреляны… Вероятно, многие из них были уничтожены именно в этой тюрьме, хотя не все, кого арестовывали, в ней находились.
Берестовский и Солженицын
Что объединяет двух этих людей, оставивших заметный след в истории, но никогда друг друга не видевших? Георгий Григорьевич Берестовский – учёный и земледелец Божьей милостью, один из разработчиков почвозащитной системы земледелия, ставший лауреатом главной Государственной премии – Ленинской. Александр Исаевич Солженицын – всемирно известный писатель, неутомимый борец с тоталитарным коммунистическим режимом, лауреат Нобелевской премии в области литературы. А роднит их то, что оба какое-то время провели в павлодарской тюрьме.
Г.Г. Берестовский – выпускник Московской академии имени Тимирязева, работал агрономом в совхозе «Суворовский», был человеком от политики весьма далёким, полностью погружённым в земледелие и поиск оптимальных технологий обработки почв. Арестовали и репрессировали сначала директора совхоза Дмитрия Георгиевича Шашурина – двадцатипятитысячника, бывшего шахтёра из Украины, хорошего организатора, прибывшего в этот край по партийному призыву поднимать село. А вслед за ним бывшего по совместительству его замом агронома Берестовского. Вот как сам он позднее об этом вспоминал: «В период работы в «Суворовском» зерносовхозе в 1937-1938 годах… возбуждалось дело по обвинению меня, и я несколько месяцев содержался в павлодарской тюрьме, но за отсутствием состава преступления Верховный суд Казахской ССР оправдал меня».
Был позднее реабилитирован и Д.Г. Шашурин.
Когда арестовали Г.Г. Берестовского, его жена, также выпускница Тимирязевской академии, взяв их крошечного сына-первенца, перебралась на время в Павлодар. Носила мужу передачи, через щель тюремного забора наблюдая, как он красит брички (его выводили на работы).
Мы были знакомы с Георгием Григорьевичем, хоть и не очень близко, встречались. Жалею, что не знал тогда об этой странице его биографии и не смог расспросить о ней…
А.И. Солженицын – автор самого известного в мире произведения «Архипелаг «ГУЛАГ» – оставил в нём благодарные строки, посвящённые Павлодару, который он видел из-за стен тюрьмы, где был на пересылке: «…За стеной сразу видна улица и ларёк с пивом и… кто там ходит. А ещё дальше – кварталы, кварталы таких одноэтажных домиков и изгиб Иртыша, и даже заиртышские дали.
Какая-то живая девушка, которой только что вернули с вахты пустую корзинку из-под передачи, завидела нас в окне и наши приветственные помахивания, но виду не подала. Пристойным шагом, чинно зашла за пивной ларёк, чтоб её не просматривали с вахты, а там вдруг порывисто вся изменилась, корзинку опустила, машет, машет нам обеими вскинутыми руками, улыбается! Потом быстрыми петлями пальца показывает: «Пишите, пишите записки, – дугой полёта: «Бросайте, бросайте мне!» – и в сторону города: «Отнесу, передам!». И распахнула руки: «Что ещё вам? Чем помочь, друзья?».
Милая, бесстрашная девушка! Как быстро ты прошла, как верно усвоила всю тюремную науку! Какое счастье, что есть ещё такие!.. Прими наш поклон, безымянная. Ах, весь наш народ был бы такой – ни черта б его не сажали, заели бы проклятые зубья!».
Часть своего срока А.И. Солженицын отбывал в Экибастузском лагере, впечатлениями от которого навеяна его первая увидевшая свет знаменитая небольшая повесть «Один день Ивана Денисовича», за которую ему также хотели дать Ленинскую премию. Но не случилось. В Экибастузе политический заключённый Солженицын начинал строить ТЭЦ, на которой впоследствии десять лет директорствовал бывший глава правительства СССР Г.М. Маленков, сосланный сюда (но уже не по этапу) Н.С. Хрущёвым. Так Экибастуз в разные времена свёл того, кто сидел, с тем, кто сажал, и первый получил впоследствии мировую известность, а второй – почти полное забвение.
Здесь и Шафер сидел…
Наум Григорьевич Шафер свой срок получил в 1971 году по статье за «систематическое распространение клеветнических измышлений о советском государственном строе». Хотя никаким антисоветчиком-диссидентом он не был и инкриминируемых ему деяний не совершал.
Он был филолог, кандидат наук и подумывал о защите докторской на тему «Русская гражданская позиция за 100 лет», подбирал подходящие материалы. Так в его городской квартире оказались тексты, напрямую к будущей диссертации не относящиеся, но Н.Г. Шафер считал, что должен ознакомиться и с ними. Это были «Раковый корпус» и «Крохотки» А.И. Солженицына, опубликованная на Западе и получившая скандальную известность «Автобиография» Евгения Евтушенко, неопубликованные тексты Юлия Даниэля, Варлама Шаламова, записи песен Владимира Высоцкого и Александра Галича, что-то ещё… Но, конечно же, ничего криминального…
И когда на преподавателя пединститута Шафера завели дело, он пытался убедить следователя в том, что всё найденное представляет для него лишь профессиональный филологический интерес, и даже поклялся, что со временем опубликует записи песен Высоцкого (что впоследствии и сделал).
Вообще-то Наума Григорьевича сажать сначала не собирались. Его хотели попугать, повоспитывать… Даже с работы не уволили… Устроили так называемый «общественный прогон» в актовом зале пединститута, где он работал и где должен был публично покаяться… Но начавшийся дурно пахнущий спектакль так возмутил Шафера, что он каяться не стал и заявил с трибуны: он не сделал ничего предосудительного, а лишь то, что и должен делать человек, называющий себя профессиональным филологом.
Дальше всё было как в известном еврейском анекдоте: «Вы знаете того Рабиновича, который живёт напротив тюрьмы?» – «Да, а что?» – «Да ничего. Просто теперь он живёт напротив своего дома». Шаферы жили в доме, где магазин «Счастье», а поместили его в камеру тюрьмы, что стояла наискосок, на углу улиц Лермонтова и Ленина. Держали сперва в «привилегированной» камере на четверых, с деревянным полом и окном, в котором виднелся через решётку уголок неба… А после суда, определившего ему полтора года колонии, перевели в другою, человек на тридцать, с уголовниками. И его самым большим желанием в это время было не на свободу выйти, а вернуться в ту прежнюю камеру. Такие вот парадоксы сознания. Спасло же его письмо от жены, Натальи Михайловны, наполненное такой любовью, состраданием и верой в него, что он хранит его и до сих пор.
Н.Г. Шафер не сломался: отбыл свой срок, работал в вечерней школе, стал одним из главных исследователей жизни и творчества композитора И. Дунаевского, написал книги, выпустил свои музыкальные произведения. Конечно, был реабилитирован, правда, уже в позднесоветские времена. На базе его уникальной коллекции грампластинок создан и много лет работает «Дом Шафера», аналогов которому нет не только в Казахстане, но и в мире.
* * *
Здание тюрьмы было снесено в 1981 году – ровно через сто лет после того, как она была построена. Тогдашний первый секретарь обкома партии Б.В. Исаев решил, что она отнюдь не украшает наш город, да ещё стоит на улице Ленина.
Деньги на снос и строительство новой выделило Министерство химической промышленности СССР – хозяин здешнего секретного химзавода.
Вот как рассказывал мне о разговоре с министром Л.А. Костандовым тогдашний директор завода С.С. Беркетов. Когда он стал убеждать министра в том, как нужна городу новая тюрьма, тот, благоволивший молодому директору, заметил: ты, мол, особенно-то не усердствуй – для нас с тобой тюрьма давно построена. Имел в виду то, что жизнь у любого крупного хозяйственника всегда такова, что он запросто может оказаться за решёткой. Но денег дал. И старую тюрьму снесли, а на её месте стоит теперь большой жилой дом. Новую тюрьму выстроили на восточной окраине Павлодара.
Юрий ПОМИНОВ.
Фото Николая МОХИРЕВА. http://irstar.kz/index.php/kultura/kraevedenie/item/4336-%D1%82%D1%8E%D1%80%D1%8C%D0%BC%D0%B0-%D0%BD%D0%B0-%D1%83%D0%BB%D0%B8%D1%86%D0%B5-%D0%BB%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%BD%D0%B0-%D0%B8-%D0%B5%D1%91-%D0%B7%D0%BD%D0%B0%D0%BC%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D1%82%D1%8B%D0%B5-%D1%81%D0%B8%D0%B4%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D1%86%D1%8B #НиколайМохирев