— Я не понял, Галя, а ты чего не встаёшь?! — воскликнул Игнат, посмотрев на часы. — Время уже половина девятого! Завтракать давно пора, а она спит. Ничего себе. Совсем уже, что ли? А я глаза открываю, смотрю — светло. Гляжу на часы — мама дорогая. Ты уже час назад должна была встать и завтрак приготовить. Блины кто за тебя делать будет? Я проснулся, есть хочу, а у тебя ещё ничего не готово! Единственный, можно сказать, выходной (субботу я не считаю, потому что в субботу я отсыпаюсь), и тот ты умудрилась испортить.

Галина действительно в этот день проспала. Не нарочно. Не потому, что что-то там такое задумывала — нет. Просто проспала и всё.

Но, проснувшись от недовольного голоса мужа, она почему-то вдруг решила не спешить подниматься. Ну, вот такая ей мысль в голову пришла. И поэтому, толком ещё не понимая, чего именно хочет, Галина просто молчала, делая вид, что спит и ничего не слышит. А в голове у ней появлялись разные мысли.

«Это же надо! — думала она. — Проспала. Никогда не просыпала, а тут вдруг взяла и проспала. Интересно, что теперь будет? Вот если б я проспала на работу, тут всё понятно. Я бы позвонила и сказала, что задерживаюсь.

А тут как быть? Мужу ведь не скажешь, что задерживаюсь. Муж — вот он. Рядом. Недоволен. И что ему сказать? А самое главное, что вставать-то неохота. Вот в чём дело. Охота лежать. Вот так лежать весь день и ничего не делать. А почему неохота? А потому что неохота сейчас стоять у плиты и делать им всем завтрак».

— Ты же знаешь, что я не могу без завтраков, Галя, — продолжал возмущаться Игнат. — Прекрасно знаешь, что если я не позавтракаю вовремя, я потом весь день плохо себя чувствую.

«Хоть бы спросил, как я себя чувствую, — думала она при этом. — Только о себе и думает. Я, я, я. Ни о ком, кроме себя, не думает. А может, мне нехорошо! А может, мне тоже помощь требуется! И ещё больше, чем ему. А он? Нет, чтобы самому пойти и приготовить мне что-нибудь.

Между прочим, у меня тоже всего два выходных в неделю. Но только я по субботам почему-то не отсыпаюсь. И воскресенье не отсыпаюсь. Надоело. Я тоже теперь буду отсыпаться. И если он отсыпается по субботам, то я буду отсыпаться по воскресеньям».

— Да что же это такое происходит-то в доме! — продолжал возмущаться Игнат, сидя на кровати и глядя на жену. — Я кому говорю! Галина! Ты что, меня не слышишь? Поднимайся давай и иди блины делай. Кому сказал, — Игнат пихнул жену в спину. — Разлеглась здесь! У меня в животе урчит. Не слышишь? Оглохла, что ли?

Галина хотела и дальше спокойно продолжать делать вид, что она спит. Но последнее требование мужа насчёт блинов и плюс к тому, что он вдобавок её пихнул и сказал, что она оглохла, всё вместе взятое взбесило Галину всерьёз.

— Иди ты знаешь куда со своими блинами! — ответила она и повернулась на другой бок. — Сам себе блины жарь, если так хочется. Урчит у него. Толкается ещё здесь. Я тебя сейчас так толкну, не так заурчит. Век помнить будешь.

«Ещё раз пихнёт если, — подумала Галина, — получит подушкой по голове. Хватит с ним церемониться. Пришло время решительных действий!»

К сожалению, Игнат не умел читать мыслей жены и снова толкнул её в спину и потребовал блинов, ссылаясь на своё самочувствие. И вот тогда Галина быстро вскочила с кровати, схватила подушку и три раза со всей силы ударила ею Игната. По голове. После третьего раза Игнат оказался на полу.

А Галина, ни слова не говоря, положила подушку на место, легла на кровать, повернулась к мужу спиной, накрылась одеялом и закрыла глаза.

— Отстань от меня, я сплю! — сказала она. — И спать сегодня буду весь день. Завтракать хочешь? Вот сам иди и готовь себе завтрак. А я на сегодня выходной взяла.

Некоторое время Игнат молча сидел на полу и пытался что-то сообразить. Но возмущённое негодование мешало ему сосредоточиться.

«Ничего не соображаю, — думал он, — она что, ударила меня? Мысли в голове путаются. Может, я чего-то не понимаю? Да нет. Всё понимаю. Сегодня воскресенье. А по воскресеньям Галина всегда делает блины. И так было всегда. А что сегодня не так?»

В комнату заглянули сыновья.

— Мы есть хотим, — сказал Иван.

— Очень хотим, — сказал Илья, робко выглядывая из-за спины старшего брата.

— Пришли на кухню, а там пусто, — продолжил Иван.

— Где наши блины, мама? — добавил Илья.

— В конце-то концов! — сказал Иван.

Только сейчас Иван обратил внимание на то, что отец сидит на полу.

— А ты куда смотришь, папа? — спросил он. — И почему — на полу? Заняться больше нечем? Или это у вас с мамой развлечения такие? Так это ты брось. Не время сейчас.

— Вместо того, чтобы на полу сидеть, — сказал Илья, — лучше бы сказал своей жене, чтобы шла на кухню.

«Что ни говори, а хорошие у меня сыновья, — подумал Игнат. — Оба в меня. На дедушку своего похожи. Такие же вредные. Ко всему подходят серьёзно. Тот вот так же иногда как скажет чего-нибудь, так просто хоть стой, хоть падай. И как же вовремя они пришли сюда. А то я уже даже и не знал, как с их матерью действовать дальше. Может, хоть через них Галина вспомнит о том, кто она в этом доме, и приступит к исполнению своих прямых обязанностей. Если на мужа ей наплевать, так, может, хоть ради детей за ум возьмётся».

— А нету блинов, дети! — воскликнул Игнат, продолжая сидеть на полу.

— Как нет? — испуганно спросил Иван.

— А где же они? — тихо произнёс Илья. — Мы есть хотим.

Игнат развёл руками.

— А нигде, — ответил он. — Мама наша сегодня на кухню даже не приходила.

— Как не приходила? — в один голос спросили братья.

— А это очень просто, дети. Она проспала.

— Мама, ты чего, совсем уже? — с возмущением произнёс Иван. — Как проспала? Как вообще можно проспать в воскресенье? Ну ты даёшь.

— Слышишь, что дети говорят, Галина? — сказал Игнат. — Хватит лежать. Иди на кухню к плите, завтрак готовь. Належишься ещё.

— Когда? — не поднимаясь и не открывая глаз, ответила Галина.

— Что когда? — не понял Игнат.

— Когда належусь?

— Вот мы позавтракаем, и лежи себе спокойно, сколько хочешь, — уверенно ответил Игнат.

— Сколько хочешь, не получится, — сказал Иван.

— Это ещё почему? — удивился Игнат.

— А кто обед будет готовить? — ответил Иван.

— Точно! — согласился Игнат. — Обед ведь ещё нужно приготовить. — Ну ладно, приготовишь обед, а после можешь спать сколько угодно.

— Только ты это, мама, после обеда тоже слишком-то не залёживайся, — сказал Игнат. — Потому что к шести часам мы захотим ужинать.

— У меня сегодня выходной от работы на кухне, — сказала Галина. — Я так решила.

— И что это значит? — в один голос спросили сыновья.

— Это значит, что завтрак, обед и ужин готовить я не буду.

— А кто будет?

— Да мне всё равно, кто будет. Вот пусть хоть ваш папа готовит. Он постоянно мне сообщает, что мужчины — это лучшие кулинары. Вот пусть теперь докажет, что так оно и есть на самом деле.

— Но если так, папа, то давай ты тогда иди на кухню, — сказал Иван. — Потому что нам тоже всё равно, кто будет нам блины готовить, а только мы есть хотим.

— В самом деле, отец, хватит сидеть на полу, — сказал Илья. — Чего расселся? Как маленький, честное слово. Поднимайся давай. После насидишься. Вот приготовишь нам завтрак и сиди сколько влезет.

«Ну точно в своего дедушку, — подумал Игнат. — Такие же непрошибаемые в своих требованиях. Смотрю на них и вроде как отца вижу. Даже жутко».

— Нет, дети, — сказал Игнат, — этого не будет никогда. Мужчины, конечно, лучше, чем женщины, умеют готовить, но это не значит, что они должны этим заниматься. Мужчины вообще всё делают лучше женщин! И что теперь? Да лучше я весь день голодный буду, чем встану вместо вашей матери у плиты.

— Куда ты денешься? — брезгливо произнесла Галина. — Не слушайте его, дети.

— Что значит «не слушайте его, дети»? — возмутился Игнат. — Галина?

— А то и значит. Голодный он весь день будет.

— Буду! Из принципа буду.

— Да не будешь ты голодный весь день. И у плиты ты встанешь, как миленький.

— Не встану.

— Ещё как встанешь.

— Даже не надейся. Моя мужская гордость мне не позволит.

— Побежишь, как миленький. А про гордость свою мужскую забудешь.

— Готов спорить на что угодно, что не забуду про гордость мужскую. И никогда не побегу. С голода загнусь, а не побегу. Не утрачу гордости.

— Даже спорить не стану. Потому что точно знаю, что утратишь и побежишь.

— Дети! — воскликнул Игнат. — Вы слышали?

— Поднимись, отец, — сказал Иван. — Не сиди на полу.

Игнат поднялся с пола.

— И оденься, — сказал Илья.

— Мы ждём тебя на кухне, — сказал Иван.

— В каком смысле, дети, вы меня ждёте? — недоумевал Игнат, надевая халат. — Если вы, как и ваша мама, надеетесь, что я поступлюсь мужской гордостью и встану у плиты, то вы напрасно так обо мне думаете.

— Мы ничего не думаем, — сказал Иван. — Мы просто зовём тебя посоветоваться.

— Насчёт маминого поведения, — сказал Илья.

— Нужно решить, что с ней дальше делать, — сказал Иван.

— Нужно принять меры.

— Есть у нас пара идей.

— О которых маме знать необязательно.

— Нужно посоветоваться, папа.

— Ах, посоветоваться. Ну, если только посоветоваться, то я, конечно. Я готов. Идёмте.

Отец и сыновья вышли из спальни, а Галина закрыла глаза, улыбнулась, повернулась на бок и вскоре уснула. Для себя она решила определённо, что сегодня у неё выходной день от работы на кухне.

«А может, — думала она, — и не только сегодня. Если понравится, так каждое воскресенье буду брать выходной. А может, и не только воскресенье. Как повезёт».

— Закрой дверь поплотнее, отец, — сказал Иван, когда Игнат пришёл на кухню. — Разговор будет серьёзный.

Игнат закрыл плотно дверь и робко сел за стол на краешек стула.

«Почему я их так боюсь? — думал Игнат. — Ведь дети ещё! Ивану 15, а Илье 13. А мне страшно».

— Распустил ты маму, папа, — сказал Иван. — Ой, распустил.

— Да я... — попытался было ответить Игнат.

— И даже не спорь, — сказал Илья. — Сегодня мама отказалась весь день у плиты стоять; выходной от кухни объявила. А завтра что она придумает и от чего откажется? А послезавтра что?

— Дети, поверьте, я всей душой, но вы же сами видели! Ах да. Вы не видели. Вы позже вошли. Но чтобы вы знали, то, когда вас не было, думаете, я не возражал? Ещё как возражал. А она в ответ меня ударила! По голове. Три раза.

— Ты сейчас серьёзно, отец? — спросил Илья. — Ударила тебя?

— Не верю, — сказал Иван. — Чтобы мама, да подняла на тебя руку. Не может быть. Не верю. Она не могла. Она не такая.

— Честное слово, сынок, не вру. Подняла руку на мужа мама твоя. И не только руку. Я бы вам рассказал, дети, что именно она подняла на меня, да не хочу лишний раз вспоминать и тем самым травмировать ваши несовершеннолетние души.

— Неужели правда, мама решилась? — спросил Илья.

— А чего ты думаешь, я на полу-то сидел, сынок?

— А в самом деле, отец, чего ты на полу-то расселся? — спросил Иван.

— Так потому что я свалился с кровати, потому и сидел на полу.

— А чего ты вдруг с кровати свалился-то? — недоумевал Илья.

— Так я же вам и говорю. Вы не слышите разве? Это ведь я не сам свалился. С кровати. А только после того, как ваша мама набросилась на меня. Как тигрица. Видели бы вы её глаза в тот момент. Страшные! Я думал, мне конец. Слава богу, вы вовремя пришли. А то уж я думал, что всё.

— Здесь дело не столько в тебе, отец, сколько в нашем с Ильей будущем, — сказал Иван. — Ты своё уже прожил.

— Что значит, своё прожил, сынок? Мне всего лишь сорок лет.

— Ты в зеркало-то на себя погляди, папа, — сказал Илья. — Сорок лет! Да тебе меньше шестидесяти и не дашь!

— Бери пример с артистов, папа, — сказал Иван. — Они в семьдесят лучше выглядят, чем ты в свои сорок. А ты? Смотреть страшно. Ещё мечтаешь о чём-то!

— Я ещё много чего не успел, сынок, поэтому и мечтаю. А что выгляжу не по возрасту. Так потому что жизнь у меня такая. Потрепала. Я ведь не артист.

— Плохо, что не артист, — сказал Илья. — Лучше бы ты...

— Да подожди ты, — остановил брата Иван и строго посмотрел на отца. — Сейчас, отец, не о тебе речь.

— И не о том, как тебя жизнь трепала, — добавил Илья.

— Нас с братом сейчас больше волнуешь не ты и чего ты там не успел, — горячо продолжал Иван.

— А мы больше о маме нашей беспокоимся, — сказал Илья. — Какой пример она подаст нашим будущим жёнам, ты подумал?

— А при чём здесь ваши будущие жёны, дети?

— Как при чём? — воскликнул Илья.

— Ведь если уже сейчас наша мама такое решилась заявить, то ты только представь, отец, какой она станет к тому времени, когда мы женимся, — ответил Иван.

— Подумай, отец, — продолжил Илья, — какая свекровь получится из нашей мамы, если она уже сейчас пренебрегает своими прямыми обязанностями жены и отказывается работать на кухне по воскресеньям?

— Каждое лето, папа, ты отправлял нас в деревню, — задумчиво произнёс Иван. — К дедушке, Макару Игнатьевичу.

— Твоему, между прочим, отцу, папа! — напомнил Иван.

— И за это, папа, тебе очень большое спасибо, — сказал Илья.

— Так вот, дедушка Макар, — назидательно продолжил Иван, — учил нас, что женщины другого языка не понимают, кроме как строгости. А ты разве держишь маму в строгости? Нет. Вот поэтому и рука у неё на тебя поднимается, а ты на полу валяешься.

— Что же делать, дети? — воскликнул Игнат.

— Сейчас придёшь к маме, — ответил Иван. — И поставишь её на место.

— Но как?

— А мы тебя научим, — ответил Илья. — Нам наш дедушка Макар (твой, между прочим, папа)...

— Я помню.

— Хорошо, что ты это помнишь, папа. Так вот, он многое уже успел передать нам из своей долгой и напряжённой семейной жизни. Многому научил. А мы, в свою очередь, научим тебя.

— Научите, дети. На всё согласен, лишь бы у плиты в выходной день не стоять.

— Слушай внимательно, отец, — сказал Иван. — И запоминай.

Минут через двадцать Игнат пришёл в спальню к жене.

— Значит так, — торжественно произнёс он, — слушай меня внимательно, Галина.

Игнат минут десять говорил Галине о том, в чём именно состоит предназначение женщины вообще и её, Галины, предназначение в частности. После этого много слов было сказано о трудной жизни самого Игната. Особенно Игнат напирал на свою непростую работу и на ту степень ответственности, которая возложена на него обществом.

— И, конечно же, я вправе рассчитывать на то, чтобы в свой выходной день получать от жизни хоть немного радости, — сказал Игнат в заключение этой части.

Далее Игнат перешёл к главному, вспоминая при этом, чему его учили дети.

«Приберегай главное напоследок, папа, — учили они. — Важно не то, что ты скажешь в начале или в середине. В начале и в середине можешь городить всё подряд, что душе угодно. Но в самом конце ты должен ошарашить маму чем-нибудь по-настоящему выдающимся. Тогда это возымеет действие и будет иметь должные и ожидаемые нами последствия. И в разговоре иди всегда от простого к сложному. От мягкого к жёсткому. От доброго к злому. Понимаешь? Чтобы сказанное в конце показалось маме настолько страшным, что больше уже некуда».

Вот почему самое главное, самое сложное, самое жёсткое и ужасное, Игнат сказал в самом конце. И на это у него ушло всего минуты три.

И если всё остальное, что было в начале и в середине, Галина прослушала без особого интереса и вполовину уха, не обращая никакого внимания и даже не желая просыпаться ради всей этой ерунды, то вот на последнее, сказанное мужем, она не только обратила внимание, а даже проснулась от этого окончательно. И у неё у самой в голове возникли некоторые идеи насчёт своего будущего.

— Это всё? — спросила Галина, вскакивая с постели в свои тапочки. — Или есть ещё что-нибудь?

Задавая вопросы, Галина накинула на себя халат и, завязывая его на ходу, пошла на кухню.

— Это всё! — спешил сообщить Игнат, идя за женой. — Надеюсь, что последнее обстоятельство заставит тебя взяться за ум.

— Заставит! — решительно ответила Галина, входя на кухню.

Иван и Илья были там и сидели за столом.

— Проголодались? — ласково поинтересовалась Галина.

— И ты ещё спрашиваешь? — недовольно ответил Иван.

— Конечно! — гордо произнёс Илья. — Время десять, а у нас крошки во рту не было.

— Понимаю, — продолжала Галина. — Голодным какая жизнь? И совсем другое дело, если вкусно поел. Правильно?

— Правильно, — согласился Игнат, усаживаясь за стол.

— И чем вкуснее поел с утра, тем интереснее и жизнь, мама, — сказал Илья.

— Золотые слова, сынок, — ответила Галина и стала готовить блины. — Вот ты с чем больше любишь блины?

— Я со сгущёнкой, — ответил Илья.

— А я с вареньем, — сказал Иван.

— А я и со сгущёнкой, и со сметаной люблю блины, — поспешил сообщить Игнат. — Это сочетание сладкого и кислого одновременно даёт, как бы это сказать, поразительный эффект. Очень вкусно.

— А я, — сказала Галина, — тоже люблю и со сгущёнкой, и с вареньем, и со сметаной. А ещё всю жизнь мечтала попробовать блины с красной икрой. Я где-то читала, что это очень вкусно. Особенно если с лососёвой икрой.

— Нет уж, — сказали дети, — с икрой — это гадость. Тем более с лососёвой. Это уж ты без нас.

— И без меня, — поспешил сообщить Игнат. — Я только со сметаной и со сгущёнкой.

— Ну, без вас так без вас, — сказала Галина.

К этому времени она приготовила уже шесть блинов и выключила сковородку. Заварив себе чай, она достала из холодильника сметану, варенье, сгущёнку и банку лососёвой икры.

— А у нас разве икра была? — спросил Игнат.

— Вчера купила, — ответила Галина, — забыла тебе сказать.

— Забыла? — удивился Игнат. — Странно. Но это ведь, наверное, очень дорого.

— Дорого, — согласилась Галина. — А что делать? Хочется. Проходила вчера в магазине мимо витрины, смотрю, стоит такая и на меня смотрит.

— Кто смотрит?

— Она, — Галина показала на банку с икрой. — Говорит, возьми меня. Я, говорит, очень вкусная. Особенно с блинами. А у тебя, это она мне говорит, завтра блины утром будут. Вот и попробуешь. Узнаешь наконец-то, что значит настоящее удовольствие от блинов. А то, говорит, тебе уже тридцать пять, а что ты ела-то в жизни? Это она мне. Сметану, варенье и сгущёнку? А это, считай, что и ничего! Говорит она мне. Ну вот я не выдержала и взяла её. Захотелось испытать.

Сказав это, Галина сделала себе чаю и начала есть блины. Один блин она съела со сметаной. Другой — со сгущёнкой. Третий — с вареньем. А четвёртый, пятый и шестой — с икрой.

Дети и муж сначала с удивлением молча смотрели на неё, но когда Галина съела второй блин, они не выдержали.

— А нам! — первыми закричали дети.

— И мне! — тут же подхватил Игнат.

— А вы сами себе готовьте, — ответила Галина. — Сами, сами. Я же вам уже сказала, что у меня сегодня выходной от плиты.

— Так ты же всё равно стояла у плиты, — заметил Игнат. — Могла бы и нам приготовить.

— Не могла, — уверенно ответила Галина. — Потому что готовить только для себя — это не работа, и от этого отдыхать не требуется. А вот готовить на вас — это, ребята, тяжёлый труд. Я шесть блинов съем и наелась. А вы? Меньше чем по пятнадцать штук и не едите. Нет уж. Сами себя кормите по воскресеньям.

— Что значит, по воскресеньям? — не понял Игнат. — Ты что, теперь всю жизнь так собираешься делать?

— Ага.

— Это почему, интересно?

— А твоё последнее заявление и натолкнуло меня на эту мысль, Игнат.

— Какую мысль?

— Что отдыхать от плиты нужно каждое воскресенье.

— А что я такого сказал? — воскликнул Игнат.

— Ты там, Игнат, говорил что-то насчёт того, что если я не возьмусь за ум, то бросишь меня? — ответила Галина. — Разведёшься, говорил. Найдёшь себе другую жену. Которая не будет устраивать по воскресеньям выходные от работы на кухне.

— Я это говорил, — согласился Игнат, — но только чтобы ты поняла, насколько всё серьёзно. И если хочешь знать, это не только моё мнение. Наши дети поддерживают меня в этом вопросе целиком и полностью.

Но дети уже поняли, что их расчёты оказались ошибочными, и быстренько сменили тактику.

— Зачем же ты врёшь, отец? — серьёзно и даже как-то обиженно произнёс Иван. — Когда это мы тебя поддерживали?

— Что значит «вру», Ваня? Да не вы ли мне здесь целую лекцию прочитали насчёт того, как с мамой вашей разговаривать? Вы же меня всему и научили.

— Чему научили? — сделав большие глаза, спросил Илья.

— Что держать вашу маму нужно в ежовых рукавицах и воли ей не давать вообще.

— Не было этого, отец, — сказал Илья. — Ты всё врёшь.

— Не слушай его, мама, — сказал Иван. — Мы такого не говорили.

Игнат чуть не плакал от обиды.

— Как не было? — тихо произнёс он и посмотрел на жену. — Галина!

— Ну чего тебе? — ответила она.

— Но ты-то мне веришь, что это не я сам, а они меня научили?

— Конечно, верю, Игнат. Я ведь тебя хорошо знаю. Сам бы ты до такого никогда не додумался. Уф-ф. Кажется, я наелась. С икрой действительно тоже очень вкусно. Ну, я пошла.

— Куда? — в один голос спросили муж и дети.

— Полежу. Телевизор посмотрю. Может, что интересное показывают. А нет, так почитаю чего-нибудь. Или просто посплю. Завтра ведь понедельник. На работу нужно идти.

Иван и Илья переглянулись. Они снова решили сменить тактику и поняли друг друга без слов.

— Мама, а ты серьёзно не боишься, что мы с братом от рук отобьёмся, а отец от тебя к другой уйдёт? — спросил Иван.

— А вы в любом случае от рук отобьётесь, дети, — ответила Галина. — Возраст у вас сейчас такой. Корми вас, не корми, результат один. Другое дело, что если уж вы вконец обнаглеете и на шею сядете, а ваш папа другую себе найдёт, в таком случае разговор у меня со всеми вами будет очень короткий.

— Какой разговор, мама? — спросил Илья.

— Развод, и вы остаётесь с папой, — ответила Галина. — И вместе с ним переезжаете по месту регистрации. В деревню, к своему любимому дедушке Макару.

***

Иван и Илья решили не испытывать судьбу и не отбиваться совсем уж от рук.

Игнат тоже с тех пор не ставит никаких ультиматумов и о другой жене не задумывается.

Что касается Галины, то у неё теперь в неделю не один, а два выходных; и не только от работы на кухне, но и вообще от работы по всему дому.

И в те дни, когда у неё выходные, её муж и дети, если им что-то нужно или что-то не нравится, всё исправляют и всё делают сами. Сами, сами. И у них это неплохо получается.

Но если Игнат к этому уже привык и даже успокоился, то в душах сыновей всё-таки есть некоторое волнительное напряжение.

Они всерьёз опасаются, что их мама научит и их будущих жён мало того, что брать выходные от домашней работы, так ещё и часть этой самой работы взваливать на и без того перегруженные мужские плечи.

© Михаил Лекс

(11.09.2024) Копирование контента без разрешения автора запрещено. Опубликован впервые на Дзен: «Как стать счастливым?» Лайки, репосты и комменты важны для меня! Благодарю, #МихаилЛекс #РассказыДзен_mleks #реальныеистории #читатьбесплатно