Оксана посмотрела на звонивший телефон, поднялась из-за стола, вышла из кухни и закрыла дверь.

— Валентин Георгиевич, Вы напрасно повышаете на маму голос, — шёпотом сказала Машенька. — Я вижу, что человек Вы хороший. И мои симпатии всецело на Вашей стороне. Тем более, что Вы уже мамин муж. Поэтому только и предостерегаю.

— Я не повышаю, просто у меня такой голос и... — начал было оправдываться Валентин, но Машенька повертела головой и приложила палец к своим губам, показывая Валентину, чтобы он помолчал.

— И тому есть несколько причин, — шёпотом продолжила Машенька. — Во-первых, криками Вы ничего от мамы не добьётесь. Сделаете только хуже.

— Я не кричал, я...

— Во-вторых, — шептала Машенька, не слушая Валентина, — это не безопасно. Для Вас в первую очередь. А заодно и мне попадёт. Просто потому, что попала под горячую руку. И я бы, на Вашем месте, не стала так рисковать.

— Рисковать? — испуганным шёпотом переспросил Валентин. — Я не понимаю, почему…

— А в-третьих, — продолжала Машенька, — это Ваше заявление просто смешно. Тем более на повышенных тонах.

— Заявление?

— Ну, что Вы — мужчина, что зарабатываете больше мамы, и только на этом основании Вы — главный в доме, и всё и всегда будете решать сами. Не понимаю, где Вы этого нахватались, Валентин Георгиевич? Книг начитались? Фильмов насмотрелись? Не надо.

— Я просто думал, что...

— Нет, нет, — шептала Машенька, — Даже не думайте. Никакой Вы не главный. И ничего Вы здесь решать не будете. И дело не в Вашей профессии или зарплате.

— Но я действительно классный специалист в своём деле, — оправдываясь, шептал Валентин. — И очень много зарабатываю!

— При чём здесь это? — делая большие глаза и пожимая плечами, шептала Машенька. — Даже если бы Вы были директором завода, а не токарем; в любом случае нельзя.

— Я токарь-расточник! — на всякий случай шёпотом уточнил Валентин.

— Да без разницы, — шептала Машенька. — Даже если бы Вы были шлифовщиком! И что? Не суть! Вы в любом случае здесь ничего не решаете. И кричите Вы об этом или молчите. И лучше Вам сразу об этом узнать, Валентин Георгиевич, чтобы не строить иллюзий. И дело даже не в том, кто Вы и какой. Просто в этом доме всё и всегда решает только мама. Да, Валентин Георгиевич, да. Только она. А с теми, кто этого не понимает, она быстро расстаётся.

И сделав небольшую паузу, Машенька продолжила.

— Я бы даже сказала, слишком быстро, — зловеще прошептала она. — И не надо смотреть на меня таким удивлённым взглядом, Валентин Георгиевич, как будто я сообщила Вам какую-то сверхъестественную новость. Ничего такого я не сказала. Обычные дела. Которые Вам нужно знать. Скажу Вам честно, Валентин Георгиевич, Вы мне нравитесь, и только поэтому я с Вами вообще разговариваю. Есть в Вас что-то, что вселяет надежду.

— Надежду?

— На то, что Вы будете хорошим мужем для мамы и неплохим отчимом для меня, — прошептала Машенька и испуганно посмотрела на дверь кухни. — Если, конечно, не будете строить из себя главного.

«Мама вот-вот вернётся, — думала при этом Машенька, — у меня есть максимум минут пять, чтобы успеть ему всё сказать».

— Поймите, Валентин Георгиевич, — шептала Машенька, — мне уже тринадцать лет. И я честно Вам скажу. Я устала. Устала жить в страхе.

— В страхе? — воскликнул Валентин.

— Тише! — требовательно прошептала Машенька. — Чего Вы разорались? Мама услышит.

— Я не ору, я...

— Вы знаете, где мой отец? — прошептала Машенька.

— Нет, — испуганно шептал в ответ Валентин. — А где он?

— И я не знаю. И никто не знает. Его нет.

— Как нет?

— Вот так. Нет и всё. Пропал. И никто не знает, где он.

— Так, может, он...

— Я тоже так думала, — прошептала Машенька, — тешила себя надеждами. Вот как Вы сейчас. Что он, может быть, чего-то там. Но когда мне исполнилось шесть лет, я увидела, кто моя мама, и поняла.

— Что поняла?

— Что ничего не может. И с моим отцом, наверное, произошло то же, что случилось и с дядей Серёжей.

— С каким дядей Серёжей?

— Он тоже исчез. Исчез сразу, как повысил на маму голос и заявил, что он в доме главный. Вот как Вы сегодня. И хотя это было давно, но я всё помню. Как будто это было вчера.

— И что ты помнишь?

— Помню, как во время ужина дядя Серёжа сказал, что хочет спать. Помню, как мама, вся такая добрая, ласковая. «Конечно-конечно, — говорит, — пойдём, я тебя постелю». И вот они ушли.

— И?

— И больше я дядю Серёжу не видела.

— Так, может, он...

— Может, — равнодушно ответила Машенька. — Всё может быть. В жизни чего только не случается. Только через три дня к нам пришли следователи. Они долго расспрашивали маму о дяде Серёже. Интересовались, когда мама последний раз его видела. А мама сказала, что видела его уже очень давно. Больше месяца назад. И понятия не имеет, где он сейчас. Я тогда ещё подумала: «Как давно, если три дня назад он был у нас, и остался ночевать?»

— Ты хочешь сказать, что...

— Я хочу, Валентин Георгиевич, чтобы через три дня к нам опять не пришли следователи. И не стали бы интересоваться, как давно мы видели Вас.

— Машенька, я думаю, что...

— А Вы не думайте, Валентин Георгиевич. Чего там думать-то. Вы лучше прямо маму спросите, где Машенькин папа. Куда делся дядя Серёжа. Почему с нами нет дяди Вити.

— Дяди Вити?

— А Вы не знаете про дядю Витю?

— Нет.

Машенька посмотрела на дверь кухни.

— Он вошёл в наш дом три года назад, — прошептала она. — Весь такой элегантный как рояль.

— И?

— И на этом всё. Вошёл и больше я его не видела.

— Как это? — не понял Валентин. — А куда же он делся?

— Не знаю! — ответила Машенька. — Исчез.

— Как исчез?

— Думаю, что он исчез так же, как исчезали все те, которые были до него, — прошептала Машенька. — Во время ужина повысил голос. Решил, что если он мужчина и много зарабатывает, следовательно, он в доме главный. Сразу после этого захотел спать. Мама увела его в спальню. И всё. Больше дядю Витю я не видела.

— Так, может, он...

— Может, — согласилась Машенька. — А может, и нет. Сейчас уже трудно сказать. Столько времени прошло.

— Я думаю, Машенька, что...

— Может, Вы мне не верите?

— Я верю, но...

— Мои слова легко проверить. Вот сейчас мама поговорит с подругой по телефону, вернётся на кухню, и Вы можете сами у неё спросить.

— Что спросить?

— Где мой папа? Как дела у дяди Серёжи? И почему всё-таки с нами нет дяди Вити?

— И спрошу, — уверенно ответил Валентин. — Думаешь, испугаюсь?

— Ничего я не думаю. Только, когда станете спрашивать, будьте осторожны.

— В смысле?

— Говорите спокойно. Голос не повышайте. И главное! Не смотрите ей в глаза.

— В глаза не смотреть? Почему?

— На всякий случай. Чтобы она не восприняла это как агрессию с Вашей стороны. Сами посудите. Вопросы ещё те. И при этом Вы задаёте их, глядя ей прямо в глаза. Она может решить, что Вы её упрекаете прошлым.

— Да-да, — согласился Валентин. — Здесь ты права. Такие вопросы надо задавать очень осторожно. Чтобы она не подумала чего такого. Здесь ты права.

— А чтобы не мешать, я уйду, — сказала Машенька.

На кухню вернулась Оксана. Села за стол и извинилась, что подруга её заболтала.

— Спасибо, мамочка, я наелась, — произнесла Машенька. — Пойду к себе.

— На здоровье, доченька.

Машенька ногой толкнула под столом ногу Валентина. Он посмотрел на Машеньку. Она кивнула в сторону мамы и глазами показала, чтобы он начинал задавать вопросы.

После этого Машенька вышла с кухни и плотно закрыла за собой дверь. Громко стуча тапками, она дошла до двери своей комнаты. Открыла дверь и громко закрыла её. После этого сняла тапки и на цыпочках тихонечко вернулась к дверям кухни и стала слушать.

«Не слишком ли я? — думала Машенька, прислонив ухо к двери кухни. — Насчёт следователей, наверное, погорячилась. А с другой стороны, ничего не слишком. Всё правильно. Пусть лучше боится, чем станет кричать на маму и строить из себя главного».

— Оксана, — услышала Машенька осторожный и тихий голос Валентина. — Я давно хотел у тебя спросить. А где Машенькин папа?

— У неё нет папы, — строго ответила Оксана. — И не было. А почему тебя это волнует?

— Да нет. Не почему. Так. Просто. Слушай, а у тебя ведь кто-то был до меня?

— Был.

— Дядя Витя? — спросил Валентин.

— Это тебе Мария рассказала?

— Рассказала.

— Ты её больше слушай. А что ещё она тебе рассказала?

— Ещё про дядю Серёжу.

— Их больше нет. Такой ответ тебя устроит?

— Устроит. Только вот...

— Что?

— Да нет. Ничего. Так. Просто.

— Ну, спрашивай, спрашивай. Только говори громче. А то шепчешь себе под нос. Ничего не слышно. И не прячь глаза. Что ты хочешь узнать?

— Ты случайно не знаешь, где они сейчас? — чуть громче произнёс Валентин.

— Кто они?

— Машенькин папа, дядя Сережа и дядя Витя. Где они?

— Понятия не имею, — раздражённо ответила Оксана. — Мне это совсем не интересно. А почему тебя это интересует?

«Всё, — подумал Валентин. — Хватит испытывать судьбу. Ещё чуть-чуть и я последую за ними».

— Забудь, — ответил Валентин. — Меня это совершенно не интересует.

— Хорошо, что не интересует, — ответила Оксана, — а то уж я начала сомневаться, что правильно поступила, выйдя за тебя замуж.

— Не сомневайся.

— Так что ты там говорил насчёт того, что ты в доме главный?

Оксана хотела сказать ещё, что, в принципе, она не против, если мужчина в доме главный, но не успела.

— Кто главный? — сразу спросил Валентин. — Я? Я такое говорил? Разве? Когда я такое говорил?

— Когда мне подруга позвонила. Ты так серьёзно это говорил. Даже голос повысил.

— Ах, это, — испуганно ответил Валентин. — Да нет. Что ты. Я говорил другое. Я говорил, что не так важно, кто в доме главный. Понимаешь? Главное, чтобы мы любили друг друга.

— А-а. А я думала, что ты так сильно главным быть хочешь. Поэтому даже голос на меня повысил.

— Голос повысил? Это случайно вышло. А вообще-то у меня тихий голос. Мне все знакомые так и говорят. Чего это, Валентин, у тебя голос такой тихий и мягкий. Не мог бы ты говорить громче и жёстче. Я говорю — нет. Потому как от природы у меня такой голос.

— Вот как? — удивилась Оксана. — Но я точно слышала, что твой голос был громким.

— Так это, наверное, я подумал, что ты меня не слышишь! Понимаешь? Вот и повысил голос. На всякий случай. Чтобы ты не переспрашивала.

— А я решила, что ты меня ругаешь?

— О, как! Ругаю. Надо же.

— Видишь ли, дорогой, мне не нравится, когда на меня повышают голос. Мне сразу кажется, что меня ругают.

— Понимаю. Я больше не буду.

— В такие моменты я пугаюсь, перестаю верно оценивать происходящее и теряю самообладание. Не контролирую сама себя. Понимаешь?

Оксана хотела ещё добавить, что в такие моменты она начинает плакать, но решила этого не говорить.

«Вдруг ему не понравится, что я плакса, — подумала она, — лучше промолчу».

— Очень хорошо тебя понимаю, любимая, — тихим голосом воскликнул Валентин. — И уверяю тебя, что от меня ты больше никогда не услышишь громкого голоса. Даже если я буду чем-то очень недоволен, я буду говорить это тихо.

«И это правильно, — подумала Машенька, тихонечко отходя от двери кухни, — зачем нам в доме ещё один главный. Не надо. Меня одной вполне достаточно».

А Валентин с тех пор на жену голос не повышает и не стремится быть в доме главным.

Дошло даже до того, что когда Валентин чем-то недоволен и сообщает об этом, Оксана его переспрашивает, потому что не слышит, что он там говорит.

***

А недавно у Оксаны и Валентина родилась дочка. И вот так вышло, что Машенька читала книгу, а сестрёнка заплакала. Да так громко, что и Оксана, и Валентин вдвоём бросились к ней.

«Я не поняла, — подумала Машенька, — это ещё что такое? Кто-то решил голос в моём доме повысить? Кто-то решил заявить, что он тоже здесь главный? Хм. Интересно».

А поскольку родители никак не могли успокоить дочку, Машенька решила, что пришло время серьёзно поговорить с сестрёнкой.

— Ну? — строго спросила она, войдя в детскую. — И что за цирк вы устроили в моём доме? Книгу спокойно почитать не могу!

— Да вот, — в один голос, виновато ответили Валентин и Оксана. — Не спит. Плачет.

— Понятно, — строго сказала Машенька. — Сделаем вот что. Оставьте её мне, а сами марш отсюда. Сходите куда-нибудь. В кино, например.

Оксана и Валентин не заставили просить себя дважды, быстро собрались и выбежали из квартиры.

Когда дверь за родителями закрылась, Машенька строго посмотрела на плачущую сестрёнку. Взяв её на руки и прохаживаясь по квартире, Машенька начала тихим голосом рассказывать ей историю про своего папу, которого не было, про дядя Серёжу, который пропал. И про дядю Витю, который тоже неизвестно где. И сестрёнка успокоилась. Она перестала плакать и уснула.

— И это правильно, — закончила свой рассказ Машенька, укладывая сестрёнку в кроватку, — потому что твоя мама, а особенно твой папа не любят, когда кто-то повышает в моём доме голос и считает себя здесь главным.

© Михаил Лекс

, автор рассказа (12.09.2023)
Опубликован впервые на Дзен.Канале: «Как стать счастливым?»
Подпишитесь, чтобы не пропустить новые истории.
Благодарю, #МихаилЛекс #РассказыДзен_mleks #сестра