Мистика,паранормальное (Истории из жизни)

ОСТОРОЖНЕЙ СО СЛОВАМИ У мамы моей знакомая есть, Галя зовут. Неплохая такая тетка, но чересчур уж своеобразная, как говорится, не без «тараканов». Взять, к примеру, ее своеобразную особенность – терпеть женщина не может, когда шеи что-либо касается, говорит, мол, удушье сразу наступает. Даже в лютые морозы без шарфа щеголяет, про бусы с цепочками и говорить нечего – три шкатулки дома битком, а на ней ни разу не видела. Даже крестик она никогда не носила. До того самого вечера… В тот день случился у Галки с мужем конфликт, а вернее сказать, пособачились они так, что соседи разнимали – думали, дело до смертоубийства дойдет. И далеко не в первый раз. А повод был весомый – наскучила женщине вечно пьяная физиономия любимого. Вроде и человек он неплохой, но стоит только хлебнуть чего покрепче кваса – все, пропал мужик. Примостится где-нибудь в окрестной луже и мирно посапывает, пока его Галюня не отыщет и домой не уволочет. Даже рождение дочки гуляку не остановило. А на этот раз жена ультиматум поставила – выбирай, мол. Послал благоверный супружницу трехэтажным матом, ключи кинул и дверью хлопнул. Ну, а та от обиды в сердцах вслед ему и крикнула: «Да лучше бы сдохнуть мне, лишь бы тебя, гада, не видеть больше!»… К ночи муж не вернулся – ну, ничего, не впервой ему под забором-то. Галя малявку уложила, той месяца три либо четыре было, и сама улеглась. Молодые мамаши, известно как, спят – дремлют вполглаза, а тут еще на душе неспокойно. Вот и слышит она сквозь дрему, порожек скрипнул – у них он тогда поскрипывал, стоит только наступить. Решила, что супруг дражайший пришел. Еще подумала: «Слава Богу, сам явился, хоть не искать!». И успокоенная в сон «провалилась». Очнулась, не поймет, то ли сон, то ли нет – пошевелиться не может, дышать трудно, сердце хлыщется – вот-вот разорвется. Звать на помощь бесполезно – соседи не услышат, а дочка напугается, заплачет. А горло все сильнее и сильнее сжимает. Силится женщина воздуха глотнуть, да не может. Тяжко, хоть плачь. Хлопает глазами в темноту, а она густая, непроглядная, а из этой навалившейся тьмы – вот, не приведи Бог, увидеть, - руки. И не сжимают они шею вовсе, а давят сверху. Подумала Галя, что последний час ее пришел – муж душит, отомстить надумал. Прохрипела из последних сил отчаянно: «У меня же ребенок!». А кто-то из мглы ответил грубо: «Ну и что же!». Ба, а голос-то, хоть и мужской, да незнакомый! Еще и мысль обожгла: «У мужа ведь и ключей-то нет, выкинул их, когда уходил!». Неужто вор забрался? Да вот странно, хоть и темень в комнате, а все равно какие-никакие очертания человека должны вырисовываться, а тут только руки, слишком уж ледяные и шершавые для человеческих. Домовой, что ли? Тут уж ей совсем худо стало – вот умрет она сейчас, а дочка одна в закрытой квартире останется, и день, два – неделю никто ее не найдет. Откуда только силы взялись: рванулась вперед – и давай дубасить кулаками в темноту, да еще орать – то матюгаться, то молиться, то на помощь звать, насколько, конечно, стиснутое горло позволяло… Сколько времени она так барахталась на кровати, размахивая кулаками и отчаянно вопя, сама не помнит. Окончательно в себя пришла от дочкиного плача. А в квартире – никого, да и закрыта она, как была, изнутри на защелку… Как объяснить случившееся, женщина не знает, на домового все грешит, вроде он так наваливается, хотя, может, и не он, а кто пострашнее, ведь произнесла же она в день ссоры слова о желании умереть. Как знать, кто на зов откликнулся? Во всяком случае, подобных фраз вслух больше не произносит и крестик никогда не снимает…

Внученька, дай монетку Эта история произошла более 10 лет назад. Я тогда училась в колледже и не знала, кто я, зачем я, и тому подобное. Так было до одного будничного утра, когда я в очередной раз опаздывала на вторую пару. Но случай в тот день перевернул всю мою жизнь. От дома до техникума идти пешком минут двадцать. Дорога шла через центральную улицу, и потому я не особо торопилась: там магазины, витрины. Но в то утро меня остановила бабушка в зеленом нелепом платочке, которая, глядя на меня добрыми глазами, произнесла: - Внученька, дай монетку. Я, не имевшая своих финансов, резко бросила старухе, что у меня ничего нет, но она снова меня остановила: - Внученька, дай мне монетку, что лежит у тебя в рюкзаке. Как я на неё разозлилась. Какое она имела право говорить мне откуда доставать деньги, чтобы дать ей. Но последние капли вежливости во мне еще остались, и по этой причине я её не послала, хотя язык чесался. Придумала гениальный ход: - Я дам вам все деньги, которые у меня есть, однако, скажите, где они лежат (у меня в тот день ничего не было, поэтому мне было даже интересно, как старуха выкрутится). - Внученька, посмотри, пожалуйста, в правом боковом кармане. В этом кармане рюкзака у меня были ручки и карандаши. Ладно, при ней вытащила содержимое и вдруг, неожиданно, почувствовала холодный кружок. Вытащила. Оказалось, два рубля (как эта монета там оказалась – не знаю до сих пор, хоть и спрашивала у друзей и близких). И вот, протянула я эту монету старушке, как бабуля сквозь пальцы её роняет. - Внученька, прости, подними монету, мне уж согнуться трудно. Я, не отошедшая от находки монеты, мигом нагнулась, как громкий грохот с улицы заставил меня лечь на асфальт. Через мгновение послышался звон стекла, который падал отовсюду. Несколько секунд стояла зловещая тишина, и я боялась открыть глаза, хотя разум начал быстро думать, что же случилось. Поняв, что у меня ничего не болит, и, возможно, я невредима, я тут же вспомнила о старухе. Открыв глаза и подняв голову, мне пришла только одна мысль, что лучше бы я этого не делала: старухи на месте не было, вместо неё в стену «воткнулся» прут арматуры, аккурат на уровне груди. Моя подростковая фантазия сразу кинула мне картинку, как её старенькое тело по кускам разбросало по улице. Я зажмурилась и закрыла лицо руками – мне стало жаль бедняжку. Стекло тут же впилось в кожу, но я не чувствовала боли. Слезы потекли градом. Сколько я валялась на асфальте, не знаю. Прервали мои страхи и фантазии люди, что начали «очищать меня от стекла». Один из них что-то говорил, но его не слышала. Тут до меня дошло, что я совсем ничего не слышу: ни людей, ни машин, ни сирен, ни того, что мне говорят – ничего. Я мотала головой, пытаясь найти звук, но тщетно. Сказав, что я ничего не слышу, один из мужчин наклонил мне голову и слегка похлопал по уху. Я ожила. Я стала слышать. Правда, очень слабо. Но и это меня обрадовало. Мужчина громко спросил, как я себя чувствую, и не болит ли чего. Я замотала головой и закрыла глаза (боялась увидеть останки старухи). Мужчина спросил, могу ли я встать, на что я рискнула оглянуться: рядом со мной улица была чиста (без крови, только много стекла и стройматериалов). Я встала и первым делом поинтересовалась у прохожих, куда подевалась бабушка. - Девушка, какая бабушка – здесь не было никого. - Она тут стояла, милостыню просила, я ей монету дала, а она её уронила. А когда я нагнулась, чтобы её поднять, меня что-то отбросило. И стояла она вот тут, прям на этом месте, я показала на арматуру, что, буквально проткнула стену дома. - Люди усмехались, явно считая меня сумасшедшей. И лишь мужчина, что меня хлопал по уху, сказал: - Как бы то ни было, та старушка вам явно спасла жизнь. Если бы вы не нагнулись, вас бы проткнул это кусок железки. - Если бы не эта бабуля, как вы говорите, я бы пошла дальше и не видела бы всего этого! – защита старухи меня задела. – Она у меня последнее забрала и потом еще «уронила». Я окинула взглядом дорогу, но монеты не нашла. - А куда вы шли? – спросил молодой человек? - В техникум, туда, - я показала рукой направление и, увидев, что было там, впереди, я замерла: Столько руин я никогда не видела. Оказалось, взорвался строящийся дом, что стоял чуть поодаль от меня. Кирпичи, сваи, песок – все это вразнобой валялось на улице. Уже подъезжала «скорая», и я увидела окровавленных людей, что лежали на асфальте. - Так вы туда шли? Похвально, что не дошли. Иначе, боюсь представить, что бы с вами было, и как бы переживали ваши родители. - И тут до меня дошла вся суть этой истории. Эта бабушка, эти поиски монеты, это её нечаянное обронение - всё это было для меня. Но куда же она подевалась? Я еще раз оглянулась, но так и не нашла никого похожего, зеленый смешной платочек исчез также неожиданно, как и появился. И только мысль появилась в голове, будто кто-то мне говорил: «Внученька, спасибо за монету». Отказавшись от госпитализации, я отправилась на пары, как-никак, а третью пару, биологию, я любила и не собиралась прогуливать занятие. В техникуме все дружно спрашивали, что случилось, и я несколько раз повторяла события, в которых мне удалось побывать. Рассказала и дома родителям. При упоминании зеленого смешного платочка, мама как-то с настороженностью спросила: - А цветочки, случаем, не были желто–голубого цвета? - Ага, именно такие. А еще, пятно на макушке, будто пятно от крови. От этих слов мама занервничала еще больше и, в конце концов сказала, когда все спали: - Это твоя прабабушка тебя спасла. Это у неё такой платочек был. Моя мама подарила его на её день рождения, а я маленькая тогда была, его испачкала йодом. Пятно бабушка не стала удалять, лишь сказала, что теперь всегда по этому пятну её узнают. А когда она умерла, то её хоронили в этом самом платочке с пятном на макушке. - Это тебя прабабушка спасла. Сходи в церковь, скажи ей спасибо. Я, неверующая, послушалась маму и сходила в церковь. В тот день я впервые поняла, как дорога жизнь и как легко её потерять. Закончив техникум, я пошла работать социальным работником. Слух полностью так и не восстановился, но это не мешало моей профессии, наоборот, сближало меня с моими пожилыми друзьями. И теперь часто говорю старшим «спасибо» - просто за то, что они у нас есть, неважно, в каком обличье. Автор: Хижко Екатерина.

Я поверила в Бога Это было четвёртого января 1974 года. Стоял ясный морозный день, — 42. Я ехала из города Елабуги в свой город Набережные Челны. Пассажиров высаживали на берегу, и остаток пути (через реку Каму) все шли пешком по льду. Было ужасно холодно, и всё старились быстрее перейти реку. Я была беременна (на восьмом месяце) и должна была рожать 16 февраля, поэтому идти быстро не могла. Когда до берега оставалось метров 50, я решила сэкономить время и пойти не по прямой дороге, а наискосок. Метров через 40 я увидела перед собой мокрый след валенка. Остановилась и подумала: «А вдруг провалюсь?» И тут же решила: «Ничего, перепрыгну». Только я наступила в мокрый след – лёд подо мной проломился, и я провалилась в воду. В начала метаться по полынье, но кромка льда ломалась, и я всё больше погружалась в воду. Одежда намокла, валенки тянули вниз, течение было очень сильным и засасывало меня под лёд. Слёзы брызнули из глаз, и с сожалением пронеслась мысль, что так глупо ухожу из жизни. Вода уже подступала к подбородку, пальцы скрючились от холода и уже не слушались меня. Я запрокинула голову, опираясь затылком о лёд – надо мной было чистое голубое небо. И вдруг из моей груди вырвался крик: — Господи! Помоги мне! – может быть, я прохрипела, но мне казалось, что я кричу на всю Вселенную. Неожиданно прошло чувство страха, а моя левая рука стала расстёгивать пальто. «Спокойно, — говорю я сама себе, — спокойно, отдыхай, отдыхай», — и лежу в полынье. Левой рукой бью по воде, а правой держусь, вернее, скоблю ногтями лёд, зацепиться не за что. Гляжу, носок левого валенка поддевает правый и стаскивает его с ноги. Затем – другой. Как это удалось – до сих пор для меня загадка: ведь валенки очень плотно сидели на ноге, да ещё были полны воды. А потом уперлась пятками в края полыньи и закричала: «Ну, давай, пошла, пошла, давай, давай». — И, выгнув спину, вытащила своё тело на лёд. Так, перебирая пятками и отталкиваясь локтями, я доползла до берега. Когда я встала, то пальто вмиг замёрзло, как чапаевская бурка. Поднялась в гору, а тут КАМАЗ стоит. Я стучу водителю, а он открыл дверцу и давай меня ругать. Я сказала: «Вези меня! Я из полыньи, я беременна!» Какого труда стоило ему сломать моё замерзшее пальто, чтобы затолкать меня в кабину! И когда я села в кабину, меня начало колотить. «Не знаю, — отвечаю я. – Я, наверное, рожаю». «Терпи!» — кричит он мне со страхом. «А я не знаю, как надо терпеть», — отвечаю откровенно. Дома мама меня натёрла водкой, и я уснула. Ни разу не чихнула. Прошло время, родила я чудесную дочь – красавица, умница, талантливая. Ей сейчас 28 лет. Позже много кому свою историю рассказывала: чудо, говорят, не должна была я выбираться. Выше это человеческих сил. Но ведь не выше Божеских?!.. Ему с тех пор и молюсь, Спасителю.

Последний поворот. Реальный случай Ещё только показались вдалеке огоньки родного города, а Сергей уже находился в приятной неге. Он представлял как ляжет в горячую ванну, и будет прогревать свои старые косточки. Ну а потом коньячок и три дня отдыха. Три дня ничегонеделания. Сергей специально сэкономил время, чтобы отдохнуть подольше. В обе стороны гнал без отдыха, а ведь это две тысячи километров. Поспал только когда его фуру выгружали. Ну теперь он почти дома. Вон его город сверкает огнями. Сергей крякнул от удовольствия скорой встречи с женой, которая налепила пельменей пока его не было, и теперь стоит у окна и высматривает его среди потока прохожих. Жена у него хорошая, и совсем не лентяйка. По дому все дела только сама старается сделать. Настоящая хозяйка. Сергей достал из пачки сигарету и закурил. - Здравствуй Сережа,- раздался голос со стороны пассажирского сидения. Сергей вздрогнул от неожиданности. Он взглянул в сторону голоса и увидел свою мать. - Фу ты,- чертыхнулся Сергей,- Переработался. - Здравствуй Сережа. - Нет так работать нельзя. Надо отдыхать. Так и в психушку попасть можно,- пробурчал в пол голоса Сергей. Дело в том, что матери уже лет десять как не было среди живых. А тут вдруг она сидит рядом. Видения что-ли начались. Надо же. Кому расскажешь не поверят. - Последний поворот перед городом осторожней будь. Нисколько вы себя не жалеете. Сергей снова взглянул на пассажирское сидение. Матери небыло. - Тфу ты чёрт,- чертыхнулся Сергей,- Надо же такое привидится. А что она там про поворот говорила? Ну вот он последний поворот. Встречная фура вильнула на дороге и оказалась прямо перед Сергеем. Он только успел заметить, что водитель фуры спит, Сергей даже зажмуриться не успел... ...Ещё только показались вдалеке огоньки родного города, а Сергей уже находился в приятной неге. Он представлял как ляжет в горячую ванну... - Стоп,- вздрогнул Сергей,- да ведь э́то всё уже было. Я что уснул что-ли? Я что, на ходу уснул и мне всё это приснилось, и мать и авария... Боже мой, я уснул за рулём. Сергей остановил фуру, съехав на обочину. - Нет, так нельзя. Надо поспать хотя бы пол часа. Сергей выключил двигатель и тут же провалился в сон. Ровно через тридцать минут он проснулся. Подъезжая к последнему перед городом повороту, где ему приснилась авария, Сергей впереди увидел длинную пробку. Он сбавил скорость до минимума, и через десять минут увидел в кювете ту самую фуру, с которой во сне у него произошла авария. По спине Сергея пробежал холодок. - Ни сколько вы себя не жалеете,- услышал он голос матери. Автор: Сергей Федотов

Бабкины сказки всё это... Не верил Стёпка Вершинин ни в Бога, ни в чёрта, в себя верил, в руки свои рабочие верил, даже в светлое будущее ещё верил, хотя времена были тяжёлые, а в магию и всякую там нечистую силу не верил. Ещё верил, что будет у них с Любушкой его всё хорошо, а как иначе. Именно поэтому, когда совсем туго пришлось: с завода сократили, а тут Любушка с новостями – малыш у них скоро будет, вспомнил Степан про старый бабкин дом в деревне. Точнее даже прабабкин. Прабабка померла уж давно, а домик остался. Наследников кроме Степана не было, а Степану до этих пор дом был без надобности. - Не пропадём! – Успокоил он молодую жену, когда Люба узнала, что Степана сократили. – Руки есть, а уж я этими руками то самое светлое будущее для вас сам построю. – Для наглядности Степан даже вытянул вперёд свои большие ладони. Люба в ответ улыбнулась, к мужу прижалась. Она и не сомневалась, что за ним как за каменной стеной будет. Переехали в деревню. Домик крепкий ещё, ну кое-где подлатать, конечно, нужно, Степан за работу взялся, Люба тоже не отстаёт, чистоту, уют наводит, так постепенно и обжились. Огород вскопали. Работы только тоже в деревне не было, но и тут руки Степана пригодились. Мужиков в деревне мало, да и те пьют почти все, а Степан непьющий. Вот и стали его местные кумушки просить, одно, другое помочь, Степан не отказывается, а они его кто чем благодарят. В общем, зажили Степан с Любой вполне хорошо. Вышел как-то утром Степан в огород, август в разгаре, урожай на подходе, радуется Степан. Вдруг, что такое! На капустной грядке коза свежие листочки общипывает. Шугнул Степан козу, хотел догнать, да куда там, коза прямиком по грядкам, а Степан по бороздам, в обход. Только и увидел, как рогатая вредительница шмыгнула в калитку дома наискосок. Хозяйка того дома одна была с новыми соседями неприветлива. Никогда не поздоровается, глянет только колюче так, исподлобья и идёт своей дорогой. Подбежал Степан к соседской ограде, видит, стоит соседка козу поглаживает, а та жмётся к ней, будто жалуется. - Вы, бабуся, за парнокопытным своим следите повнимательнее, чтоб оно по соседским огородам не шастало. – Говорит Степан. А бабка молчит, глазами тёмными только Степана буровит. «Глухая, может» - решил Степан, рукой махнул, да домой пошёл, дырку в заборе латать, через которую коза пробралась. - Ты бы Степан не связывался с бабкой Нюрой. – Догнала Степана по дороге другая соседка Вера Семёновна. - Что так? – Спрашивает Степан. - Ведьма она. – Зашептала Вера Семёновна. - Не в сказке живём, однако. – Рассмеялся Степан. - Зря смеёшься, все в округе знают, что бабке Нюре дорожку лучше не переходить. Раньше помогала она, от болезни какой или худое что с кем приключилось. А нынче злая стала. Ссориться с ней себе дороже. - Бабкины сказки всё это. – Отмахнулся Степан. – Это мне без разницы. А вот если её коза ещё раз на мой огород зайдёт, ноги не унесёт. – Пригрозил он погромче, авось бабка Нюра услышит. - Ой, Степан, смотри, как бы беды не вышло. – Покачала головой Вера Семёновна. Неделю Степан по утрам первым делом на огород шёл, проверял, коза не появлялась. А в то утро, вышел, глядит, стоит проказница опять посреди грядки с капустой, жуётся. Степан прихватил полено, что поближе, да запустил в козу. Незваная гостья заголосила истошно и припустила хромая восвояси. - То-то же. – Усмехнулся Степан и, насвистывая, занялся делами. Всё ладилось, всё спорилось как обычно, только ночью Степан, почему то, спал беспокойно. Просыпался несколько раз, всё казалось ему, что под окнами кто-то ходит. Выглянет – никого. Наутро Степан встал разбитый, хмурый, не выспался, да делать нечего, обещался Галке Прокопьевой крышу подлатать. Взял инструмент, пошёл. Люба мужа провожает, улыбается как обычно, напоминает, что к обеду ждать будет. Работа в этот раз у Степана не заладилась: несколько раз по пальцу молотком ударил, а потом и вовсе, сам не понял как, а поскользнулся и кубарем с крыши рухнул. Хорошо не убился. Лежит, в себя приходит, а Галка Прокопьева над ним охает, водой его поливает: - Как ты так? - Сам не понял. В глазах потемнело, в ушах зашумело, а потом уже тут на земле лежу. – Отвечает Степан. - Может, фельдшера позвать? – Волнуется Галка. - Да, вроде, всё цело. Домой пойду, отлежусь, потом доделаю, на днях. – Пообещал Степан. Вернулся домой, время к обеду как раз, а Любушка его не встречает, лежит на кровати, дышит тяжело. - Что с тобой? – Испугался Степан. - Плохо что-то. Хорошо было, а потом резко прихватило. – Еле выдавила Люба. Восьмой месяц у жены, всю беременность легко ходила, а тут такое. Перепугался Степан, тут уж точно нужно фельдшера звать. Фельдшер Илья Борисович Любу осмотрел, нахмурился и вынес вердикт, что будет лучше, Любу в райцентр в больницу определить. Вот и машина как раз сегодня есть. - Всё хорошо будет, ты не волнуйся ни о чём. А я как будет возможность, приеду. – Держит Степан на прощание Любу за руку, та головой кивает, а улыбнуться сил уже нет. - Как же так? – Кивает сочувственно головой Вера Семёновна, тут как тут она по-соседски, мало ли, помощь какая нужна. - Да видать день сегодня не заладился. – Грустно ответил Степан и про своё падение с крыши рассказал. - Действительно, не задался день. – Задумчиво покивала головой Вера Семёновна. – А вчера что было? – Спрашивает, а сама на Степана внимательно смотрит. - День как день. Ничего не было. Коза вот только опять в огород забралась, ну я её поленом и огрел. – Пожал плечами Степан. Соседка охнула: - А я тебе предупреждала! Зря ты с бабкой Нюрой связался. Иди, извиняйся, глядишь, простит, так всё хорошо у вас будет. - Да ну вас. – Отмахнулся Степан. Вера Семёновна спорить не стала, опять лишь головой покачала сочувственно, наказала, если что понадобиться, звать, и ушла домой. Остался Степан один, кошки на душе скребут, за Любу переживает. Сел на лавку под окном, задумался. Задумался и носком сапога землю ковыряет. Пригляделся, земля рыхлая, будто копали недавно, а зачем тут копать, да и кому, кроме него. Раз другой сапогом поддел, а в земле свёрток какой-то. Птичьи перья из свёртка в разные стороны торчат. Поднял, развернул, а внутри гвозди ржавые, иголки, зола, шелуха какая-то. «Что такое?» - поморщился Степан, да в сторону откинул. Так и просидел до темна. Спать лёг, то ли спит, то ли нет, только видит в комнату Люба заходит. - Плохо мне, совсем. – Говорит Люба. – Ты пойди, перед бабкой Нюрой извинись. Иначе нам с сыночком к тебе не вернуться. Вздрогнул Степан, моргнул, Люба и пропала. Как же это? И она про бабку Нюру твердит. С сыночком… А ведь не знали они, кого Люба под сердцем носит. До утра проворочался Степан, поутру пошёл к бабке Нюре. - Бабуся. Вы, это, простите, меня. – Степан вошёл в соседскую ограду. Нет бабки нигде. В дом постучал, тишина. Дёрнул, не заперто. – Бабуся. – Крикнул Степан, просунув голову в дверь. Слышит, стон где-то. Зашёл, огляделся. Дом, как дом, только повсюду травки сушёные висят, ими на весь дом и пахнет. Прошёл дальше, откуда стон слышится. Лежит бабка Нюра на кровати. – Бабуся, что с вами? Может, Илью Борисовича кликнуть? – Степан подошёл ближе. - Неи надо. – Ответила бабка, голос сиплый, дыхание с присвистом. – Не поможет мне фельдшер. Пришла пора. - Какая пора? – Не сразу понял Степан. – Я, вообще, извиниться пришёл. Люба моя в больнице. Вы уж это… сделайте всё обратно… - Замялся Степан. - Сделала бы, да сил нет уже. – Призналась бабка Нюра. – Сильно я на тебя разозлилась. Зорька одна понимающая душа рядом. А ты её… - Она закашлялась. Степан засуетился и принёс из кухни воды. – Племянница у меня есть в городе Катерина, телеграмму дай, пусть приедет. – Попросила бабка Нюра, откашлявшись и продиктовала адрес. - А с Любой что будет? – Спросил Степан. Бабка Нюра поманила его пальцем, а когда он наклонился ближе, что-то зашептала ему на ухо. – Сожги. Понял? – Закончила она. Степан кивнул. – Катерину найди. – Ещё раз попросила бабка Нюра. Степан снова кивнул и поспешил всё-таки за фельдшером. Всё ещё он до конца не верил в реальность происходящего, в то, что соседка как-то связана с недомоганием Любы, с тем, что с самим Степаном приключилось. Но на почту он, всё-таки, сходил. Во-первых, нужно было позвонить в больницу, узнать о состоянии Любы. Во-вторых, бабка хоть и странная, но живой человек, вдруг, и правда, помрёт, нужно родственникам весточку дать. Состояние Любы было тяжёлым, прогнозов врачи пока не делали. Степан расстроился. - Ну как, бабуся? – Спросил он у встретившегося на обратном пути Ильи Борисовича. - Плохо. – Коротко ответил фельдшер. – Может, и до утра не доживёт. В больницу ехать отказывается, лекарства принимать тоже. Степан нахмурился. Вернувшись домой, он отыскал свёрток, который накануне выкопал из земли и сделал всё, как учила бабка Нюра. Ночью ему снова снилась Любушка, теперь она улыбалась и обещала, что всё будет хорошо. А на утро вся деревня сбежалась к дому бабки Нюры. Бабка то кричала так сильно, что во всех соседних домах слышно было, то тихо стонала, никого не подпуская к себе. Всё звала Катерину. - Где ж я её тебе возьму? – Злился Степан, он чувствовал себя будто обязанным бабке Нюре, всё ж таки он телеграмму давал. Так продолжалось три дня. Илья Борисович говорил, что бабка Нюра совсем плоха, вот-вот концы отдаст, но та всё лежала, стонала, кричала, звала Катерину. - Говорят, ведьма пока дар свой не передаст, уйти не может. Вот и мучается. – Шептала Степану Вера Семёновна, кивая головой на окно бабки Нюры. - Ведьма… - Снова отмахнулся Степан. После того, как в больнице сказали, что состояние Любы улучшилось, но её всё же подержат ещё недельку под наблюдением, он вновь перестал верить в бабкины сказки. Тут стоящие у дома соседи увидели, как по улице быстрым шагом идёт незнакомая молодая женщина. Женщина юркнула в дом, соседи замерли и услышали голос бабки Нюры: - Катерина… Пришла… - Катерина что-то зашептала в ответ. А потом случилось невообразимое: раздался грохот, сильнее, чем в любую грозу, и на глазах Степана, который ища ту самую грозу среди ясного до этого неба, в это время посмотрел вверх, крыша дома оторвалась от стен, подлетела сантиметров на тридцать и рухнула обратно. И ещё Степан услышал тяжёлый вздох облегчения, а, может, то был ветер, а, может, ему, вообще, всё показалось и послышалось. Но судя по Вере Семёновне, которая начала мелко креститься и шептать молитву, не показалось. Через минуту Степан понял, что из соседей остался он один, остальных, как ветром сдуло. А он так и стоял, озадаченно глядя на дом. - Спасибо, Степан, что телеграмму дал. – Поблагодарила Катерина, выйдя из дома. - Откуда вы знаете, что я Степан? – Удивился он. - Схоронить бы бабу Нюру. – Вместо ответа сказала Катерина. Степан кивнул. – На кладбище нельзя. – Добавила Катерина и посмотрела на Степана тёмными внимательными глазами. Степан сглотнул подкатившийся ком и снова кивнул. Как они с Катериной хоронили бабку Нюру, Степан помнил как в тумане, да и рад был тому, что не запомнил. - Спасибо тебе, Степан, за всё. – Вновь поблагодарила его Катерина уже дома, подливая в кружку необыкновенно ароматный чай. – И не переживай, с Любой и ребёночком хорошо всё будет. Родит в срок, здоровенького. А хочешь, так сама приму? – Спросила она и улыбнулась. Степан испуганно отрицательно помотал головой. – Не бойся ты. – Катерина рассмеялась. – Раньше ведьм не боялись, наоборот, за советом да помощью к ним шли. Да и не ведьмами называли, а ведуньями. Ты на бабу Нюру зла не держи, это она от людской жестокости озлобилась. Сторонятся, шепчутся за спиной, во всех бедах обвиняют, вот и осерчала. – Задумчиво говорила Катерина. - А правда, говорят, что ведьма перед смертью дар свой должна передать? – Осмелился спросить Степан. - Правда. – Кивнула Катерина. – Ещё раз спасибо тебе, Степан, за телеграмму. – Степан заглянул в тёмные глубокие глаза Катерины и всё понял. Первое время чурались Катерину на деревне, стороной обходили, а потом попривыкли как-то, а потом и осмелились с просьбами своими к ней обращаться. Катерина всем помогала, не отказывала. Только тем, кто с недобрыми мыслями приходил, молча, на порог указывала. Люба в положенный срок родила здорового мальчика. Ох и счастливым Степан ходил. - Поздравляю. – Встретила его как-то на улице Катерина. – Ещё трое помощников у тебя будет. – Улыбнулась она. - А дочка, дочка будет? – Не удержался Степан. - Не всем невест рожать, кому-то и женихов. – Снова улыбнулась Катерина и пошла своей дорогой. - Экие мы с Любашей молодцы. – Заранее обрадовался Степан и поспешил домой к жене и сыну. (с) Истории. Светлана Гесс /Дзен Яндекс

Мистический случай в тайге Много таинственного существует в природе-матушке, что не каждый ученый, уже не говоря о простом человеке, может объяснить его происхождение, тем более выходящего за пределы возможного. И все-таки это было. Трое заядлых охотников из одной деревни, как обычно, засобирались на промысел в тайгу еще до наступления холодов. Напросился к ним в напарники молодой семнадцатилетний парнишка Захар. Горячий по молодости, шустрый и зоркий он мог, конечно, белку в глаз подстрелить, но, вот беда, маловато было опыта и той самой охотничьей интуиции, которые приобретаются годами, но потом становятся единым целым между человеком и природой. Старший из них — Михаил, по тайге намотал немало километров, повидал всякое, страха особого не испытывал, на медведя с рогатиной ходил, фартовым его между собой называли жители деревни. Чуть выше среднего роста, коренастый, он на спор мог и подкову подогнуть, и коня осадить. На охоту брал только проверенных людей — в тайге без этого нельзя. Верный его товарищ Кузьма, с пятнадцатилетним охотничьим стажем, делил с ним все трудности и радости лесной жизни. Почти всегда перевыполняли план, сдавая пушнину государству. Только в этот раз тайга принимала их настороженно, следила за каждым движением охотников. Михаил уверенно скользил по снегу в самодельных лыжах, обшитых камусом сохатого. Рядом с ним, по левую сторону, бежали две собаки, хорошо знавшие свою работу и выполняющие приказы хозяина с особым рвением. Он чутко прислушивался к лесной тишине, и вместе с тем мечтал, как придя в зимовье, растопят печь, поставят варево, накормят собак, а потом можно будет отдохнуть после долгого перехода и подготовиться к охоте. Иногда тишину нарушал звонкий голос Захара. Михаил завидовал его энергии — когда-то и он вот также с легкостью заходил в лес. Несмотря на то, что у парня за плечами был тяжелый рюкзак с провиантом, охотничье снаряжение, он много шутил, рассказывал смешные истории, что вызывало у охотников неподдельный смех. Уже стемнело, когда они добрались до зимовья, еще много лет назад построенного отцом Михаила. Небольшая, но добротная избушка, вмешала в себя до трех человек, благодаря двухъярусным нарам и двум широким лавкам, используемым в ночное время под лежанку. Кузьма достал консервную банку с самодельным фитилем, смазанным медвежьим жиром, зажег его, и вот уже колышутся тени в ярком пламени сальной свечи. Затопленная печь постепенно наполняет теплом помещение. Теперь можно просушить вещи и приготовить ужин. Утомленные собаки улеглись под настилом крыши. За всеми нехитрыми приготовлениями быстро пролетели остатки дня. Ощущая сытость в желудке, приятную усталость в теле Кузьма мелодично захрапел. Михаил еще пытался откликаться на вопросы неугомонного Захара, но не заметил, как задремал… Проснулся от стука. Сначала подумал, что что-то упало. Прислушался. Тихо. И вдруг странно, с каким-то жутким подвыванием, заскулили собаки. Теперь он уже услышал явственный стук в дверь. На лежанке зашевелился Захар и сонно спросил: — Дядь Миш, стучит вроде кто-то? Отгоревший фитиль погас и в окно заглядывал только лунный свет. Михаил поднялся с нар, выглянул в окошко и тут же отпрянул с воплем: — Ах ты, зараза! Мужики, зажигайте огонь! Любопытный Захар, прежде чем зажечь фитиль, подбежал взглянуть за окно и чуть не свалился на пол. Перед дверью стояла большая белая полупрозрачная женщина, как бы окутанная туманом, и, молча, смотрела на Захара немигающим взглядом. А Михаил трясущимися руками уже зажигал фитиль. Разбуженный Кузьма тут же скатился с нар и попытался выяснить, что произошло. Огонь ярко осветил зимовье, отразился в окне, и при новой попытке выглянуть, они уже ничего не увидели. И только собаки продолжали какое-то время еще скулить, а потом замолчали. — Что это было, дядь Миш? — спросил ошарашенный Захар. — Я такого ни разу не видел, а только слышал один раз от своего отца, что это приходит лесной дух, но он неспроста появляется. Нужно, чтобы всю ночь было освещение — ответил Михаил. А Кузьма добавил: — Мой дед рассказывал, что может о чем-то предупреждать! Снова улеглись спать, оставив фитиль горящим, долго ворочались, переговаривались и все-таки сон взял свое… Вот уже почти месяц они находились в лесу, да только почему-то неудачной оказалось охота. Вся добыча на троих составляла до пяти белок, четырех соболей и одной куницы, не считая трех тетеревов и двух глухарей, которых они использовали в пищу. Продукты уже подходили к концу, а фарта все не было. Михаил уже начал задумываться о том, что не препятствует ли им в их деле лесной дух, и тут же отбрасывал эти мысли, не хотелось в такое верить. Но удачу, что ни говори, как языком, слизнуло. А следующий день опять готовил неожиданности. Ранним утром, еще затемно, они вышли, чтобы выследить зверя, но собак уже не было на месте. Снег был еще не глубокий и Михаил, подумал, что где-то его подопечные уже успели посадить соболя. Они двинулись по собачьим следам вперед, попеременно окликая их поименно. Так они очень долго шли, по отчетливо читающимся лапам собак и преследуемого соболя, пока не пошел сильный густой снег и не завалил все следы. Усталые охотники остановились. Они прошли почти весь день, преследуя зверя, и не заметили, как сгустились сумерки. Озираясь вокруг, Михаил понял, что их следы тоже уже давно присыпаны снегом, и возвращаться обратно не имело смысла, можно было заблудиться. Решили сделать на ночь ночью. Уже разобрали снаряжение, достали топоры, но вдруг Кузьма, до боли вглядываясь, в полумрак леса сказал: — Там что-то чернеется, а может быть, мне это кажется. Захар тут же вызвался сходить посмотреть, что там может быть. Через несколько минут охотники услышали крик: — Подтягивайтесь сюда, здесь есть жилье. Собрав рюкзаки, Михаил и Кузьма прошли на голос Захара. Их взору представилось невероятное зрелище. На их памяти еще не бывало таких странных зимовий. Высотой не менее трех, а то и четырех метров, сразу и не разберешь в темноте, сам брус в обхвате не менее пятидесяти сантиметров, а площадью — и вовсе хоромы. Поохали, поохали, но в избу заходить пришлось. Хозяев никого нет, холодно. Давай опять зажигать фитиль. При освещении уже смогли разглядеть огромные нары, не по росту человека, большой стол и лавки, доходящие почти каждому до пояса. Но делать-то нечего, где-то надо переночевать. Пришлось рубить дрова и растапливать большую печку. Снег по-прежнему не унимался, а тут к тому же еще поднялся такой сильный ветер, что Захар подбежал прикрыть поплотнее дверь и только хотел взяться за ручку, как дверь распахнулась настежь, и за порог ввалилось странное существо. При свете фитиля охотники разглядели человека большого роста, Михаил прикинул про себя — примерно два метра тридцать сантиметров, а то и более будет. Одежда была неизвестно из чего сшита, то ли просто замаскирована еловым лапником. Большую голову покрывала шапка непонятного меха. Но самое страшное было глядеть на лицо. Огонь отражался в черных, маленьких, с красными полукружьями глазах. Из-за густого волосяного покрова невозможно было разглядеть очертания губ и носа. При виде всего этого охотники, как бы утратили волю двигаться, а пришелец, обводя каждого гвоздящим взглядом, заговорил гортанным звуком: — Как попали в мой дом? Сюда людям нельзя ходить! Первым опомнился Михаил. Пришлось объяснить ситуацию, при каких обстоятельствах они попали сюда, и, что охота крайне неудачна, а тут сбились с пути, и попросился на ночлег. Пришелец шумно, с каким-то присвистом дышал, от него исходил запах гнилых листьев с примесью моха. Выслушав, он вновь прогортанил: — Я разрешаю на сегодня у меня остаться, но на завтра чтобы вас здесь не было! Пойдете на охоту, будет вам удача! Только за десять километров выше от моего дома будет большая сопка. Туда вам ходить не советую, если не хотите привлечь на себя беду. Запомните! С этими словами незнакомец вышел из дома, сильно хлопнув дверью. Ветер тут же стих. Михаил выглянул в окно, а Кузьма выскочил на крыльцо, проследить за таинственным гостем, но никаких следов возле дома обнаружено не было. И снова почти бессонная ночь. Михаил думал о том, что многое повидал на своем веку, но такого еще не приходилось видеть, а главное, ведь бывал же в этих местах, но ничего подобного не встречал, и зимовья этого никогда здесь не было. Он понять не мог, куда они попали, и где реальность. Параллельная мысль не давала покоя, почему не пришли собаки и завтра нужно идти на их поиски. Захар и Кузьма дремали вполглаза, каждый по-своему был напуган необычным визитом пришельца. Наступившее утро не принесло радости. Надо было найти пропавших собак. И едва попив горячего чаю с сухарями, они снова продолжили поиски своих питомцев. Кричали по очереди, пытались найти хотя бы какие-то следы. Но ночной снегопад сделал свое дело. Кроме того, от большого зимовья они прошли вверх почти пять километров, но все было безуспешно. И тут на дереве, справа от Захара, промелькнула белка, он со всей своей молодой удалью попытался ее подстрелить, но промахнулся. А она, как бы смеялась над ним, и прыгала с одного дерева на другое, уводя его все дальше и дальше в лес. Сначала Захар слышал еще голоса старших друзей, а потом охотничий азарт захватил его полностью. Опомнился он уже тогда, когда стоял у подножия появившейся сопки. Тут он вспомнил слова ночного гостя, но при дневном свете, все казалось не таким уж запретным. А тут еще он вдруг обнаружил следы соболя, идущие вверх, ну тут уж грех было останавливаться, и по следам зверька стал взбираться выше. И когда, оказалось что соболь почти рядом, Захар обнаружил, что стоит на самой верхушке сопки, а внутри большая впадина, где любого зверья видимо-невидимо, только успевай стрелять. Не поверил своим глазам Захар, он такого никогда не видел, тайга — не зоопарк, а заповедников у них здесь нет. Парень снял ружье и взял на прицел большую куницу и только взвел курок, как вдруг услышал: — Не оборачивайся! Ружье убери на место! Зачем вторгся в мои владения? Я предупреждал тебя, почему ослушался?! Снова гортанный голос требовал ответа. Захара сковывал страх, и он не посмел оглянуться, только робко произнес: — Не думал, что окажусь здесь, преследовал зверя, а попал сюда. — Теперь ты знаешь это место. Об этом нельзя никому сказывать. Если хоть словом обмолвишься, себя потеряешь. Вот возьми с собой дары от меня и не смей ничего говорить людям. Будешь уходить — не оглядывайся! Повернулся Захар, а сзади никого нет, только лежат у старого замшелого пня три соболя и две куницы. Взял их незадачливый охотник, и, не оборачиваясь, пошел вниз. На редкость быстро он вышел на дорогу к своему зимовью, как будто кто-то указывал путь, а там уж и Михаил с Кузьмой его встречают, а радость еще и от того, что собаки вернулись. Пожурили его охотники, очень переживали, что заблудился. Стреляли несколько раз в воздух двойным выстрелом, а отклика так и не услышали. А когда увидели его добычу и вовсе растерялись, когда успел, да еще таких красавцев принес. Сами-то они тоже в этот день неплохо поохотились, но в основном белки, а еще собаки соболя придержали. Только сколько ни спрашивали его, он на все отшучивался, так ничего и не сказал. Долго охотники недоумевали, да так и отступились. А еще твердо решили между собой — о том, что видели, никому не рассказывать. На этом можно было бы и закончить историю. Но она имела продолжение. С тех пор Захар был очень удачлив в охоте, ему, казалось, что руку ему кто-то всегда направляет, и не бывало у него ни единого промаха. Вот только в деревне стали поговаривать, что неладно с парнем что-то. Вроде бы и женился уже, и детишек завел, а все в лес смотрит. А однажды, хлебнув лишнего в гостях у друга, проговорился ненароком о таинственном месте у сопки. И хотя друг не поверил, как уж тут можно поверить на слово, но с того дня Захар стал, как сам не свой, а потом и вовсе исчез из деревни. Никто его так больше и не видел. Так исполнил свое обещание хозяин тайги. Автор - неизвестен.

Помни обо мне! Был выпускной бал. Играла музыка. Кружились пары: А я стояла у окна и думала: как трудно расставаться со школой. И тут я увидела, около окна стоит девушка. Она стояла ко мне спиной, но я заметила что плечи её вздрагивают. Мне показалось, что она плачет, и я не ошиблась. Когда я тронула её за плечо, она мгновенно обернулась. И, я увидела чёрные, чисто — хрустальные глаза. Я узнала в ней девушку из параллельного класса, тоже выпускницу. Я не знала как её зовут. Я знала только, что за ней старались ухаживать многие, но она дружила только с Димой. Я стояла и не знала, что мне делать. Мне было жаль её, и хотелось узнать причину её слёз. Как-то неудобно спрашивать об этом. Она повернула ко мне голову, и я сказала: Ну, что ты плачешь, глупенькая? Тебя, кто-нибудь обидел? — Нет, — ответила она печально, и, вдруг припав к моему плечу зарыдала. Так может плакать человек у которого огромное горе, я подумала и спросила: — У тебя что-нибудь случилось? — Да, — ответила она. — Может ты расскажешь мне, а я смогу тебе помочь? Слёзы текли по её щекам. Она сказала: — Я расскажу, но только захочешь ли ты слушать это, в словах не расскажешь. — Ничего, рассказывай И вот, что я узнала. Рассказываю с её слов: «Зовут меня Ольгой. Когда мне было 14 лет, мы переехали на новую квартиру. Подруг у меня не было, и я гуляла одна. Однажды я сидела и читала книгу на скамейке в нашем дворе. Вдруг что-то сильно ударило меня по ноге. Я подняла глаза и увидела мальчишку, лет 16. Он стоял недалеко от меня, и нагло улыбался. — А ты сильная!, — вдруг сказал он, — И глаза у тебя красивые! — Что ещё?, -перебила я его. — А теперь давай знакомиться, — отрезал он и протянул мне руку. Я встала со скамейки и пошла к подъезду. Он улыбнулся и сказал: — Ладно, не сердись, так или иначе, мы с тобой познакомились! Он ещё что-то сказал, но я не расслышала. Вечером, ложилась спать, я вспоминала о нём, и подумала, какой-то страшный парень. Со временем, я его забыла, уезжала в деревню, а приехала перед самой школой. Когда я 1 сентября шла в школу, меня кто-то окликнул. Я подумала, что послышалось, но это был он, тот страшный парень. — Ну здравствуй, Оленька. А я везде искал тебя. — Зачем же ты меня искал? — спросила я его. — Как зачем? Чтобы познакомиться. Меня зовут Димой! — Я протянула ему руку, он слегка пожал её. — Я рад, что встретил тебя. А ты? — Я промолчала. Так началась наша дружба. Он оберегал меня, ждал около школы, когда у них кончались раньше уроки, помогал мне в учёбе. Для меня он был обыкновенный, как все, но подруги считали его лучше всех, даже завидовали мне. Я же, кроме дружбы, ничего не испытывала. Так мы дружили 2 года, я стала испытывать к нему более, чем дружбу, даже ревновала его, но зря. Он был верен нашей дружбе! Подходил праздник Нового года. — Давай встретим его у меня?, -предложил он. — Вдвоём?, — спросила я его. — А разве это плохо, Ольга? Мне надо сказать тебе что-то очень важное! Я скажу тебе ровно в 12 часов. Новый год мы встретили вдвоём, в комнате Димы. У него стояла такая маленькая ёлочка, пушистая, красивая! Было очень весело. — Это для тебя, сказал он, кивая на ёлочку. — А для тебя? — Для нас!, — поправился он и улыбнулся. Как нравилась мне его улыбка. Добрая, простая. Быстро шло время. Около 12 он заговорил: — Ты слышишь меня? — Конечно, — ответила я. — Понимаешь, мы уже не дети. Тебе 16, а мне 18, поэтому, я хочу поговорить с тобой как со взрослым человеком. Я люблю тебя, очень, понимаешь? — спросил он полушепотом. Я кивнула, не зная, что говорить и делать. — Ты хочешь, чтобы я ответила то же самое, но я не знаю, что такое любовь. Он посмотрел на меня и ответил: — По-моему, любовь — это доверие друг другу во всём. Понимаешь, всегда быть вместе, всю жизнь. Я знаю, что ты поймёшь, ты не такая, как все, ты хорошая. Он посмотрел на меня. — Прости, Дима! Давай встречать Новый год! Не будем грустить, ведь у нас ещё всё впереди! В тот день я была самая счастливая, после него наша дружба стала ещё крепче. Девчонки завидовали мне, говорили, что я самая счастливая. Как-то вечером, мы поздно возвращались домой. Мы зашли в подъезд. Дима стоял и смотрел на меня, а потом спросил: — Оля, а можно я тебя поцелую? Я промолчала, и он поцеловал меня по-мужски неумело, и по-мужски упрямо. На следующий день он не пришёл в школу. Я заволновалась. Такого ещё не было. Я бегом бросилась к нему домой. Дверь открыла его мать Наталья Сергеевна. Глаза её были опухшие от слёз. Увидев меня, она отвела глаза и сказала: — Здравствуй, Оля! — С Димой что-то случилось?! — Успокойся, всё будет хорошо, его нашли в нашем подъезде, у него было 5 ножевых ранений! — Как?!, — закричала я, — Не может быть! Димуля, любимый! Всё поплыло перед глазами. Не помню, как очутилась дома. Сколько я лежала, не помню. Вдруг раздался звонок. Это была мать Димы. Бледная, она стояла. Держалась за косяк. — Что с Димой? — закричала я. — Успокойся! Я за тобой, Диме очень плохо, и он хочет видеть тебя. Не помню, как ехала в больницу. Меня пустили к Диме в палату. Он лежал, белый, сливаясь с простынёй. Я подошла к нему. — Дима, ты слышишь меня? — Его веки дрожали и он открыл глаза. — Оленька, родная моя! — прошептал он пересохшими губами, — Не надо плакать, глупенькая! Вот видишь, как все вышло. Я знаю, что мне осталось жить считанные минуты, и я хочу провести их с тобой. — Перестань сейчас же, что ты говоришь? Как это умрёшь, ведь я люблю тебя! — Правда? -прошептал он. — Да, да. — Ведь ты не умрешь, ты будешь жить? — Я хочу, очень хочу! — Он начал задыхаться, — Оленька! — Что, Дима?! — Бросилась я к нему. — Вот, возьми, — он протянул мне листок, — Это последнее… Прочти его на могиле, когда меня похоронят. Холод пробежал у меня по телу. — Дима! — Бешено закричала я, — Димочка, не говори так! Ты поступаешь со мной жестоко! Глубоко дыша он прошептал: — А теперь поцелуй меня в последний раз. Пусть это последний поцелуй в моей жизни. Я нагнулась и крепко поцеловала его в холодные губы. Что-то похожее на улыбку мелькнуло у его на лице, и он потерял сознание. — Кто тебя, Димочка, за что? — слёзы текли у меня из глаз. Всё застыло. Он уже не слышал, он был мёртв. Вошли врачи, увели меня под руки. — Спасти ведь сможете? — кричала я, — он такой хороший! За что его так? Как можно быть такими жестокими? Я взглянула на него, его лицо покрылось синими пятнами. Больше я не выдержала: — Он умирает! Помогите! Он умирает! Только сейчас эта странная суть дошла до меня. Я провалилась в бездну. Диму хоронили через 3 дня. В день похорон я купила в магазине огромный свадебный букет. Возле его дома было много народу. Я увидела своего Диму. Он лежал, как живой, будто спал. И мне показалось, что он сейчас встанет, улыбнётся своей неповторимой улыбкой и скажет: — Здравствуй, Ольга! Как во сне, я подошла к гробу и положила Димке свой букет. Тут я увидела его мать. Наталья Сергеевна смотрела на сына. Когда на кладбище стали отпускать гроб, я закричала: — Не надо, что вы делаете? Потом стали закапывать гроб. Я бросилась туда, но меня задержали. Когда могилу закопали с Димой, остался один мой букет. Я упала на холмик и прижалась к земле. Стало легче и прохладней. И тут, я вспомнила о его письме. В нем было написано: «Милая моя Оленька! Мой цветок аленький, который можно найти раз в жизни. Ты моя жизнь, я знаю, что тебе будет нелегко! Ты ведь любишь меня, но во имя нашей любви, будь счастлива, прошу тебя! Я хочу, чтобы ты была самой счастливой. Если бы ты знала, как разрывается сердце от любви к тебе. И, пока ещё бьется сердце, я хочу быть с тобой. Только не надо плакать. Твои слёзы — это боль моя. Я не знаю, от чьей руки погиб. Мне нанесли удар в спину. Как это жестоко — умирать, не зная из-за чего! Но, я не думаю об этом, мои мысли о тебе, Оленька! До последней минуты! Помнишь, при первой встречи я сказал, что у тебя красивые глаза! И, сейчас я верю, что твои глаза не затуманят слёзы. Думай обо мне, как о живом. Пусть в твоей жизни я останусь живым! Как тяжело умирать, зная, что есть на свете ты, единственная, первая и последняя! Если бы ни эта смерть я бы всю жизнь был с тобой рядом! Не могу больше писать, чувствую, что всё уходит от меня. Как не хочется умирать, а в глазах темнеет. Прощай, я люблю тебя, моя дорогая Оленька! ПОМНИ ОБО МНЕ! Твой Дима!» Она молчала, еле сдерживая слёзы. — Вот теперь ты знаешь причину моих слёз. Я часто вспоминаю, что любовь — это значит непрерывно быть связанными друг с другом. Как всё это верно, а теперь его нет. Я помню о тебе, Дима! И она выбежала. Я бросилась за ней на улицу, но не успела… Послышался скрип тормозов. Вскрик. Она лежала, держав в руках письмо Димы. Губы её улыбались, и по ним струёй текла кровь. Приехавший врач, ни на кого не глядя, сказал: — Все, конец! Смерть была мгновенная! Я ещё не понимала, всей тяжести случившегося. Я смотрела на письмо, зажатое в её руках, где среди строк особенно выделялось «ПОМНИ ОБО МНЕ!».

Автор:"Другая жизнь." МЕНЯ ИЗ ДОМА ВЫГНАЛ ДОМОВОЙ, ТЕМ САМЫМ СПАС МНЕ ЖИЗНЬ Я родилась в семье военного, а потому с малых лет вместе с родителями моталась по гарнизонам. Камчатка, Владивосток, Ташкент... Где нам только не довелось жить! Когда мне было 16 лет, родители обосновались в Армении. Там я впервые влюбилась и закрутила роман с мальчишкой из соседнего подъезда. Звали его Георгий. Встречались мы с ним примерно год, до той поры, пока его не призвали в армию. На проводах я рыдала и клялась дождаться. Писала длинные письма, полные пылких признаний, а потом встретила на свою беду Руслана. Он был полной противоположностью Георгию. Байкер, который слушал рок-музыку и гонял на мотоцикле. Мужественный, одетый в рваные джинсы и косуху, свободный как птица, с брутальной щетиной и длинными волосами, развивающимися на ветру от быстрой езды. Руслан выглядел нереально крутым. Он был старше меня на семь лет,и мне это ужасно нравилось. Руслан умел убалтывать, он быстро заморочил мне голову. Да так, что я против воли родителей сбежала с ним в Москву. Бросила учебу в институте, позабыла все обещания, данные Георгию, прыгнула на железного коня и, прижимаясь к Руслану, укатила с ним в светлую даль. Он обещал мне золотые горы. Однако шли дни, недели, месяцы, а мы едва концы с концами сводили. Мыкались по убогим квартирам каких-то сомнительных знакомых Руслана и перебивались с хлеба на воду. Я все лишения стойко переносила. Неоднократно намекала Руслану, что неплохо бы все же узаконить наши отношения, а он кормил меня обещаниями. По немного во мне стало расти недовольство, и я начала подозревать, что Руслан вовсе не такой уж герой, каким я его себе возомнила. Окончательно же пелена упала с глаз, когда я узнала, что мой декабрист изменяет направо и налево. Самое интересное, что он даже не стал отпираться. -И что с того? - пожал плечами Руслан. - Я свободный мужчина и могу делать все, что , хочу. А если тебе не нравится, то ты можешь проваливать на все четыре стороны. Я никого силой не держу. Собрав свои нехитрые пожитки, я заняла где смогла денег на билет до Армении и, проклиная тот день, когда я встретила Руслана, вернулась в отчий дом. Повинную голову, как известно, не секут. Родители меня поругали, конечно, но быстро остыли, простили и приняли блудную дочь обратно. Вскоре мама с папой уехали в Ставрополь на свадьбу моего двоюродного брата. Звали и меня с собой, но я отказалась. Я и так уже своим поступком отличилась, а потому мне совершенно не хотелось привлекать к себе внимание любопытных родственников. Я осталась в квартире одна. Почитав книжку, посмотрела телевизор, приняла ванну и, поплакав о несчастной женской доле и разбитом счастье, легла спать, Очень быстро я провалилась в сон. Приснилось мне, будто дверь в спальню открывается, и в комнату медленно заходит незнакомое существо, Рост у него был небольшой, примерно метр, и вид вполне себе человеческий, только очень уж лохматый. Это существо приблизилось и ловко, с грацией кошки, запрыгнуло ко мне на кровать. Я наблюдала за ним, боясь пошевелиться. Все было словно наяву. Сперва непрошеный гость сидел ко мне спиной, низко склонив лохматую голову. А затем стал медленно поворачиваться ко мне лицом. От страха я закричала и в этот же миг проснулась. -Все в порядке! Это просто сон, - стала я повторять, успокаивая себя. Потом в распахнутую дверь увидела, - как что-то пробежало по коридору. Квартира у нас тогда была большая, трехкомнатная. Из коридора по обе стороны расходились комнаты, словно гостиничные номера. Коридор в любое время суток прекрасно освещался. Днем из-за солнца, а ночью из-за фонарей, которые светили очень ярко. Так было и в ту ночь. К тому же я не только четко увидела, как кто-то пробежал по коридору, но еще и ясно слышала звук босых ног. -Может, померещилось спросонья? - предположила я. Но в этот момент на кухне раздался звук, словно что-то упало и разбилось. Затем еще раз, и еще. -А что, если в квартиру забрались воры, пока я спала?- мелькнуло в голове. Первая мысль - вызвать милицию. От страха я подскочила и бросилась в гостиную, где находился телефон. Но там, в дверях, я столкнулась с ним! С тем самым лохматым существом из моего сна! Оно стояло, преграждая путь руками, будто пытаясь меня туда не пускать. Его лицо я помню довольно расплывчато, а вот глаза... Маленькие, но такие пронзительные! Я от страха взвизгнула и кинулась к входной двери. Все, что мне хотелось тогда - это поскорее убраться из квартиры. В прихожей стояла вешалка с одеждой, и я наспех схватила первое, что попалось мне под руку. Оказалось — папин старый плащ. Босиком, в ночной рубашке, я бежала по ступенькам, не оглядываясь. И только на первом этаже накинула на себя отцовский плащ. Выглядела я тогда комично. Но меня так напугало это существо, что мне было глубоко наплевать на свой внешний вид. Когда я вышла из подъезда, то увидела соседей. Их было человек десять. И одеты они были не лучше меня - кто в пижаме, кто в пеньюаре. Но продолжали выбегать из дома. И только тогда я впервые ощутила слабые толчки. Тут до меня дошло - начинается землетрясение! Вдруг кто-то из припаркованной машины окликнул меня по имени. Я обернулась и, к своему удивлению, увидела улыбающееся лицо Георгия. И надо же такому статься, что мне довелось встретиться с ним именно в таком неприглядном виде! Закон подлости, не иначе. Парень позвал меня, и я села к нему в автомобиль. Первые минуты мне было крайне неловко, ведь я перед Георгием была виновата. Не дождалась, предала, и даже не нашла в себе мужества объясниться по-человечески. Я ощущала себя подлой. Но Георгий вел себя непринужденно, как ни в чем не бывало. Тем не менее нам было необходимо объясниться, и потому я попросила прощения. Сказала, что он имеет полное право меня презирать. Георгий ответил, что очень рад меня видеть и вовсе не держит зла. Он пару месяцев назад демобилизовался, устроился на работу и планирует поступать на заочное в институт. Мы выехали за город на открытое пространство. Решили, что так будет безопаснее. Да и от посторонних глаз хотелось укрыться. Там мы провели всю ночь за откровенными разговорами. Ах, что это была за чудесная ночь! Все наши чувства вспыхнули с новой силой, словно и не было разлуки. Утром, когда толчки прекратились и все успокоилось, мы вернулись к дому. Когда я зашла в квартиру, то у меня просто челюсть отвисла. Было такое ощущение, что там не одно существо лохматое дебоширило, а целая орава! Но самое страшное - в моей спальне прямо на кровать обрушился потолок! Если бы я в то время находилась в постели, у меня не было бы ни одного шанса выжить. Выходит, что домовой уберег меня от неминуемой гибели, выгнав из дома. Кому-то являются ангелы-хранители в белых одеяниях, с венками на голове, кому-то святые, а меня же от беды спас лохматый коротышка. И если мне когда-нибудь в жизни еще доведется с ним встретиться, я не стану бояться и убегать. Напротив, поблагодарю за чудесное спасение и вновь обретенное счастье в личной жизни. Истории: Магические истории.

Случилось это 4 года назад. Но до сих пор жутко себя чувствую и сомневаюсь иногда, а было ли это на самом деле. Начну с того, что я увлекаюсь коллекционированием старинных зеркал, таких, в какие наши прабабушки гляделись: высокие, массивные, в тёмных оправах с резными рисунками. Но прежде чем старинный предмет попадал ко мне домой, я по возможности у хозяина выясняла, у кого было зеркало, что за человек, как жил, какие дела творил, всё ли благополучно складывалось у его потомков. Всем известно, что любой предмет несёт в себе энергетику того, кому он принадлежал. Это полдела. Распознать отрицательную или положительную энергию зеркала нетрудно, достаточно приложить руку к стеклу. Обычно холодное, оно с благодарностью поделится с тобой своей прохладой и примет твоё тепло. Но когда стекло зеркала как бриллиант, не принимает твоего тепла, отталкивает ладонь с колющей ледяной болью, тогда лучше отказаться от такого приобретения. Говорят даже, что никакие обряды с очищением посредством чтения, молитв и церковных свечей не помогут. И вообще, в таких вещах большое значение имеет чувство, интуиция, не знаю, как объяснить. Вот взглянул на вещь — и всё, ты попала, твоё, как будто вечность с ней жила и в горе, и в радости. И такое счастье при этом контакте испытываешь! Так вот, рассматривая на интернетовской барахолке зеркало, меня вдруг подкинуло со стула: «Оно, седьмое, то самое, всю жизнь, каждый день я тебя видела во сне!». Позвонила хозяину, и мы назначили встречу. Очень хотелось увиденное на снимках пополнить тактильными ощущениями и впечатлениями. Это был просто шедевр! Выше всех остальных зеркал, которые у меня были на тот момент, шире раза в полтора, чёрная оправа, резьба такая, что можно по завиткам её километров 100 намотать, стекло прозрачное, как Байкал, и гордое. Если вы понимаете, о чём я. Это творение рук человеческих было с душой. Оно дышало и манило, завораживало, сводило с ума своей красотой и идеальным состоянием. Я уже представляла себе его у меня дома, даже место определила, не в ущерб имеющимся моим зеркалам, естественно. Цена была до смешного низкой, задаром, практически подарок, что и говорить. 1000 рублей! Это притом, что моя коллекция на то время стоила несколько сотен тысяч. А на реставрацию ушло столько же. Может, нолик или два забыли приписать? Договорились-то мы, это факт, но наша встреча откладывалась и откладывалась по разным причинам: то я не могла приехать, то хозяин зеркала на работе пропадал, то он за старенькой маменькой ухаживал, то у меня аврал с истерикой начальства на работе. Потом я сломала ногу и была не совсем транспортабельной. Так прошло пять месяцев, на дворе декабрь, скоро Новый год, а подарок меня всё ещё ждёт, снится мне, желание скорее приобрести его становится невыносимым. Наконец мы с хозяином условились встретиться у подъезда его дома вечером и посмотреть зеркало. Если кто знает город Владимир, то приехала я на окраину, на проспект Ленина. Стою, жду. Меня окликнул мужчина лет пятидесяти, с седыми висками, лицо ничем непримечательное, одет обычно для среднего достатка и одинокого мужчины, который ухаживает за матерью. Никаких неприятных запахов от него не исходило. Я с нетерпением поздоровалась и изъявила желание немедленно посмотреть зеркало, причём невольно за рукав потянула мужчину к подъезду. Но он, резко вырвав свою руку, сказал, что предмет моего страстного вожделения находится не дома, а в гараже. Тут недалеко. Не знаю, может, рассудок помутился, но я тут же согласилась на поход к гаражу для скорейшего знакомства с предметом моего заочного обожания! Я не из пугливых, постоять за себя могу не только словесно, аргументированно и интеллигентно, но и в физическом плане тоже. Пошли. Непринуждённый разговор двух попутчиков что да как. Жизнь, политика, цены, медицина, дети, образование. По сторонам оглядывалась, пыталась прочитать название улиц и номера домов на табличках, но ничего такого не смогла увидеть, их просто не было. И это были не пятиэтажки-хрущевки, а деревянные заброшенные дома. Этот отсек города я совсем не знала тогда. Стала испытывать усталость: зима ведь, снег, местами скользко, а гипс сняли всего месяц назад, так что усталость сопровождалась нарастающей болью в голени. Увидев моё состояние, попутчик резко остановился и сказал: «Пришли!». И вдруг откуда ни возьмись передо мной оказался одиноко стоящий кирпичный гараж, скорее похожий на склеп. Темно, домов вокруг нет, полупустырь, позади что-то вроде оврага. Открывает мужчина свой склеп тем временем, а я сама собой тихонько в снег на колени опускаюсь — такая слабость в теле и чувство такое, что вот-вот сознание потеряю. Рефлекторно опускаю голову вниз и чувствую, что из носа кровь ручьём. А мужчина мне и говорит: «Рано ещё, подожди». Я поднимаю голову и вижу его в проёме гаражной двери. Сзади него стоит зеркало, то самое, а в зеркале отражается спина мужика. Я сначала не поняла и стала приглядываться к отражению. Свет слабый-слабый в гараже. В зеркале отражалась не спина мужика в куртке, а спина молодого и крепкого тела, причём голого и покрытого свежими рваными разрезами. Запах крови резко ударил в голову, меня вырвало. Ещё с минуту назад я видела идеально сохранённую и отполированную оправу зеркала, но сейчас это было изрубленное дерево, даже не изрубленное, а исцарапанное какими-то гигантскими когтями. Я не могла пошевелиться. Как будто я — это не я. Это нечто больно схватило меня теперь уже не руками, а крючьями с длинными ногтями, и поволокло в гараж, и лицо моё вдавило в стекло зеркала. Заливая стекло собственной кровью и рвотой, тщетно пытаясь понять, что происходит, я старалась тем не менее разобраться и вслушаться хотя бы в одну из тысяч пролетавших в моей голове чужих фраз: «Тварь… сама шла… никто-никто-никто-никто-никто… так долго… ещё дольше умирать… не надо семь, ты семь… И вот она, моя… Отче Наш… Иже еси на Небеси…». И тут слышу чётко, громко, с рёвом и остервенением меня отбрасывает куда-то назад, резкий и тупой удар по грудной клетке, горячая кровь из носа, саднящая боль в ладонях. Темно и холодно. Понимаю, что лежу на спине и что скорее всего умерла. Тишина. Переворачиваюсь и потихоньку приподнимаюсь на руках, осматриваю себя. Ладони в крови, из носа также течёт кровь, гадкий вкус рвоты во рту, брюки рваные, колени рваные, ни одной пуговицы на дублёнке, на носках сапог глубокие царапины. Приступ судорожного кашля, так больно внутри, наверное, все лёгкие выкашляла! Поднимаю голову и вижу перед собой дом двухэтажный с заколоченными окнами и дверью. Табличка: ул. Зеленая, 1. Это совсем в другой стороне, рядом с моей работой, не там, куда я ездила. Не помню, как тут оказалась. Если можно так назвать, то сквозь мелкую дрожь тела и постепенным собранием мыслей в голове, я радовалась. Кое-как обтеревшись снегом, заодно и напихав его себе в рот — пить хотелось жутко, я побрела до такси. Всю дорогу таксист молча на меня посматривал, предложил помощь и отвезти в больницу или милицию. Спасибо ему. Денег не взял. Ввалилась в дом, тут же меня обступили мои кошки, их четверо. И опять темно. Проснулась утром, на полу посреди комнаты, где моё собрание зеркал, кошки вокруг меня лежат, не спят. Состояние, прямо скажем, хорошее. Скорее в душ, мазать зелёнкой колени и ладони. Собираюсь на работу, и тут оказывается, что носки сапог не просто поцарапаны, а как пилой порезаны, под мышками дублёнки по три выдранных куска овчины, перчатки в карманах в скомканном виде и как будто пожёваны, слюна или нет на них. Вот тут-то осознание и пришло. Ни с чем не сравнимое состояние, это как понять, что такое Вселенная и её безграничность! Позже я позвонила на номер телефона того мужика, естественно, абонент — не абонент. Свои испорченные вещи вынесла на помойку, потом в моей драной дублёнке нашли замерзшей пьянчужку-бомжишку. Кошка Малика, которая всю ночь сидела у меня на груди, умерла скоропостижно. Автор Ксю)

ТРИ ДНЯ рассказ священника В историю, которую я сейчас расскажу, трудно поверить, но я был ее свидетелем. И более того, то, что случилось, не кажется мне чем-то странным... Это произошло три года назад. В наш храм постоянно ходил дедушка, его звали Горохов Алексей Михайлович. 15 лет назад у него умерла жена Мария, и с тех пор он жил один.Приближался Великий пост, Алексей Михайлович занемог и попал в районную больницу. К сожалению, врачи ничего не смогли сделать. «Алексей Михайлович умер», — так нам сказали доктора и констатировали смерть.Покойного отвезли в Альметьевск, в городской морг. Однако спустя несколько часов патологоанатом вдруг заметил, что тело… подает признаки жизни. Он срочно отправил Алексея Михайловича в реанимацию — и на следующий день дедушка пришел в себя. И тогда он попросил позвать священника, чтобы исповедоваться и причаститься.Уже после таинства Исповеди и принятия Святых Христовых Таин, Алексей Михайлович поделился со священником тем, что видел после своей «смерти».А видел он свою жену Марию, которая молча посмотрела на него и ушла. В следующий миг Алексей Михайлович увидел множество людей на краю огромной горящей ямы. Люди падали туда сотнями. Повсюду были крики и страдания...Вдруг подошли двое юношей в белых одеждах и сказали: «Тебе еще рано здесь быть. Иди и покайся. У тебя есть три дня», — и после этого Алексей Михайлович очнулся в морге.А через день после того, как священник принял его исповедь, нам сообщили, что Алексей Михайлович умер — и это уже была настоящая смерть. Через три дня после своего необычного видения.Позже я разговаривал с его дочерью, и она рассказала мне историю, о том что отец, будучи совсем молодым, работал извозчиком при НКВД и перевозил заключенных в ссылку. В одну морозную зиму он этапировал пожилую репрессированную монахиню, та была легко одета и замерзала. Тогда отец накрыл ее своим тулупом, чем спас ей жизнь. В благодарность монахиня пообещала молиться за него.Дочь была уверена — и я уверен, — что именно по ее молитвам Алексею Михайловичу были даны эти три дня. Чтобы покаяться, причаститься и уйти в жизнь вечную как настоящий христианин.То, что произошло это во время Великого поста, мне кажется символичным. Ведь пост — это время молитвы, покаяния и добрых дел. А за добрые дела, по повелению Божию, отступает даже смерть, дабы дать нам время для покаяния.Иерей Дмитрий Конычев, настоятель церкви Покрова Пресвятой Богородицы, с. Верхний Акташ (Татарстан)