В России расстаются навсегда... В России друг от друга города столь далеки, что вздрагиваю я, шепнув «прощай». Рукой своей касаюсь невзначай её руки. Длинною в жизнь любая из дорог. Скажите, что такое русский бог? «Конечно, я приеду». Не приеду никогда. В России расстаются навсегда. «Душа моя, приеду». Через сотни лет вернусь. Какая малость, милость, что за грусть — мы насовсем прощаемся. «Дай капельку сотру». Да, не приеду. Видимо, умру скорее, чем. В России расстаются навсегда. Ещё один подкинь кусочек льда в холодный стих. ...И поезда уходят под откос, ...И самолёты, долетев до звёзд, сгорают в них. Апрель 1996.

«НИЧЕГО НЕ НАДО, ДАЖЕ СЧАСТЬЯ...» Ничего не надо, даже счастья быть любимым, не надо даже тёплого участья, яблони в окне. Ни печали женской, ни печали, горечи, стыда. Рожей — в грязь, и чтоб не поднимали больше никогда. Не вели бухого до кровати. Вот моя строка: «Без меня отчаливайте, хватит — небо, облака!» Жалуйтесь, читайте и жалейте, греясь у огня, вслух читайте, смейтесь, слёзы лейте. Только без меня. Ничего действительно не надо, что ни назови: ни чужого яблоневого сада, ни чужой любви, что тебя поддерживает нежно, уронить боясь. Лучше страшно, лучше безнадежно, лучше рылом в грязь. 2000

Борис Рыжий Молодость мне много обещала Молодость мне много обещала, было мне когда-то двадцать лет. Это было самое начало, я был глуп, и это не секрет. Это, — мне хотелось быть поэтом, но уже не очень, потому? что не заработаешь на этом и цветов не купишь никому. Вот и стал я горным инженером, получил с отличием диплом. Не ходить мне по осенним скверам, виршей не записывать в альбом. В голубом от дыма ресторане слушать голубого скрипача, денежки отсчитывать в кармане, развернув огромные плеча. Так не вышло из меня поэта, и уже не выйдет никогда. Господа, что скажете на это? Молча пьют и плачут господа. Пьют и плачут, девок обнимают, снова пьют и всё-таки молчат, головой тонически качают, матом силлабически кричат. 1997 г.