Живописуя крикливых и скандальных обезьян, неспособных ни к какому делу, кроме бесконечного самовосхваления, Киплинг нарисовал весьма злую карикатуру на английских либералов, с которыми у него, как у всякого имперца, были очень напряженные отношения.

Как писал один из лучших наших исследователей сказок Сергей Курий в своей статье "Восемь фактов из истории «Маугли» (к 155-летию со дня рождения Р. Киплинга)": "Практически все критики сходятся во мнении, что в образе болтливых, наглых и самовлюбленных обезьян Киплинг изобразил столь нелюбимую им либеральную интеллигенцию. Чего стоит только одно заявление — «Все джунгли будут думать завтра так, как обезьяны думают сегодня».

Справедливости ради, замечу, что есть и другая версия - дескать, образ бандерлогов это карикатура сдержанного англичанина на суетных американцев, но у нее гораздо меньше сторонников.

На самом деле, портрет "прогрессивно мыслящих интеллектуалов", созданный Киплингом, пусть и непригляден, но до сих пор очень узнаваем. И очень показательно - что же ставит в вину красноречивым космополитам-завсегдатаям великосветских салонов писатель, одержимый идеей служения Империи.

За что в его книге обитатели джунглей не любят бандерлогов?

Вовсе не за запредельную самовлюбленность или неумение довести до ума ни одного дела.

Главный грех бандерлогов, по Киплингу - игнорирование Закона Джунглей, этой магистральной идеи всех сказок про Маугли.

Обезьяны демонстративно плюют на сложившийся порядок, отвечающий общим интересам - и поэтому достойны только презрения и игнора.

"– [Бандерлоги] говорили, что я им кровный брат, только что бесхвостый, и когда-нибудь стану их вожаком.
– У них не бывает вожака, – сказала Багира. – Они лгут. И всегда лгали.
– Слушай, детёныш! – сказал медведь, и голос его прогремел, как гром в жаркую ночь. – Я научил тебя Закону Джунглей – общему для всех народов джунглей, кроме Обезьяньего Народа, который живёт на деревьях. У них нет Закона. У них нет своего языка, одни только краденые слова, которые они перенимают у других, когда подслушивают, и подсматривают, и подстерегают, сидя на деревьях. Их обычаи – не наши обычаи. Они живут без вожака. Они ни о чём не помнят. Они болтают и хвастают, будто они великий народ и задумали великие дела в джунглях, но вот упадёт орех, и они уже смеются и всё позабыли. Никто в джунглях не водится с ними".

И дальше:

"Балу говорил про обезьян сущую правду. Они жили на вершинах деревьев, а так как звери редко смотрят вверх, то обезьянам и Народу Джунглей не приходилось встречаться. Но если обезьянам попадался в руки больной волк, или раненый тигр, или медведь, они мучили слабых и забавы ради бросали в зверей палками и орехами, надеясь, что их заметят. Они поднимали вой, выкрикивая бессмысленные песни, звали Народ Джунглей к себе на деревья драться, заводили из-за пустяков ссоры между собой и бросали мёртвых обезьян где попало, напоказ всему Народу Джунглей. Они постоянно собирались завести и своего вожака, и свои законы и обычаи, но так и не завели, потому что память у них была короткая, не дальше вчерашнего дня. В конце концов они помирились на том, что придумали поговорку: «Все джунгли будут думать завтра так, как обезьяны думают сегодня», и очень этим утешались".

В своем обличении Киплинг не ограничился прозой, и вставил в книгу большое стихотворение "Дорожная песня бандерлогов" (которое, как другие стихи, из русских переводов "Книги джунглей" почему-то всегда выбрасывают).

Там, в общем-то, примерно то же самое, только изложено более звучно и красиво.

"Дорожная песня бандерлогов" считается вершиной ритмики киплинговских стихов - строки выстукивают чеканный ритм бега обезьян по деревьям, одна строфа от другой четко отбивается непременным упоминанием хвоста. Но в последнем четверостишии и размер и ритм рассыпаются к чертям собачьим, как будто обезьяны, как всегда, отвлеклись и бросили все, не доведя до конца.

Мы поднимаем немыслимый шум.
Головы наши распухли от дум!
Тысячи дел перед нами встают —
Мы их кончаем за пару минут.
Ах, как мудры мы! Ах, как хороши!
Все, что умеем, творим от души.
Всеми забыты мы, Брат? Ерунда!
С гибким хвостом и беда не беда!

(перевод В. Лунина)

Все эти аллюзии, разумеется, прекрасно считывались еще современниками автора. Как писал английский биограф Киплинга Мартин Остин Файдо: "Интеллектуалы были абсолютно сознательно высмеяны автором как Бандар-Лог : болтливые обезьяны-люди, которые играют с идеями — особенно идеями, которые оскорбляют других людей — но никогда не достигают никаких результатов. Нелестная эта картина, естественно, оскорбила многих интеллектуальных любителей книг, зато читательская аудитория Киплинга изрядно выросла за счет восхищенных карикатурой антиинтеллектуальных филистеров. Впрочем, нельзя не признать, что в 1894 году этот образ был весьма актуален, как провокационное описание салонных эстетов, лишь оттачивающих высокомерно-злобное остроумие и не пытающихся улучшить жизнь вокруг себя".

Гений Киплинга - а этот английский шовинист, безусловно, был гениальным писателем - явственно проявился в живучести этого образа. Карикатуру, нарисованную почти полтора века назад, вспоминают до сих пор, причем на самом высоком уровне.

Достаточно упомянуть, к примеру, скандал, разразившийся после знаменитой шутки Владимира Путина на "прямой линии" 2011 года. Российский лидер, занимавший тогда должность премьер-министра, заявил буквально следующее:

«Нужно с уважением относиться ко всем нашим гражданам. Есть, конечно, люди, которые имеют паспорт гражданина РФ, но действуют в интересах иностранного государства и на иностранные деньги. С ними тоже будем стараться наладить контакт. Но сделать это часто бесполезно и невозможно.

Что можно им сказать в таком случае?

Можно сказать: "Идите ко мне, бандерлоги".

С детства люблю Киплинга».

Тема "бандерлогов" оказалась настолько болезненной для российской оппозиции, что вновь всплыла в бурном 2014 году на большой пресс-конференции в вопросах журналистки с телеканала "Дождь" Ксении Собчак.

Но это уже совсем другая история.