Даниил требовал продать родительский дом немедленно ...

размахивая распечатками объявлений о яхтах и швыряя на стол глянцевые буклеты туристических агентств.


Даниил стоял посреди кухни. Лицо дернулось, и он отвел взгляд к окну.

— Михаил как раз понял бы! — выпалил он, снова принимаясь ходить. — Жизнь одна, а мы тратим ее на сортировку старья! Он тоже все откладывал на потом, все говорил, вот завтра, вот через год... А где теперь завтра?

— Это не старье, — Виктория аккуратно закрыла дневник. — А наша история.

— История? — Даниил развел руками так театрально, что чуть не задел висящую на стене фотографию. — Мы сами пишем историю! Каждый день! Пока не поздно!

Виктория сняла очки и потерла переносицу. За месяц, что прошел после похорон Михаила, муж словно с цепи сорвался. То в интернете сидел до ночи, изучая какие-то сайты, то расчеты строчил в блокноте, бормоча себе под нос цифры. А сегодня вот явился с этими буклетами.

— Данечка, — она осторожно потянулась к одному из буклетов, — ты хочешь купить яхту?

— Почему бы и нет? — он подошел к столу и ткнул пальцем в глянцевую фотографию. — Смотри, какая красота! Подержанная, но в отличном состоянии. Один миллион восемьсот. А дом наш оценили в три миллиона. Остается еще миллион двести на путешествия!

Виктория молчала, рассматривая фотографию белоснежной яхты. В принципе, красивая. Но Даниил же плавать не умеет. И она тоже.

— А что мы будем делать с яхтой? — спросила она наконец.

— Жить! — Даниил схватился за спинку стула. — Викочка, нам по шестьдесят с лишним! Когда еще жить, если не сейчас? Михаил умер в шестьдесят четыре. Понимаешь? На год моложе меня был!

Голос его дрогнул. Виктория поднялась и подошла к мужу. Положила руку на плечо.

— Понимаю, — сказала тихо. — Но дом...
— Что? — он отстранился. — Музей? Кладбище прошлого? Викочка, ты зарылась в этих дневниках, альбомах... Как будто живых людей вокруг нет!
— Я хочу издать дедушкины мемуары, — Виктория вернулась к столу и снова надела очки. — Он писал о том времени... Это важно, Данечка. Для меня… для нас…
— Важно! — Даниил хлопнул себя по лбу. — А наша жизнь не важна? А то, что мы можем успеть пожить красиво?
Даниил подошел к проему и стал смотреть на осенний двор. Голые деревья, серое небо, лужи. Депрессняк, одним словом.

— Знаешь, что мне Михаил сказал в последний раз? — не оборачиваясь, проговорил Даниил. — «Данька, а ведь мы с тобой так и не съездили к морю вместе. Все собирались, все откладывали». Вот так он и ушел. С несбывшимися планами.

Несколько дней прошло в странной атмосфере. Даниил больше не заговаривал о продаже, но Виктория видела, как он изучает сайты с недвижимостью, делает какие-то пометки в блокноте. По вечерам муж становился особенно активным, звонил каким-то знакомым, что-то им рассказывал возбужденным голосом.

А потом случилась катастрофа.

— Я купил велосипед! — торжественно объявил Даниил, закатывая в дом блестящий электрический велосипед. — Восемьдесят тысяч, между прочим. Но оно того стоит!
Виктория выглянула из кухни и ахнула. Даниил, весь сияющий, гладил руль красивого черного велосипеда с серебристыми деталями.

— Данечка, — проговорила она осторожно, — а зачем?

— Как зачем? — он возмутился. — Для здоровья! Для активного образа жизни! Буду каждый день кататься по набережной. Кардиотренировки, свежий воздух... В нашем возрасте это очень важно!

— Но ты же никогда...

— Никогда не поздно начинать! — перебил он. — Вот увидишь, через месяц я буду как огурчик. А может, и на соревнования запишусь...

Виктория покачала головой. Соревнования. В шестьдесят пять лет. С электровелосипедом.

На следующее утро разгорелся настоящий скандал.

— Я устал жить на кладбище прошлого! — кричал Даниил, тыча пальцем в сторону стола, где лежали разложенные фотографии. — Ты меня совсем не замечаешь! Тебе важнее эти мертвые дневники, чем живой муж!
— Данечка, успокойся...
— Не буду! — он схватился за голову. — Знаешь что? Оставайся здесь одна со своими архивами! А я начинаю новую жизнь!
— Что ты хочешь сказать?
— То и хочу! — Даниил бегал по кухне, как зверь в клетке. — Перееду в квартиру в городе! Буду жить по-человечески, а не в этой черной дыре! Кататься на велосипеде, встречаться с людьми...
— Данечка, ты же не можешь… Вот так… просто все бросить.
— Могу! — он остановился и посмотрел на жену. — Очень даже! И докажу всем, что еще рано меня списывать!
Хлопнула дверь. Даниил ушел, оставив Викторию одну среди разбросанных фотографий и дедушкиных дневников.

***

Первые дни Виктория ждала, что он вернется. Извинится, скажет, что погорячился, но Даниил не возвращался. Он переехал в их старую квартиру на шестнадцатом этаже в спальном районе города, купил красивую спортивную одежду и каждое утро выезжал на набережную на своем электровелосипеде.

Звонки от знакомых начались на третий день.

— Вика, а что это Данила всем рассказывает, что ты с ума сходишь, его гнобишь? — голос подруги Лены звучал сочувственно. — Говорит, что ты зациклилась на прошлом...

Виктория сжала губы. Значит, уже всем жалуется, изображает из себя непонятого мужа.

— Лена, это сложно объяснить, — проговорила она наконец.

— Да я понимаю, — вздохнула подруга. — Мужчины в этом возрасте иногда чудят. Мой Петр тоже под старость странности всякие выкидывал. Может, это у них такой кризис?

Виктория долго смотрела на осенний двор.

Может, подруга права? Это просто кризис. Смерть Михаила так подействовала на Данилу... Он испугался старости, вот и мечется. А она действительно слишком ушла в семейные архивы. Работает над мемуарами с утра до вечера, а на мужа внимания не обращает.

Но дом... Как можно продать родительский дом? Здесь вся их семейная история, здесь дедушка жил, дочь росла... А дневники? Если дом продать, где она будет работать над книгой?

Телефон зазвонил поздно вечером. Виктория уже собиралась ложиться спать.

— Алло?
— Мама, это Анна, — голос дочери звучал встревоженно. — Что там у вас происходит? Папа мне звонил, жаловался, что ты его не понимаешь...
Виктория вздохнула. Значит, и дочери уже пожаловался.

— Аннушка, это долгая история...

— Мама, может, папа прав? — перебила дочь. — Вы же пенсионеры теперь, пора отдыхать. И дом действительно большой для вас двоих. Может, стоит в квартиру уже вернуться?

— Аннушка, но дом... Твой прадедушка построил его своими руками...

— Мам, прадедушка хотел бы, чтобы вы были счастливы, — мягко сказала Анна. — А не мучились из-за недвижимости.
После разговора с дочерью Виктория совсем расстроилась. Получается, все против нее. И муж, и дочь считают, что она неправа. Может, действительно? Даня прав, а она… просто живет прошлым.

Виктория прошла в комнату, где на столе лежали дедушкины дневники. Взяла один из них, раскрыла на случайной странице. Аккуратный старческий почерк, пожелтевшие листы...

«Сегодня получил письмо от Кати. Пишет, что скучает по дому. А дом... Что такое дом? Это не стены, не крыша. Дом — это место, где тебя любят и ждут. Где хранится память о тех, кто был дорог...»

Виктория закрыла дневник. Дедушка был прав. Дом — это не просто недвижимость. Это память, это корни, это то, что связывает поколения.

Но что делать с Данилой? Как объяснить ему, что некоторые вещи дороже денег?

А в это время Даниил носился на своем электровелосипеде по набережной и чувствовал себя молодым. Ветер трепал седые волосы, спортивная куртка развевалась за спиной.

— Смотрите, дедуля едет! — смеялись подростки, но Даниилу было все равно.

Пусть смеются. Зато он живет полной жизнью, а не сидит в деревне среди пыльных альбомов. Каждый вечер он звонил кому-нибудь из знакомых и рассказывал о своей новой жизни.

— Представляешь, Володька, каждый день по двадцать километров накатываю! Чувствую себя на тридцать лет моложе!

— Молодец, — отвечал Володька. — А Вика как?

— А Вика... — Даниил морщился. — Вика зарылась в прошлое. Ей важнее какие-то старые дневники, чем живой муж. Говорю, давай жить красиво, а она — дом нельзя продавать, память предков...

— Тяжело, — сочувствовал Володька.

— Очень, — соглашался Даниил. — Но я не сдаюсь. Докажу всем, что жизнь только начинается! Он и правда не сдавался. Купил еще одну спортивную куртку, записался в фитнес-клуб.

А вскоре случилось неожиданное.

Электровелосипед летел по мокрой дороге, и Даниилу казалось, что он может все. Возраст — это цифры, а он чувствует себя молодым. Вот повернет сейчас направо, потом вдоль реки...

Резкий поворот на скользком асфальте. Велосипед занесло, Даниил попытался выровнять, но было уже поздно. Удар, боль, и мир перевернулся.

Очнулся он в травмпункте. Нога в гипсе, голова кружится, а на душе такая сумятица… Было жутко от белых стен и… одиночества.

— Ваши документы? — спрашивала медсестра.
— В куртке... — прохрипел Даниил.
— Жене позвоните?
Даниил закрыл глаза. Жене... А какое он имеет право звонить Вике? Он же ушел из дома, объявил о начале новой жизни. Доказывал всем, что может все сам...

Но страшно было. Очень… сидеть одному в больничном коридоре и понимать, что некому даже справиться о самочувствии.

— Викочка, — прошептал он в телефонную трубку, когда наконец решился позвонить. — Я... Я ногу сломал. Можешь приехать?
— Данечка! — голос жены был полон ужаса. — Господи! Что случилось? Где ты?
— В травмпункте на Советской... Упал с велосипеда... — голос его перешел на шепот. — Мне так страшно... Я не хочу больше быть один...
— Еду! — сказала Виктория решительно. — Данечка, держись! Я сейчас буду!
Она ехала в автобусе целый час, всю дорогу молясь, чтобы с мужем все было в порядке. В душе нарастала тревога. А вдруг что-то серьезное, не только нога?

В травмпункте Даниила она увидела совсем другого. Не гордого покорителя набережных, а испуганного немолодого мужчину с гипсом на ноге. Он сидел на кушетке и растерянно смотрел на костыли.

— Данечка, — она подошла и осторожно обняла его. — Как ты себя чувствуешь?

— Как старый дурак, — проговорил он тихо. — Вика, прости меня. Я так намудрил...

— Тише, — она погладила его по волосам. — Главное, что ты живой.

Первые дни в доме Даниил был совсем другим. Беспомощный, с костылями, он не мог даже в ванную дойти без посторонней помощи. Виктория ухаживала за ним молча, терпеливо, как за больным ребенком.

— Вика, — говорил он виновато, — ты не должна была... Я же сам виноват во всем.
— Данечка, ты мой муж, — отвечала она просто. — Кто же за тобой ухаживать будет?
Но постепенно Даниил приходил в себя. И тогда началось самое интересное.

— Вика, а знаешь что? — заявил он через неделю после возвращения домой, осторожно поворачиваясь на диване. — Я тут лежу, думаю... Может, и правда не стоит дом продавать.

Виктория подняла глаза от дедушкиного дневника. Она не ослышалась?

— Что ты сказал?
— Говорю, дом продавать не надо! — Даниил оживился. — Ну подумай сама, Вика. Зачем нам яхта, если я плавать не умею? И ты не умеешь!
Виктория промолчала. Еще неделю назад он готов был продать дом ради этой яхты, а теперь… Неужели все осознал?

— А электровелосипед? — не удержалась она.

— Продам, — буркнул Даниил и покраснел. — Лучше для огорода что-нибудь купим. Или для дома.

Виктория внимательно посмотрела на мужа. Что-то с ним происходило. Он словно заново переосмысливал все, что говорил раньше.

— Данечка, — сказала она осторожно, — но ведь ты хотел жить красиво, путешествовать...

— Красиво! — Даниил оживился. — А разве здесь некрасиво? Лес рядом, река, воздух чистый... В городе я задыхался в этой квартире на шестнадцатом этаже. А здесь... Здесь же наш дом, Вика!

— Наш дом, — повторила она тихо.

— Конечно! — он попытался жестикулировать и чуть не упал с дивана. — Вика, ты представляешь, как быстро я здесь поправлюсь? Свежий воздух, покой... А в городе одни выхлопные газы и шум.

— А как же активная жизнь? — спросила она. — Ты же говорил, что не хочешь сидеть в деревне...

— Активная жизнь! — Даниил попытался встать и снова сел. — Вика, а кто сказал, что в деревне нельзя жить активно? Огород у нас большой, можно теплицу поставить. Я тут подумал, может, помидоры будем выращивать? Или огурцы? Вика, знаешь, что я понял, когда сидел в травмпункте? — голос его стал серьезным. — Я понял, что самое страшное — это быть одному. Не травма страшная, не боль. А то, что некому позвонить, не с кем поговорить...

— Данечка...

— Нет, дай договорить, — он поднял руку. — Я там сидел и думал, вот дурак старый, погнался за какой-то ерундой. За велосипедами, за яхтами... А самое дорогое бросил.

— Самое дорогое? — спросила Виктория.
— Тебя, — просто ответил он. — Дом. Семью. То, что действительно важно.
Виктория наклонилась и поцеловала мужа в лоб.

— Глупый, — прошептала. — Я никуда не делась.

— А я-то да, — горько сказал Даниил. — Как мальчишка обиделся и ушел. А потом понял, куда я поперся-то? В никуда. Прости меня еще раз. И Вика простила. Сейчас они живут мирно и вполне счастливо, только муж недавно увидел в продаже передвижной дом на колесах и задумался.

Copyright: Анна Медь 2025 Свидетельство о публикации. Копирование контента без разрешения автора запрещено