— Ты сын уборщицы, птица не моего полета! "Мать звонила сыну всю ночь" часть 3

Ушла, а Андрей остался один с температурой и горькими мыслями. Мать никогда бы не ушла в такой ситуации. Сидела бы рядом, чай заваривала, температуру мерила. А эта даже градусник не подала.

Когда Лена вернулась за полночь, в прихожей слышался мужской голос:

— Пока, красавица. Спасибо за классный вечер.

— И тебе, Дима. Обязательно завтра созвонимся?

— Конечно, номер у тебя есть.

Андрей притворился спящим. Но даже задремать не мог. Лежал и думал, год назад потерял мать, которая любила его просто так. А теперь живет с… девицей, которая видит в нем только кошелек.

Утром, когда температура спала, взял Ленин телефон. Она сладко дрыхла, распространяя по спальне алкогольные пары. Открыл, посмотрел, приложение для свиданий на месте. Странно, а говорила, что удалила.

Переписка с Димой все на том же сайте знакомств не оставляла сомнений — у нее серьезный роман. И довольно давно уже.

— Лена, поговорить надо, — сказал он, когда она проснулась.

— О чем, дорогой? — сладко потянулась.

— О том, кто такой Дима, что он для тебя значит.

Лицо у нее сразу изменилось — стало холодным, расчетливым.

— А, в телефоне шарился? Как низко, Андрей, как мелко.

— Я случайно увидел. У тебя роман с ним?

— А если да? — она вызывающе села. — Что ты можешь предложить взамен? Даже отпуск нормальный за границу оплатить не можешь! Дима хоть понимает, что значит быть мужиком и женщину обеспечивать.

— Значит, все это время… Ты… с двумя крутила? Ты к этому… Диме ночевать ездила, а говорила, что у подруги?

— Все это время я пыталась сделать из тебя что-то стоящее. Научить быть мужиком, а не офисным планктоном. Но ты так и остался программистом с мелкой душонкой. Вечно ноешь про свою мамашу-уборщицу...

— Не смей о ней так! — Андрей вскочил.

— А что? Правду нельзя говорить? — усмехнулась Лена. — Ты — сын уборщицы. И никуда не денешься, сколько костюмов дорогих ни покупай.

Андрей молча стал одеваться. Его тошнило от омерзения, от всей этой ситуации, а Лена стояла и ухмылялась.

— Куда собрался? — удивилась она.

— На работу. А ты, Лена, вещи собирай. К вечеру чтобы тебя здесь не было.

— Что?! — вскочила она. — Ты что? Это наша общая квартира! Куда я пойду? Дима же думает, что подцепил девушку из центра…

— Нет, это арендованная квартира. Договор на меня, я плачу. А ты просто временно жила.

— Хорошо, — она холодно улыбнулась, — уйду. Но не с пустыми руками. Плати компенсацию, да! Отступные…

— Какую еще компенсацию?

— Сто пятьдесят тысяч. За моральный ущерб, за потраченное время, за то, что терпела твое нытье и неспособность женщину обеспечить.

— Еще чего!

— Значит, платить не хочешь? — вскочила она с постели. — Хорошо, только учти, подарки не верну. Хотя… что там за презенты… Дешевка, как ты сам!

В этой дорогущей квартире Андрей оставался до конца месяца, раз уж оплачено. Залог, на который так рассчитывал, ему не вернули. Лена успела поцарапать паркет хозяев каблуками, да и вообще по мелочи повредить ремонт. Может, это были просто придирки, Андрей не разбирался.

В Мытищах квартиру арендаторы за это время превратили в хлев. После звонка Андрея вывезли все, даже люстру сняли. Он стоял в квартире с голыми стенами и думал, где будет спать.

Пошел в хозяйственный за раскладушкой. Но карта на кассе противно пищала, чек не проходил. Андрей полез в банковское приложение. Счет был заблокирован — превышен лимит.

И это оказалась только вершина айсберга. Лена выгребла подчистую все его карты, даже те, что лежали просто про запас. Полмиллиона долгов на ровном месте. И ноль на счетах, даже на работу ехать не на что.

После всех этих потрясений работать стало невозможно. Андрей косячил на каждом шагу, срывал дедлайны, цеплялся к коллегам по пустякам. Все чаще думал о том, что мать была права, важны не деньги и карьера, а люди, которые тебя реально любят.

Но он старался собраться. Безуспешно… Андрей работал над важным проектом для крупного клиента. Надо было максимально сосредоточиться, а голова вообще не варила.

Не согласовав с руководством, он самовольно что-то поменял в системе. Думал, что так лучше будет. Но не учел, как это с другими модулями стыкуется. В итоге вся система клиента накрылась медным тазом. Несколько часов люди работать не могли. Убытки — больше пятнадцати миллионов.

Его сразу к директору вызвали. Виктор Семенович, мужик лет пятидесяти, серьезный, с проницательным взглядом, смотрел хмуро.

— Садись, Андрей Александрович, — сказал он, не отрываясь от бумаг. — Думаю, понимаешь, зачем тебя сюда пригласил.

— Понимаю, Виктор Семенович. Готов возместить ущерб, работать бесплатно, сколько нужно...

— Стоп, — Платонов поднял глаза. — Пятнадцать миллионов ты не возместишь, даже если до пенсии у нас работать будешь. И дело не только в деньгах.

— Я понимаю, что серьезно накосячил...

— Да ты что? — Платонов откинулся в кресле. — Знаешь, Андрей Александрович, я тридцать лет в этой сфере. Разных людей видел, талантливых и бездарных, честных и подлецов. Но ты... Ты особый случай.

Андрей молчал, не понимая, к чему клонит начальник. Тот обычно вообще не снисходил до мелких сошек вроде него.

— Три года назад, когда тебя принимали, я биографию изучал. Знал, что без отца рос, мать-одиночка в трудных условиях растила. Думал, значит, человек с детства цену труда понимает. Ошибся, выходит, в тебе.

— Виктор Семенович, не понимаю...

— За время работы я не раз слышал, как ты о собственной матери отзывался. Помню разговор в курилке, когда Михайлов рассказывал, что каждые выходные маме продукты и лекарства возит. Ты тогда смеялся, что-то презрительное говорил про «старичье, которое не знает, чем заняться».

Андрей покраснел от стыда.

— Знаешь, Андрей Александрович, — голос Платонова стал тише, — моя мать тоже уборщицей была. В военном госпитале полы мыла, палаты чистила. И я горжусь каждым днем ее труда. Потому что благодаря маме я получил образование и стал тем, кто есть. А ты... Ты своей матери стыдился. Женщины, которая тебе жизнь дала.

— Я... не стыдился...

— Что, хватанул московской жизни, головокружение словил от успехов? — начальник теперь смотрел волком. — Ну вот, считай, я тебя с небес на землю и опущу. Здесь ты больше не работаешь. Сдавай пропуск и на выход.

Андрей сидел, опустив голову, и чувствовал, как все внутри горит от стыда.

— Виктор Семенович, дайте еще один шанс...

— Поздно, — директор встал и подошел к окну. — И знаешь что? Может, это не наказание, а спасение. Возможность понять наконец, что в жизни важно, а что — фигня.

Андрей вышел из офиса как оглушенный. Не отвечая на оклики коллег. Два года он в этой компании… перспективы видел, а теперь — все к чертям. Карьера закончена, репутация разрушена, куда его возьмут?

А ипотека, Андрей только сейчас понял, что даже платеж в этом месяце не потянет. Он шел, не разбирая дороги, пока не зацепил плечом какого-то парня с коробом доставки еды на спине. Рассеянно извинился, а потом подумал: «А что я теряю?»

Устроился курьером, прошел короткое обучение. Вышел на смену, довольно быстро освоился. Стал брать самокаты, велик купил дешевый, с рук. Ипотеку в том месяце едва успел заплатить. Потом… стало полегче.

Вечерами не сидел в своей квартире, гоняя пустые мысли. Оказалось, на ходу, во время доставки, думается отлично. Впервые за много лет появилось время… взглянуть на себя со стороны. Подумать о том, что он натворил… сделал с жизнью самого близкого человека. Андрей понимал, что можно вернуться туда… в Калиновск… В квартиру, где мама слабеющей рукой цеплялась за телефон, звонила ему.

Но он знал, это не поможет. Мама жизнь положила, чтобы у сына было вот это. Москва, успех, квартира не в Калиновске. И теперь ему было банально стыдно признаться себе, что все это ничего не значит.

А самое страшное — он понимал, что заслужил каждый удар судьбы. Все это было справедливой расплатой за черствость, эгоизм, неблагодарность.

Коллеги-курьеры оказались совсем другими людьми — простыми, открытыми, честными. Не строили из себя звезд, не хвастались зарплатами, не унижали тех, кто меньше зарабатывает. Просто выходили на смену, друг другу помогали, проблемами делились.

— Андрюха, — сказал как-то Михалыч, курьер лет пятидесяти с добрым лицом, — ты парень странный. Образование есть, языки знаешь, культурный. А работаешь с нами, простыми людьми. Что случилось в жизни?

— Прозрение случилось, Михалыч, — ответил Андрей, поправляя сумку. — Понял наконец, что полным дураком был. Думал, главное — сколько зарабатываешь и какую должность занимаешь. А не каким человеком являешься.

— Правильно говоришь, сынок, — кивнул Михалыч. — Я всю жизнь простым работягой был, шофером, грузчиком, охранником, теперь курьером. Больших денег не видел. Зато совесть чистая, сплю спокойно. И дома меня любят просто за то, что я есть. А у богатых что? Одиночество внутри.

Андрей начал замечать то, мимо чего раньше проходил. Уборщиц в офисах, дворников, продавцов, кассиров. Всех, кого раньше за людей не считал. Тех, кто был для него просто частью декораций. Теперь здоровался с ними, благодарил, иногда останавливался поговорить. И видел, как светлели лица от обычной человеческой вежливости.

Однажды доставлял заказ в здание, где раньше сам работал. В лифте встретил бывшего коллегу Сергея.

— Андрей? — не поверил тот глазам. — Ты что здесь делаешь? И почему в такой форме?

Андрей был в желтой куртке курьерской службы с большой сумкой.

— Работаю, — спокойно ответил.

— Курьером? — Сергей изумился. — Но ты же программист! Опыт есть, знания...

— Никуда не делись. Просто сейчас другим занимаюсь.

— Андрей, ты что? — покачал головой Сергей. — Это же деградация полная! Можешь в десять раз больше зарабатывать...

— Могу, — согласился Андрей. — Не в десять, раза в три. Но не хочу. Сейчас сплю спокойно. А это дороже денег.

Сергей посмотрел на него, как на психа, и вышел на своем этаже. В отделе со смехом рассказывал коллегам, как людей Москва перемалывает. Сергей был уверен, с ним такого никогда не случится.

А Андрей продолжал развозить заказы и думал, как сильно изменился. Раньше его все бесило — очереди, пробки, медленные люди. Теперь терпеливо ждал, в транспорте место уступал, помогал тяжести нести. Злость куда-то ушла, сменившись пониманием.

Вечерами читал — не техническую литературу, а художественную. Открыл русскую классику, которую в школе для галочки изучал. Теперь понимал Достоевского, Толстого, Чехова. Они писали про таких же людей, которые страшные ошибки совершали и мучительно искали путь к прощению.

Каждый месяц ездил в Калиновск к маминой могиле. Оградку поставил, памятник, все как надо. Подолгу сидел рядом с памятником, разговаривал с ней, рассказывал о новой жизни.

— Знаешь, мам, — говорил тихо, поправляя хризантемы, — теперь понимаю, что ты чувствовала. Как тяжело было за копейки работать, унижения терпеть, но не жаловаться. Наверное, больно было, когда собственный сын тебя и твоей работы стыдился. Прости меня, мама. За то, что таким чудовищем был.

Постепенно острая боль стихала. Не исчезала — вина останется навсегда. Но становилась не разрушительной, а очищающей. Каждый день напоминала: будь лучше. Цени людей вокруг. Помогай тем, кому трудно.

И он… старался. Покупал еду бомжам у метро. Провожал пожилых с тяжелыми сумками. Не для того чтобы себя хорошим почувствовать, просто потому что так правильно.

Однажды, доставляя заказ в больницу, увидел в коридоре плачущую женщину лет шестидесяти. Сидела на скамейке, рыдала, какие-то медицинские бумаги в руках держала.

— Что случилось? — подошел Андрей.

— Да так, сынок, — утерла слезы. — Мужа лечат, операция на сердце нужна срочная. Обследования всякие, у нас платно все в городе. А тут вечно держать не станут. Но денег таких нет, мы иногородние. Говорят, можно бесплатно, но очередь на полгода. А он столько не протянет...

— Сколько ваше обследование стоит?

— Двести тысяч. Для нас это космос. Мы пенсионеры, живем на тридцать тысяч вдвоем...

Андрей достал телефон, зашел в банковское приложение. На счету лежало около двухсот двадцати тысяч — все накопления за год тяжелой работы. Жил как нищий, на всем экономил. Повернулся, прошел к банкомату. Снял деньги, почти все, что были. Вернулся, протянул женщине.

— Сынок, ты что?! — вскочила. — Откуда у тебя такие деньги? Двести тысяч!

— Заработал, берите, у меня самого мама сердечница… была. Не переживайте, не последние отдал.

— Но почему? — слезы потекли снова, женщина комкала купюры в руке. — Мы же чужие! За что такая доброта?

Андрей посмотрел на нее и увидел свою мать. Ту же усталость, ту же беспомощность, ту же готовность на все ради близкого.

— Потому что когда-то одной женщине никто не помог, — тихо сказал. — И она умерла. Пусть хоть вашему мужу… помогут вовремя.

— Подожди, как хоть зовут тебя? — крикнула она, — сынок, постой.

— Андрей, — ответил негромко, — вы простите, у меня следующий заказ, надо бежать.

И он ушел, не дожидаясь благодарностей. А женщина стояла и плакала, но теперь уже от радости.

1 ЧАСТЬ https://ok.ru/mednoechti/topic/156950079490114

2 ЧАСТЬ https://ok.ru/mednoechti/topic/156950735308866

Copyright: Анна Медь 2025 Свидетельство о публикации. Копирование контента без разрешения автора запрещено