— Ну что, ты уже готова съезжать? "Чужая в своем доме" часть 3

На следующий день Тамара Петровна была особенно приветлива. Хвалила невестку за вкусно приготовленную кашу, интересовалась самочувствием, даже предложила помочь с уборкой.

— Спасибо, я сама справлюсь, — ответила Анна, чувствуя подвох.

— Конечно, ты у нас хозяйственная, — согласилась свекровь. — Кстати, я вчера встретила Галину Михайловну из пятой квартиры. Такие интересные вещи рассказывала...

Анна насторожилась. Галина Михайловна была главной сплетницей дома.

— Что рассказывала?

— Да так, ничего особенного.

Тамара Петровна села за стол, налила себе чай.

— Говорит, некоторые молодые женщины в нашем доме стали вести себя странно. То на работу поздно ходят, то домой рано заявляются. В подъезде с мужчинами разговаривают подолгу.

У Анны вспыхнули щеки. Недавно она действительно задержалась в подъезде — разговаривала с соседом снизу. Тот жаловался на запотевающие окна, просил совета. Но в устах Тамары Петровны это звучало как намек на неверность.

— Зачем вы мне это рассказываете? — прямо спросила Анна.

— А затем, что иногда полезно знать, что люди говорят и замечают.

Свекровь отпила чай, внимательно посмотрела на невестку.

— Репутация — дело тонкое. Особенно для замужней женщины. Одно неосторожное слово, неправильно понятый жест — и пошли сплетни.

— И что же они замечают?

— То, что некоторые мамаши совсем перестали… стыдиться. Детей в сад, а сами… — Тамара Петровна говорила медленно, наблюдая за реакцией невестки. — А матери в это время заняты... другими делами.

Это уже было прямым обвинением. Анна никогда не оставляла Диму без присмотра.

— Тамара Петровна, — сказала она, стараясь говорить спокойно. — Если у вас есть ко мне претензии, давайте обсудим их прямо. Без намеков и ваших… странных предположений.

— Какие претензии? — удивленно подняла брови свекровь. — Я просто поделилась новостями. А ты почему-то все на свой счет относишь. Это о чем-то говорит, не находишь? Может, у кого-то просто рыльце в пуху?

Вечером, когда семья собралась за ужином, Тамара Петровна вдруг сказала:

— Димочка, а ты маму любишь?

Мальчик удивленно посмотрел на бабушку.

— Конечно, люблю.

— А мама тебя?

— Да, — ответил Дима, но в голосе прозвучала неуверенность.

— Откуда ты знаешь? — мягко продолжала Тамара Петровна.

— Она... мне говорит.

— Говорить можно всякое. А вот дела... важнее слов.

Свекровь положила руку на плечо внука.

— Мама же вечно занята, ей не до тебя. То у телевизора, бедный мой, вечера коротаешь, то за конструктором. Ни прогулок, ни сказок на ночь. Вот бабушка — другое дело.

Анна сидела с ложкой в руке. Неужели свекровь пытается внушить ребенку, что мать его не любит?

— Какие дела? — спросил Дима.

— Да так, внучек. Просто иногда взрослые говорят одно, а думают другое, — Тамара Петровна погладила мальчика по голове. — Но ты не переживай. У тебя есть папа, бабушка. Мы тебя никогда не бросим.

— Мама, — обратился мальчик к Анне. — А правда, что ты можешь от нас уйти?

У Анны перехватило дыхание.

— Кто тебе такое сказал?

— Бабушка говорила с папой, а я слышал, — Дима смотрел на мать испуганными глазами. — Она сказала, что некоторые мамы бросают своих детей… и это нормально. Платят потом эти… лименты. Бабушка считала, сколько ты должна им будешь каждый месяц.

Анна посмотрела на Тамару Петровну, потом на Сергея. Муж ел молча, словно разговор его не касался.

— Димочка, — сказала она. — Никто никуда не уходит.

— А почему тогда бабушка говорила, что тебе с нами плохо?

— Дима, — вмешалась Тамара Петровна. — Не нужно повторять разговоры взрослых. Это невежливо.

— Но я же слышал...

— Иди к себе, — строго сказала свекровь. — Порисуй или телевизор можешь посмотреть.

Димку словно волной смыло. В последнее время Анна замечала — сын буквально ловил перепады настроения взрослых, старался угодить. Но сейчас это было не так важно.

— Вы что? — пошла она на свекровь с угрозой во взгляде. — Совсем уже? Ребенка против меня решили настроить? Учтите, это точно с рук не сойдет.

— Ничего я не настраиваю, — спокойно ответила Тамара Петровна. — Просто объясняю ему реальность. Что иногда люди не подходят друг другу, и это нормально.

— Мы с Сережей… Всегда подходили друг другу!

— Да? — свекровь посмотрела на сына. — Сережа, скажи жене правду. Ты счастлив в браке?

Сергей поднял голову от тарелки, долго смотрел на Анну.

— Честно? — спросил он. — Нет, несчастлив. И ты тоже, это же видно. Зачем мы мучаем друг друга?

Эти слова поразили Анну, как удар молнии. Значит, все, свекровь своего добилась. Муж больше не хочет жить с ней.

— Сережа...

— Аня, — он встал из-за стола. — Давай не будем друг другу врать. То, что у нас сейчас, — это не семья, а какое-то существование рядом. Мы живем в одной квартире, едим за одним столом, но на самом деле — чужие люди.

— Это просто временные трудности...

— У нас они стали постоянными, — покачал головой Сергей. — Мама права, это не любовь, а какое-то мучение для всех.

Анна сидела и чувствовала, как рушится последняя надежда. Значит, все кончено. Семь лет брака закончились этим разговором. Прекрасный финал их личной драмы, просто идеальный, что уж там!

— Хорошо, — сказала она наконец. — Я уйду, но Дима со мной. Тут он не останется.

— Аня, зачем ребенку такие потрясения? — вмешалась Тамара Петровна. — Ему здесь хорошо, все привычное. Друзья, детский сад, комната, игрушки...

— Дима — мой сын. И где буду я, там и он.

Сергей помолчал, потом кивнул.

— Забирай, мне все равно сейчас не до него. Может, так будет лучше для всех.

В ту ночь Анна не спала. Лежала и думала о том, что ждет ее и Диму. Куда идти? На что жить? Как объяснить ребенку, что привычный мир рушится?

Конечно, у нее есть комната в коммуналке, соседи там неплохие, еще жива тетя Дуся, подруга бабушки. Конечно, придется выселять квартирантов раньше срока. А это почти десять тысяч ее дохода. Целое состояние с учетом происходящего.

А может, она делает ошибку? Может, стоит остаться, попытаться наладить отношения?

Но утром, глядя на равнодушное лицо мужа и торжествующее свекрови, Анна поняла — нет. Ей нужна только та семья, где есть любовь и уважение. А здесь этого всего нет и давно уже не было.

Анна ушла из дома в понедельник, тринадцатого декабря. Она взяла две сумки — одежду для себя и Димы, документы, фотографии, тридцать тысяч рублей, которые удалось накопить за год. Больше ничего — не хотела, чтобы потом говорили, что что-то украла.

У выхода Анна посмотрела на сына — доверчивые глаза, взлохмаченные волосы, курносый нос. Шесть лет, а уже приходится объяснять, что мир может рушиться в одночасье.

Она сама знала — они не вернутся сюда. Никогда. Но как сказать об этом ребенку?

— А где мы будем жить? — спросил мальчик, натягивая куртку.

— У тети Светы. Помнишь, я тебе рассказывала о своей подруге? Она нас приютит на первое время.

Анна застегнула ему молнию, поправила шарф.

— А потом поедем в свой дом. Наш с тобой.

— А папа с нами будет жить?

— Нет, солнышко. Папа останется с бабушкой.

— А почему?

— Так бывает, Димочка. Понимаешь, бабушка — папина мама. Он остается с ней, ты со мной. Чтобы никому не было обидно. Бабушке без ее сына тоже будет плохо.

Дима кивал, но в глазах стояли слезы. Мальчик не понимал, но чувствовал — что-то серьезно сломалось в его мире.

Спускались по лестнице молча. Сумки тяжелые, Дима еле поспевает. На втором этаже выглянула соседка Галина Михайловна. Та самая сплетница.

— Анечка, куда это вы с вещами? — спросила она с плохо скрываемым любопытством.

— По делам, — коротко ответила Анна.

— Да уж, дела... — многозначительно покачала головой Галина Михайловна. — А мальчик-то как? Не простудится в такую погоду?

— Он тепло одет.

— Конечно, конечно... — соседка смотрела с нескрываемым интересом. — А надолго ли собираетесь?

— Не знаю. Как получится, Галина Михайловна, может, и навсегда.

Анна взяла Диму за руку и поспешила вниз. На улице был мороз, метель. Дима жался к маме, а Анна думала — ну вот и все. Семь лет жизни помещаются в две сумки.

Первые две недели жили у Светы — Аниной подруги еще с института. Светка работала медсестрой, снимала квартиру. Приютила подругу с ребенком, не задавая лишних вопросов. Та ждала, пока из коммуналки съедут квартиранты.

— Потерпим, — сказала она. — Главное, не унывать и ноги в тепле держать. А остальное — дело наживное.

— Света, я не знаю, как тебя благодарить...

— Перестань, вспомни, я сама через такое прошла, знаю. Тогда рыдала у тебя в коммуналке, что жизнь кончена. А тетя Дуся меня утешала, смешила.

Подруга обняла Анну.

— Мужики все одинаковые. Пользуются, пока удобно, а потом находят причины избавиться.

Спали на раскладушке в крошечной комнатушке под десять квадратов, кухня — не больше вместе со всеми коридорами. В ванной не повернуться, совмещенный санузел, прихожая метр на метр. Зато никто не требует с утра причесок и помады, все по-простому.

Дима плохо спал, часто плакал, все время спрашивал, когда они вернутся домой.

— Мам, а почему мы здесь живем? — спрашивал он. — Почему не дома?

— Мы временно здесь, солнышко. Скоро переедем в другое место.

— А я скучаю по папе, — тихо сказал Дима. — Почему он не приходит? Это что, мы с тобой теперь предатели? Папу бросили?

— Я знаю, солнышко, ты можешь скучать, — Анна обняла сына. — Но папа тебя не забыл. Он просто... Он не может жить с нами. Работы много, проектов, занят очень. Вот и происходит так.

— А мы плохие? Мама, нас оттуда что, выгнали?

— Нет! — Анна крепко прижала ребенка к себе. — Мы не плохие, очень хорошие! Просто иногда люди не могут жить вместе. Это не значит, что кто-то виноват.

Но Дима не понимал. Продолжал думать, что если будет лучше себя вести, родители помирятся. Коммуналка ему тоже не нравилась, зато идею не ходить в сад мальчик воспринял на ура. Пока оформляли перевод, ходил с мамой на работу. Важный, выдавал книжки, тихо играл в уголке.

Сережа сыном и женой не интересовался. Будто их и не было в его жизни. Просто чужие люди, про которых можно легко забыть. Вышвырнуть из квартиры, словно ненужный хлам.

А тут еще Тамара Петровна развернула кампанию по дискредитации невестки. Обзвонила всех соседей, всех знакомых, рассказывая, какая Анна неблагодарная.

— Представляете, семь лет в семье прожила, все ей давали — и крышу над головой, и еду, и одежду. Сын на ней женился не по любви, а из жалости. Она ведь уже в старых девах сидела. А эта вертихвостка что? Схватила ребенка и сбежала! Наверное, боялась, что ДНК сделаем, раскроем все ее махинации, — рассказывала свекровь всем подряд. — Бедный Сережа до сих пор в шоке. Не понимает, за что такая неблагодарность.

Свекровь не унималась. В пересказе все новых знакомых история обрастала подробностями. То Анна украла деньги, то бросила ребенка и уехала с любовником, то избивала свекровь.

По последним версиям уже практически отобрала квартиру и стащила фамильные бриллианты, которых у Тамары Петровны отродясь не водилось. Анна только изумлялась фантазии свекрови.

— Я же сразу видела, человек она ненадежный, — говорила Тамара Петровна соседкам. — Но сын не слушал, жалел ее. Думал, из хорошей семьи, образованная. А оказалось — змея подколодная.

Анна узнавала об этом от тех же знакомых, которые пересказывали слова Тамары Петровны с едва скрываемым злорадством. Больно было и стыдно. Но больше всего беспокоило состояние Димы.

Мальчик начал заикаться. Сначала едва заметно, потом все сильнее. В новом садике, куда его определили, воспитательница забеспокоилась.

— Что с ребенком? — спросила она у Анны. — Он весь на нервах, с детьми не играет, все время спрашивает, не придет ли за ним папа.

Анна пыталась объяснить ситуацию, но поняла — воспитательница ее осуждает. Мол, как можно было разрушить семью? Зачем мучить ребенка?

— Может, стоит вернуться к мужу? — предложила та. — Ради ребенка? Дети должны расти в полной семье.

— Мне кажется, это не ваше дело, — спокойно ответила ей Анна. — Возможно, это период адаптации, Дима просто привыкает.

— Ради ребенка, ради ребенка, — слышала Анна отовсюду.

Но разве хорошо сыну видеть, как мать унижают? Разве полезно расти в доме, где нет любви?

— Мама, — сказал Дима однажды вечером. — А правда, что ты сама папу бросила?

— Кто тебе сказал?

— Бабушка приходила, через забор воспитательнице рассказывала. А теперь меня дразнят мальчики в садике. Говорят, что ты папу не любила и поэтому ушла. А еще, что я нагулянный. И поэтому теперь без папы буду расти.

Анна присела рядом с сыном, обняла.

— Димочка, иногда взрослые не могут жить вместе. Это не значит, что кто-то кого-то не любит. Просто... не получается, — она гладила сына по голове, подбирая слова. — Помнишь, как у тебя был друг Петя в садике? Вы сначала общались, а потом поссорились?

— Помню.

— Вот и у взрослых так бывает. Только это сложнее, — Анна поцеловала сына в макушку. — Но это не значит, что ты плохой или папа тебя не любит.

— Правда? — задумался Димка. — А ты меня любишь?

— Больше всего на свете.

— Тогда почему мы не можем жить с папой? Я буду хорошо себя вести, честно! И конструкторы просить дорогие не стану.

У Анны сжалось сердце. Ребенок винит себя в разводе родителей.

— Дима, ты ни при чем, — она взяла лицо сына в ладони. — Слышишь? Ты самый лучший мальчик на свете. И все, что происходит между мной и папой, к тебе никакого отношения не имеет.

Но сын не верил. Продолжал думать, что если будет лучше себя вести, родители помирятся. Ждал папу, словно от этого что-то могло измениться.

1 ЧАСТЬ https://ok.ru/mednoechti/topic/156940799395906

2 ЧАСТЬ https://ok.ru/mednoechti/topic/156941003147330

4 ЧАСТЬ https://ok.ru/mednoechti/topic/156941841942594

5 ЧАСТЬ https://ok.ru/mednoechti/topic/156942024263746

Copyright: Анна Медь 2025 Свидетельство о публикации. Копирование контента без разрешения автора запрещено