— Не можешь ребенка на свет произвести, так отпусти мужа

— посмотрела на меня свекровь. — Другую найдет, он у меня парень хоть куда!

— А с чего вы взяли, что я не могу?

Мне прям интересно стало, что это за репродуктолог тут завелся в семье. Не Рентген ли фамилия?

— А с того, мы все плодовитые, а ты… сухостой, — презрительно дернула лицом свекровь. — Что? Скажешь, не так?

Проснулась сегодня и сразу поняла, что-то не так. Не то чтобы плохой сон приснился или погода мерзкая. Просто... душа не на месте. Хотя какая разница, у меня такое ощущение уже который год.

Шлепаю на кухню босиком. Людмила Сергеевна уже при полном параде, халат поглажен, прическа сделана, губы подкрашены. Это в семь утра-то! Я еще глаза толком не продрала, а она уже как с обложки журнала «Домашний очаг». Только не того, где счастливые семьи, а того, где печальные свекрови.

— Доброе утро, — бормочу я, наливая себе кофе.

— Утро-то, может, и доброе, — отвечает она, не отрываясь от газеты, — а вот день... Не знаю, не знаю.

Интересно, она что, ясновидящая? Или по моему лицу читает? Хотя там, наверное, крупными буквами написано: «Неудачница. Бесплодная жена. Позор семьи Морозовых».

Делаю глоток кофе. Горький какой-то сегодня. Хотя, может, это не кофе горький, а жизнь моя.

— Оленька, — начинает свекровь, и я уже знаю, что сейчас будет.

Как в плохом сериале — одни и те же реплики каждый день.

— Вчера Зинаида Петровна звонила...

Ага, главный информационный центр нашего района. Бюро новостей и сплетен.

— Рассказывала про невестку своего младшего. Ну ту, которая недавно замуж вышла. Так вот, представляешь... — Людмила Сергеевна делает паузу, как перед фокусом. — Уже в положении!

Замечательно, я за нее очень рада.

— А поженились-то в мае! В мае, Оленька! — свекровь смотрит на меня так, будто я должна радостно подпрыгнуть и закричать: «Ура! Чужая тетка беременна!»

— Молодцы, — говорю я.

А что еще сказать?

— Молодцы, молодцы... — Людмила Сергеевна вздыхает, долго так, протяжно. — А у нас... Как в музее.

Заходит Виктор, сонный, небритый. Семейные трусы, растянутая майка. Романтика, одним словом.

— Доброе утро! — чмокает мать в макушку, меня игнорирует.

Хотя нет, кивает, мол, и тебе привет.

— Витенька!

Лицо свекрови преображается мгновенно. Как будто переключили канал с «Криминальных новостей» на «Спокойной ночи, малыши».

— Садись, родненький, я тебе яичницу сделаю!

Мне яичницу она никогда не предлагает. Наверное, считает, что я не заслужила. Не дорабатываю до яичницы. Конечно, не царское это дело, невесток кормить.

— Не надо, мам, — зевает Виктор, наливая себе кофе. — Попью и побежал.

— Как это не надо?! — Людмила Сергеевна уже на ногах, суетится у плиты. — Мужчина должен завтракать плотно! На работе-то как вкалываешь, силы тратишь...

А я, значит, на работе отдыхаю. Преподавание музыки — это же сплошное удовольствие. Особенно когда маленький Сережа Петров уже полчаса пытается взять простейший аккорд, а получается у него что-то среднее между скрежетом тормозов и воем сирены.

— Слушай, Оль, — Виктор потягивается. — Мне сегодня опять задерживаться. Проект горит, начальство психует.

— Понятно.

— И завтра, кстати, тоже. И на выходных, наверное, подойти придется...

Людмила Сергеевна одобрительно кивает.

— Правильно, Витенька. Карьеру делать надо. Деньги зарабатывать. А то некоторые... — взгляд в мою сторону. — Думают, что можно просто так жить, ничего не добиваясь.

Хочется спросить, а чего именно я должна достичь? Но молчу, как и всегда. Виктор допивает кофе, хватает куртку.

— Пока, побежал!

И умчался. А мы остались. Я и Людмила Сергеевна. Наедине со своими мыслями. Правда, они у нас разные.

— Оленька, — говорит свекровь, когда за Виктором захлопывается дверь. — А давай с тобой поговорим по душам.

О нет, только не это. «По душам» с Людмилой Сергеевной — это как лечение зубов без анестезии.

— О чем поговорим?

— Да так... о жизни, о планах.

Она садится напротив, складывает руки на коленях. Поза судьи перед вынесением приговора.

— Ты понимаешь, я женщина пожилая, опытная. И вижу, что время идет.

— Какое время?

— Время рожать, Оленька. Тебе уже тридцать четыре. Это... Ну, это уже не двадцать. После тридцати пяти вообще...

Я мешаю сахар в кофе. Круг за кругом. Гипнотизирую себя ложечкой.

— Может, тебе к хорошему врачу сходить? Обследоваться как следует? Может, что-то... ну, подлечить можно?

— Я была у врача.

— Была? — Людмила Сергеевна оживляется. — А что сказали?

Пауза, долгая такая. А потом я вдруг слышу свой голос:

— Сказали, что я здорова.

— Как это?

— А вот так. Все анализы в норме... показатели хорошие.

Свекровь моргает. Быстро-быстро. Как сова на ярком свету.

— Но тогда... в чем же дело?

И тут я совершаю ошибку. Говорю то, что думаю:

— Ты о чем? — голос у нее становится глуше и опаснее.

— О том, что Виктору тоже неплохо бы к врачу сходить.

Людмила Сергеевна встает так резко, что стул скрипит.

— Как ты смеешь! — шипит она. — Мой сын — здоровый мужчина! Ты на него посмотри!

— Смотрю, — говорю я спокойно. — И что?

— Такие мужчины... Они не бывают... У них не может быть проблем!

— А откуда вы знаете?

Она открывает рот.

— Знаю, мать чувствует такие вещи!

Материнское сердце, значит. Универсальный диагностический прибор.

— Людмила Сергеевна, а может, все-таки...

— Нет! — она машет руками. — И не смей больше такое говорить!

Выбегает из кухни. Слышу, как хлопает дверь ее комнаты. А я сижу и думаю, почему нельзя даже предположить? Что тут такого страшного?

Вечером Виктор приходит поздно. Усталый, мрачный.

— Как дела? — спрашиваю я, ставя перед ним тарелку с ужином.
— Начальство совсем уже… того. Проект переделывать заставляют в третий раз.
Жует, сосредоточенно, как хомяк, мама его рядом с тем же выражением лица. Семейная идиллия.

— Витя, — говорю я осторожно. — А помнишь, я тебе рассказывала про врача?

Вилка замирает на полпути ко рту.

— Какого врача?

— Ну... того, к которому я ходила. Насчет... ну, ты понимаешь.

— А, этого, — он снова начинает есть. — И что?

— Ничего, просто... врач говорит, что неплохо бы и тебе обследоваться.

Виктор прекращает жевать.

— Мне зачем?
— Ну... для полноты картины. Чтобы понять...
— Оля, — голос у него становится ледяным. — Мы уже это обсуждали.
— Не обсуждали. Ты сразу...
— Я сказал «нет». Понятно?
— Но почему? В чем проблема сходить к врачу?
Виктор резко встает. Тарелка позвякивает.

— Проблема в том, что я нормальный мужик! И мне не нужны никакие врачи! Понятно?!

— Витя, не кричи...

— Буду! — он уже орет. — Надоело, найди себе другое… хобби!

Хлопает дверью, уходит. Я остаюсь одна с недоеденным ужином и недовольной свекровью. К счастью, у нее рот набит. Обходимся без комментариев.

А потом Людмила Сергеевна дожевывает, смотрит.

— Господи! — Людмила Сергеевна хватается за голову. — Зачем ты его расстраиваешь?!

— А меня кто расстраивает? Каждый день намекая, что я дефектная?
— Я никогда не говорила, что ты… такая!
— Ваша пантомима понятна и без слов.
Свекровь молчит. Потом начинает говорить:

— Я просто хочу внуков. Это же естественно.

— Но почему вы решили, что виновата я?

— А кто же еще? — взрывается, а потом она краснеет.

Вот оно, наконец честно.

— Почему обязательно я? — спрашиваю спокойно.

— Потому что... Потому что Витя же... Он же мужчина.

И что это, по-вашему, доказывает? Что мужчины по определению не могут иметь проблем? Или что женщины по умолчанию бракованные? Вот даже не знаю, что выбрать, правда.

Но вслух этого не говорю. Просто встаю и начинаю убирать посуду.

— Оля, — зовет Людмила Сергеевна. — Давай больше не будем об этом, ладно? Витя нервничает, ты расстраиваешься...

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Не будем.

Но думаю, а почему, собственно, не будем? Кому от этого молчания лучше?

Проходят недели. Виктор ведет себя так, будто ничего не было. Приходит, уходит, рассказывает про работу. Людмила Сергеевна тоже делает вид, что все в порядке. Только вздыхает чаще обычного и смотрит на меня с каким-то... не знаю, с сожалением, что ли.

А я начинаю замечать вещи, которых раньше не видела.

Вот Виктор разговаривает с коллегой по телефону. Тот рассказывает что-то про свою жену, про беременность. Виктор слушает, кивает, а сам морщится, как при больном зубе.

Вот мы идем по улице, встречаем знакомых с коляской. Все радостно галдят, показывают младенца. А Виктор стоит в стороне, улыбается натянуто. И уводит меня как можно быстрее.

Вот Людмила Сергеевна включает телевизор, там реклама детского питания. Виктор тут же переключает канал.

— Фигню показывают, — бормочет он.

И я думаю, а что если... Нет, глупости. Не может быть. Хотя...

В конце ноября Людмила Сергеевна устраивает званый ужин. Приглашает подруг — Зинаиду Петровну и Галину Михайловну.

— Давно не виделись, — объясняет она, — надо людей принять.

Я готовлю, накрываю на стол, улыбаюсь. Играю роль радушной невестки. Дамы собираются, пьют чай, обсуждают соседей. Я мою посуду на кухне и невольно слушаю.

— А у Светки из пятнадцатой квартиры уже второй родился!

— Да что ты! А первому-то сколько?

— Да полтора года всего! Вот это темп!

— Молодежь нынче... не то что мы в свое время. Мы по пять лет между детьми выдерживали.

Смех, звон чашек. А потом Зинаида Петровна говорит:

— А у вас, Люся, как дела? Когда Витя наконец жену... Ну, вы понимаете?

Я замираю с тарелкой в руках.

— Да что-то пока не получается, — отвечает Людмила Сергеевна. — То работа, то еще что-то...

— Понятно, — вздыхает Галина Михайловна. — У нас тоже невестка сначала карьеру строила. А потом спохватилась, время-то идет! Хорошо, врачи помогли.

— Врачи? — интерес в голосе Зинаиды Петровны.

— Ну да. Обследовались, подлечились немножко. И через полгода — пожалуйста, беременность!

— А что конкретно лечили?

— Да у невестки женские проблемы были. Какие-то гормоны. А у сына... — Галина Михайловна понижает голос, но я все равно слышу. — У него тоже кое-что нашли. Мужские проблемы, понимаете? Но все оказалось поправимо.

— У сына?! — Людмила Сергеевна явно удивлена.
— А то! Думаете, у мужчин не бывает? Еще как бывает! Врач говорил, даже чаще, чем у женщин.
Я роняю тарелку, грохот на всю кухню. Да и плевать, пусть знают, что я все слышу.

— Оля, ты там как? — кричит Людмила Сергеевна.

— Нормально! Извините!

А сама думаю, вот оно. И у мужчин бывают проблемы. Оказывается, это нормально. Интересно, свекровь хоть в разговоре с подругами это признает? Или будет все отрицать?

Когда гости уходят, подхожу к свекрови.

— Людмила Сергеевна, вы слышали, что Галина Михайловна рассказывала?
— Слышала.
— Может быть, и Виктору стоит...
— Нет! — она резко встает. — Мой сын здоров! И не смей думать иначе!
— Но если даже предположить...
— Прекрати это! — Людмила Сергеевна уже кричит. — Мой Витя — мужчина! Настоящий, а не как малохольный Галькин сын. А у настоящих мужчин таких проблем не бывает!
И убегает к себе в комнату.

А я остаюсь в гостиной и думаю, интересно, а что такое «настоящий мужчина»? И почему у него не может быть проблем со здоровьем?

Через пару недель у Вити на работе диспансеризация. Идет неохотно, но иначе премии лишат. Я таком подсматриваю список врачей. Уролог-андролог там есть. Что же, поглядим на медицинское заключение.

Справки Виктор прячет. Но я нахожу ворох направлений под одеждой, в шкафу.

Так, заключение....«подозрение на нарушение репродуктивных функций», мужу назначено исследование. Конечно же, которое Виктор не прошел. Я прячу бумажки на место, предварительно делаю фотки. Сама пока не знаю зачем.

Новый год мы встречаем дома. Людмила Сергеевна приглашает Витиных коллег с женами. Народу собирается человек десять. Накрываем богатый стол, покупаем шампанское.

Я надеваю лучшее платье, делаю прическу. Может, хоть один вечер без разговоров о детях обойдется.

Но не тут-то было. Еще даже до боя курантов жена Витиного начальника Елена радостно объявляет:

— А у нас новости! Юля беременна!

Это их дочка. Молодая, красивая, недавно замужем.

— Поздравляем! — хором кричат гости.
— Первый внук! — счастливо добавляет Еленин муж. — Уже имена выбирают!
Все смеются, поднимают бокалы.

И тут Людмила Сергеевна не выдерживает. Ставит бокал на стол и говорит с такой интонацией, будто сообщает о смерти близкого человека:

— Везет же вам... А мы все ждем и ждем...

Разговоры затихают. Все понимают, к чему она клонит.

— Вот смотрю я на молодых... — продолжает свекровь. — И думаю, почему у одних получается, а у других...

Пауза. Взгляд в мою сторону.

— Наверное, не всем дано материнское счастье.

Елена смущенно опускает глаза. Остальные рассматривают свои тарелки.

— Людмила Сергеевна, — говорю я, и голос у меня звучит странно.

Твердо как-то.

— А может, хватит?
— Что хватит?
— Хватит... вот это все, — я встаю. — Хватит намекать, врать себе и другим.
— Оля, — шепчет Виктор. — Не надо...
— Надо! — я поворачиваюсь к гостям. — Хотите знать, почему у нас нет детей? Расскажу сейчас и даже покажу.
Иду в спальню, достаю из шкафа направления, хватаю свои заключения, возвращаюсь.

— Вот, — кладу их на стол, — читайте.

Елена нерешительно берет бумагу.

— Тут сказано… ну… что ты можешь иметь детей. А Вите… нужно обследоваться…

— Понятно? — спрашиваю я. — Это значит — здорова. И могу иметь детей, так что все ваши претензии не по адресу.

Людмила Сергеевна бледнеет.

— Этого не может быть...

— Может, и есть, — придвигаю к ней ворох направлений. — А вот это — заключение с диспансеризации. Того самого, к которому я уговаривала сходить Виктора. Только он, конечно, не пошел. Зато по требованию начальства аж побежал. И, оказывается, ваш сын не так уж и здоров.

Виктор встает так резко, что стул падает.

— Оля, прекрати!
— Не прекращу.
— Хватит! — кричит Виктор. — Замолчи!
— Но... Но как же... — бормочет Людмила Сергеевна. — Мой сын... Он же...
— Он же что? Мужчина? — я смеюсь. — И что с того? Мужчины тоже болеют. Удивительно, правда?
Елена тихо говорит:

— Ольга... как ты все это время...

— Терпела? — я пожимаю плечами. — А что оставалось? Мне же каждый день объясняли, что я неполноценная, подвела семью, не оправдала надежд.

Виктор пытается что-то сказать, но только открывает и закрывает рот.

— Знаете что? — говорю я. — Завтра подаю на развод. И знаете еще что? Я найду мужчину, который не будет бояться врачей. И рожу не одного ребенка, а двух. А может, и трех.

Поворачиваюсь к Людмиле Сергеевне.

— А вы так и останетесь без внуков. Потому что кое-чей сыночек предпочитает прятать голову в песок вместо того, чтобы решать проблемы.

Выхожу из комнаты. За спиной слышу взволнованный шепот, чей-то всхлип. Собираю чемодан. Еду к подруге Тане.

Прошло два года. Работаю в хорошей музыкальной школе. После развода познакомилась с Дмитрием. Разведен, воспитывает дочку. Мужчина взрослый, серьезный.

Когда я рассказала ему всю историю, он просто кивнул и предложил провериться. Сам, без намеков.

А недавно я узнала, что беременна. Вот заявление в ЗАГС подали. Виктор… А что он, живет с мамой все так же. Боюсь даже представить, что с Людмилой Сергеевной будет, если увидит меня с животом. Наверное, решит, что накладной…

Copyright: Анна Медь 2025 Свидетельство о публикации. Копирование контента без разрешения автора запрещено