— Вы без моего ведома дачу продали!

Тетя ее мне завещала, не вам! — возмущаюсь я.

— Это была семейная собственность, — отвечает свекровь, — так что все правильно мы сделали. Продали, а деньги в дело пустили!

В то утро я решила съездить на тетину дачу. Два года там не была с тех пор, как тети Клавы не стало. Было слишком больно, а теперь вроде отошло. Подумала, приберусь там, может, помидорчиков посажу. В память о ней. Николай мой, кстати, когда я собиралась, только хмыкнул:


Но я все равно поехала.

Добралась до поселка, иду по знакомой тропинке. Запах укропа, малины… Сердце аж защемило. Поворачиваю к нашему участку и замираю. Стою как вкопанная.

Во дворе какой-то мужик в синей робе копается в грядках. Домик перекрашен в желтый цвет, забор новый, белый.

— Извините, — говорю мужику. — А это... Это чей участок?

Он поднимает голову, смотрит на меня удивленно.

— Мой, а что?

— Как ваш? — у меня голос дрожит. — Это моя дача! Тети Клавы участок! Она мне завещала!

Мужик встает, отряхивает руки.

— Девушка, вы... Это... путаете, наверное. Мы этот участок полгода назад купили. Все документы есть, справки. Вон жена моя, — он показывает на домик. — Спросите у нее.

Из домика выходит женщина лет сорока, полная такая, в цветастом халате.

— Что случилось, Петь?

— Да вот... Говорит, что это ее дача.

— Как ее? — женщина смотрит на меня с подозрением. — Мы покупали у мужчины и пожилой женщины. Все по документам было. Деньги платили, договор подписывали.

У меня ноги подкашиваются. Опираюсь о забор.

— Как... Как выглядели эти... продавцы?

— Ну мужчина лет пятидесяти, высокий такой, в очках. А женщина постарше, седая, строгая очень. В платочке ходила.

Николай и Раиса Васильевна.

— Вы... Вы не ошибаетесь? — шепчу я.

— Да что вы! — женщина даже руками замахала. — Мы все проверили, в Росреестре справки брали. Дача наша теперь. А вы, простите, кто такая?

Я стою и не могу слова сказать. В голове только одна мысль крутится: «Предали. Продали».

***

Домой я добиралась как в тумане. В электричке сидела, на стенку смотрела и никак понять не могла, как такое возможно? Как муж, с которым двадцать лет живу, мог за моей спиной дачу продать? Тетину дачу! Которую она мне завещала!

Ключи в замок вставляю, руки трясутся. Захожу в прихожую, а на кухне они сидят, Николай с Раисой Васильевной. За столом. Чай пьют, печенье жуют. Как ни в чем не бывало.

Николай поднимает на меня глаза.

— Как съездила, нормально?

— Нормально? — я уже не могу сдерживаться. — Ты считаешь нормальным продать мою дачу без моего ведома?

Николай кладет печенье на стол, снимает очки, протирает их. Медленно так, вдумчиво.

— Вера, успокойся...

— Успокоиться? — я хватаюсь за спинку стула. — Ты продал мою дачу! Тетину дачу! Как ты мог?

— Слушай, — говорит он, и голос у него такой... равнодушный. — Ты же сама доверенность оформляла. Помнишь? Когда теткино наследство получали.

— Доверенность была для оформления наследства! — кричу я. — А не на то, чтобы ты мое имущество продавал!

— А разве там это написано? — встревает Раиса Васильевна. — Там же сказано — на все операции с недвижимостью.

Я помню тот день. Нотариус действительно сказал:

— Оформите доверенность, мало ли что.

А я подумала, если со мной что-то случится, Николай сможет сам все оформить. Подписала и даже не читала. Доверяла же...

— Это была тетина дача! Память о ней! — у меня слезы на глазах. — Она мне ее завещала! Не вам, а мне!

— Память в сердце должна быть, а не в досках гнилых, — говорит свекровь. — Мы правильно сделали, что продали. Деньги в дело пустили.

— В какое дело? — спрашиваю я.

— Коле машину купили, — гордо объявляет Раиса Васильевна. — Новую. «Киа Рио». Он давно мечтал.

Я смотрю на них и не верю своим ушам.

— Николай, — говорю я тихо. — Ты понимаешь, что ты сделал?

— Да что я такого сделал? — пожимает он плечами. — Продал никому не нужную развалюху, купил полезную вещь. Машина мне для работы нужна.

— Без моего согласия!

Молчат.

— Сколько за дачу получили? — спрашиваю я.

— Два миллиона, — нехотя отвечает Николай.

— А машина сколько стоит?

— Полтора...

— А остальное где?

Переглядываются.

— Ну... — мямлит Николай. — Налоги заплатить надо было... Оформление... Да и маме помочь...

Я смотрю на Раису Васильевну. Та отводит глаза.

Все понятно. Продали мою дачу, купили Николаю машину, а полмиллиона свекрови отдали. Мне — ничего.

— Хорошо, — говорю я. — Раз дачи больше нет, давайте деньги.

— Да ты что?! — Раиса Васильевна аж подскочила. — Деньги уже потрачены! На нужное дело!

— На машину Николаю и на ваши нужды, — говорю я. — А мне что?

— А тебе что надо? — удивляется муж. — Ты же на машине тоже ездишь.

— Николай, — говорю я медленно. — Дача была моя. Тетя мне ее завещала. Значит, и деньги мои.

— Не твоя, а наша, — встревает свекровь. — Мы же семья. Все общее.

— Если все общее, то почему только вы решали, продавать или нет?

Опять молчат. А я стою и чувствую, как в душе все ломается окончательно.

***

Три дня я ходила как зомби. На работу ездила, делала свои дела, а внутри — пустота. Такая пустота, что дышать тяжело.

Николай делал вид, что ничего не произошло. Приходил с работы, включал телевизор, ужинал. Молчал. Раиса Васильевна тоже молчала, но чувствовалось — она довольна. Добилась своего.

А на четвертый день я не выдержала. Прихожу с работы, а он сидит, в телефоне ковыряется. Новая машина во дворе стоит, красивая, блестящая.

— Николай, — говорю я. — Нам надо поговорить.

— О чем? — не поднимая головы.

— Ты продал мою дачу и деньги присвоил. Это называется кража.

— Да ты с ума сошла! — он встает, идет ко мне. — Какая кража? Мы муж и жена! Все у нас общее!

— Если все общее, то почему я узнала о продаже, только когда приехала на дачу? Почему меня не спросили?

— А зачем спрашивать? — встревает Раиса Васильевна, она как раз из кухни вышла. — Ты же дачей не интересовалась. Мы лучше знаем что нужно.

— Хорошо, — говорю я. — Раз вы считаете, что поступили правильно, то верните мне деньги. Два миллиона.

— Машину же купили! — бурчит Николай.

— А остальные полмиллиона?

— Какие полмиллиона? — делает удивленное лицо Раиса Васильевна.

— Те, что вам отдали.

Раиса Васильевна краснеет.

— Ну... я квартиру ремонтировала... Окна меняла... Это же не для себя, для семьи! Ты же ко мне в гости приходишь! В отремонтированную квартиру!

Я не верю своим ушам. Она потратила мои деньги на свой ремонт и считает, что сделала это для меня тоже.

— Раиса Васильевна, — говорю я медленно. — Это были деньги за мою дачу. Мою!

— Не кричи, — говорит Николай. — Соседи услышат.

— А мне плевать на соседей! Я хочу справедливости!

— Какой справедливости? — он подходит ближе. — Все по справедливости и сделали. Дачу продали, деньги в дело пустили.

— А мне что досталось?

— А у тебя что, крыша течет? Еды нет? — встревает Раиса Васильевна. — Живешь как королева, а еще жалуешься.

Я стою и смотрю на них. Они меня за человека не считают. Для них я придаток, которому ничего не надо, кроме крыши над головой и еды.

— Знаете что, — говорю я тихо. — Либо вы мне деньги возвращаете, либо я подаю в суд. За мошенничество. Вы использовали доверенность не по назначению. У нотариуса есть запись нашей беседы. Доверенность оформлялась для получения наследства, а не для продажи.

Они переглядываются. И я вижу — засомневались.

— Ну что, поняли? — говорю я. — Не все так просто.

— Ладно, — говорит Николай. — Может, договоримся как-то?

— Как?

— Ну... денег тебе дам. Немного, тысяч сто.

Сто тысяч из двух миллионов. Великодушие какое!

— Два миллиона! — говорю.

— Какие два миллиона?

— Те, что за дачу получили.

Он молчит. И я понимаю — не отдаст. Никогда не отдаст.

***

Неделю я думала. И чем больше думала, тем яснее понимала — надо что-то делать. Нельзя так оставлять.

И вот в воскресенье утром я встаю, завтракаю и говорю:

— Николай, я в последний раз спрашиваю. Вернешь деньги за дачу?

Он даже не поднимает голову от газеты.

— Нет денег.

— Тогда я иду в полицию.

— Да ладно тебе, — машет он рукой. — Не говори глупостей.

— Это не глупость. Это справедливость.

— Какая справедливость? — встрепенулась Раиса Васильевна. — Мы же одна семья!

— Семья друг у друга не ворует, — говорю я и выхожу из дома.

В полиции меня сначала не очень серьезно восприняли. Дежурный лейтенант, молодой такой, пытался отговорить:

— Гражданочка, ну подумайте сами. Муж и жена... Это же семейные дела. Может, лучше дома разберетесь?

— Если бы могли разобраться дома, я бы сюда не пришла, — отвечаю я.

— Ну... а доверенность-то вы сами оформляли?

— Оформляла. Но для другой цели.

— Для какой?

— Для оформления наследства тети. У нотариуса есть запись нашего разговора. Можете проверить.

Лейтенант почесал голову.

— Понятно... Ну заявление-то написать можете. Только вот... разберутся ли...

— А это уже не мое дело, — говорю я. — Мое дело — заявление написать.

Написала. Подробно. Как было дело, кто что говорил, сколько денег получили, куда потратили. Указала, что доверенность оформлялась с конкретной целью — для получения наследства. Расписалась и ушла.

Домой иду и думаю: «Вера, ты что наделала? Это же твой муж. Двадцать лет вместе...»

Но потом вспоминаю, как он сидел и равнодушно говорил:

— Машина нужна.

Как свекровь объясняла, что я должна мужа поддерживать. И понимаю — правильно сделала.

Дома встречает меня Николай. Лицо у него встревоженное.

— Вера, ты понимаешь, что делаешь?
— Понимаю. Добиваюсь справедливости.
— Какой справедливости? — он хватает меня за плечи. — Я же твой муж!
— Вот именно. Муж и вор.
— Я не вор! — кричит он. — Это наша семейная собственность!
— Тогда почему меня не спросили?
Он отпускает меня, отходит к окну.

— Слушай, давай... Давай мирно решим. Я тебе денег дам, пятьсот тысяч.

Четверть от положенного. Щедро.

— Мало, — говорю я. — Два миллиона.

— Да где я их возьму? Машину же купил! И мама потратила!

— Пусть мама свою часть отдает. А ты машину продай.

— Что? —он оборачивается. — Ты с ума сошла? Машина мне нужна!

— А мне деньги нужны.

— Не продам!

— Тогда пусть следователь разбирается.

***

Три дня он меня уговаривал. То ласково, то угрожал. Раиса Васильевна тоже не молчала, объясняла, что я семью разрушаю, что негоже жене на мужа жаловаться.

А на четвертый день пришла повестка. Николая вызвали на допрос. Вернулся он бледный, злой.

— Ты знаешь, что натворила? Меня теперь могут посадить!
— За что посадить? — спрашиваю я. — Ты же говорил, что все законно сделал.
— Они говорят, что это мошенничество! Использование доверенности не по назначению!
— Вот видишь. Не только я так думаю.
— Вера, — говорит он, и голос дрожит. — Забери заявление. Пожалуйста.
— Верни деньги — заберу.
— Я тебе миллион дам! — говорит.
— Два миллиона, — не уступаю я.
— Где я их возьму? — кривится муж.
— Продай машину, маме скажи, чтобы свою долю вернула, — советую я.
— А где она возьмет? Потратила уже на ремонт!
— Пусть займет. Или продаст что-нибудь.
Он молчит. А я понимаю — не хотят они отдавать. До последнего будут цепляться. Ну так и я своего не уступлю!

— А знаешь что? — говорю. — Я заявление заберу. Но при одном условии.

— Каком?

— Вернете деньги и квартиру мне оставите при разводе.

— При каком разводе? — он аж подскочил.

— При нашем разводе. Я с тобой больше жить не буду.

— Да ты что? — Раиса Васильевна влетает в комнату. — Какой развод? Вы же семья!

— Были семьей, — говорю я. — А теперь нет.

— Вера, не горячись, — говорит Николай. — Давай обсудим...

— Нечего обсуждать. Либо деньги плюс квартира, либо пусть суд решает.

Они переглядываются. И я вижу — боятся. Очень боятся.

— Подумаем, — говорит Николай.

— Думайте, — соглашаюсь я. — Но недолго. У следователя терпение не бесконечное.

***

А через два дня случилось то, чего я совсем не ожидала. Прихожу с работы — машины во дворе нет. Захожу в квартиру, сидят Николай с мамой, лица у них хитрые.

— Где машина? — спрашиваю я.

— Продал, — буркает Николай.

— Наконец-то! — говорю я. — Значит, деньги мне отдавать будешь?

— Не тебе, — встревает Раиса Васильевна. — Мне.

— Как это вам?

— А так, — говорит она гордо. — Коля мне отдает за ремонт квартиры.

Я не верю своим ушам. Машину продали не для того, чтобы мне деньги вернуть, а для того, чтобы Раисе Васильевне отдать.

— Но ведь это мои деньги! — говорю я. — За мою дачу!

— Это семейные деньги, — поправляет свекровь.

— Николай, — говорю я медленно. — Ты понимаешь, что делаешь?

— Понимаю, — отвечает он. — Справедливость восстанавливаю. Мама потратилась, я ей верну.

Они опять меня обманули.

— Николай, — говорю я тихо. — Если ты сейчас не отдашь мне эти деньги, я заявление не заберу. Никогда.

— Вера, образумься! Что ты делаешь? Мужа под суд отдаешь! — кричит Раиса Васильевна.

— Он сам себя под суд отдал, — отвечаю я. — Когда решил без меня мое имущество продавать.

— Так ведь нужно было! Деньги в дело пустить!

— В какое дело? В ваш ремонт?

— Не в мой, а в семейный! — возмущается она. — Коля же ко мне приходит!

— Раз семейный, то почему меня не спросили?

— А зачем спрашивать? — удивляется она. — Ты же все равно не поняла бы.

— Знаете что, — говорю я. — Я ухожу. Прямо сейчас.

— Куда уходишь? — пугается Николай.

— К подруге. А завтра опять к следователю пойду и буду рассказывать, как вы меня два года обманывали!

Иду в спальню, собираю вещи в сумку. Николай ходит за мной.

— Вера, не уходи! Давай поговорим!

— Поговорим в суде, — отвечаю я.

— Но ведь... Мы же двадцать лет вместе...

— Двадцать лет, — соглашаюсь я. — А ты меня за эти двадцать лет так и не стал уважать.

— Я уважаю!

— Неправда. Если бы уважал, спросил бы, прежде чем дачу продавать.

— Но ты же ею не интересовалась!

— Потому что больно было! — кричу я. — А ты этого понять не захотел!

Застегиваю сумку и иду к выходу. В прихожей оборачиваюсь.

— Последний раз. Верни деньги — заберу заявление.

— Я... Я попробую... — мямлит он.

— Не попробуешь, а сделаешь. Два миллиона. Полностью.

— Но где я их возьму?

— Это твои проблемы. Ты их потратил, ты и ищи.

Выхожу из дома и захлопываю дверь.

Через неделю Николай сдался. Испугался суда и согласился на мои условия, занял у знакомых недостающие деньги. Раиса Васильевна все-таки вернула свои полмиллиона, правда, с большим скандалом. Добилась я справедливости.

Квартиру при разводе Николай оставил мне, сам переехал к маме. Еще какое-то время звонил и уговаривал вернуться, но я его не простила. (Все события вымышленные, все совпадения случайны)

Copyright: Анна Медь 2025 Свидетельство о публикации. Копирование контента без разрешения автора запрещено