Когда мама устроила мне разнос "Раскатали губу на мамин дом" часть 2

из-за неправильно политых пионов, я не выдержала.

Дождалась, пока Юрка уедет по своим делам, и пошла к ней.

— Мам, нам надо поговорить.

Она сидела в своем кресле у окна, вязала что-то мелкое, наверное, носки. Даже не подняла глаз.

— О чем?

Я села напротив, собираясь с духом.

— Что происходит? Почему ты стала так... относиться к нам?

— Не понимаю, о чем ты, — она продолжала методично перебирать спицами.

— Мама, — я старалась говорить спокойно, — ты помнишь, что звала нас сюда? Как говорила, что дом будет наш?

Она подняла глаза. Острые как иголки.

— А ты помнишь, что я сказала? Поживете, а там видно будет! — она отложила вязание. — Мне кажется, я достаточно на вас насмотрелась.

Я почувствовала, как меня затошнило, ноги мгновенно стали ледяными.

— Что ты имеешь в виду?

— То и имею, — она поджала губы. — Думаете, я не вижу, как вы тут хозяйничаете? Будто дом уже ваш. А я так, рухлядь старая.

— Мама! — я едва не задохнулась от возмущения. — Мы для тебя все делаем! Олег забор поменял, террасу построил...

— Для себя он строил! — перебила она. — Юра мне глаза открыл. Вы думаете, я совсем из ума выжила? Ждете, когда я помру, чтобы дом забрать?

Я встала, ноги не держали.

— Значит, так... Юра... открыл тебе глаза.

— Да, — она снова взялась за вязание. — Он всегда был честным мальчиком. Не то что некоторые.

В этот момент в комнату заглянула Марина. Глаза красные, опухшие.

— Бабушка, я можно... — она запнулась, увидев мое лицо. — Что случилось?

Мама даже не посмотрела на внучку.

— Иди к себе, Марина, взрослые разговаривают.

Дочь неуверенно попятилась. Я кивнула ей, иди, мол. А сама решила: хватит. Нужно заканчивать это.

Вечером, когда Юрка вернулся, я подкараулила его во дворе.

— Слушай, — начала без предисловий, — что ты маме наговорил про нас?

Он улыбнулся — белозубо, нагло.

— А что такое, сестренка, нервишки шалят?

— Она считает, что мы только и ждем ее смерти, чтобы завладеть домом.

Брат пожал плечами.

— Ну она не так уж и неправа, а? — он достал сигарету. — Разве не поэтому вы сюда приехали?

Я чуть не задохнулась от возмущения.

— Ты... сам знаешь, что это неправда! Мама позвала нас! Мы все бросили, чтобы помочь ей!

— Да-да-да, — он затянулся, — только почему-то, когда я приехал, она жаловалась. Говорила, ты ее заставляешь весь день работать, а сама валяешься.

— Что?! — я не верила своим ушам. — Это она тебе сказала?

— А ты решила, я выдумываю? — Юрка усмехнулся. — Мама старая, ей нужен покой. А не ваша... активность.

Я поняла, бесполезно. Он все равно не признается. Резко развернулась и пошла к дому. За спиной услышала:

— Кстати, сестренка, я бы на твоем месте подумал о переезде обратно в квартиру.

Я аж грунт пропахала пятками. О чем это он?

К вечеру Олег вернулся с работы хмурый.

— Представляешь, твоя мама мне сказала, что я живу на ее шее, — процедил он сквозь зубы. — Человеку, который все здесь своими руками сделал!

Я обняла его, прижавшись щекой к груди.

— Юрка... Это все он мать настраивает.

Марина сидела на кровати, обхватив колени.

— Я не понимаю, мам... Что с бабушкой? Она как будто другой человек стала.

Я погладила дочь по голове.

— Не знаю, родная. Но мы разберемся, обещаю.

Только я не представляла как. И что будет дальше.

В конце августа маме исполнилось семьдесят девять. Готовились, как всегда, основательно. Я испекла ее любимый торт «Наполеон», тесто раскатывала так тонко, что оно просвечивало. Олег нашел где-то невероятные розы — белые, с розовой каймой. Марина связала бабушке шаль.

А Юрка... привез шампанское и коробку дорогих конфет.

Гостей набилось полная комната — соседи, мамины подруги. Даже баба Нюра пришла, ей уже за девяносто, но она все равно шустрая.

— Ох, Валюша, — говорила она, обнимая маму, — как же тебе повезло! И дом, и дети рядом, и внучка-красавица!

Мама только кивала, поглядывая на Юрку. Он сидел рядом, как верный пес.

Когда пришло время тостов, я поднялась первой.

— Дорогая мама, — начала, стараясь, чтобы голос не дрожал, — мы все тебя очень любим. И желаем тебе здоровья, долгих лет...

Тут мама встала, перебив меня.

— Спасибо, Лена. Я тоже хочу сказать, — она обвела глазами гостей. — Я прожила долгую жизнь. И вот что поняла, главное для человека, знать, кто по-настоящему тебя любит.

Она взяла паузу. Я видела, как напрягся Олег.

— И я решила, — продолжила мама, — дом останется Юрию. Он мне ближе всех.

— А вы, — она кивнула в нашу сторону, — и так молодцы, на ноги встали.

Я почувствовала, как горят щеки. Кто-то из гостей закашлялся.

— Валя, — прошептала баба Нюра, — ты что это?

— Я все сказала, — мама гордо выпрямилась. — А теперь давайте праздновать!

Юрка расплылся в улыбке.

— Спасибо, мама, я тебя никогда не оставлю, — он обнял ее за плечи.

Марина вскочила из-за стола и выбежала. Я видела слезы в ее глазах.

Вечером, когда гости разошлись, мы с Олегом собрали вещи.

— Я не могу здесь больше, — шептал он, запихивая рубашки в чемодан. — Не могу видеть его довольную физиономию!

— Но куда мы пойдем? — я растерянно оглядывала комнату. — Квартира сдана до конца года...

— Поедем в город, снимем что-нибудь, — Олег был решителен. — Деньги у нас есть, хватит на первое время.

— А как же мама? — я села на кровать. — Мы же обещали помогать ей...

Олег горько усмехнулся.

— Лена, ты все еще не поняла? Она выбрала не нас.

Когда мы спустились с чемоданами, мама сидела в гостиной, одна.

— Уезжаете? — спросила спокойно, словно ничего не произошло.

Будто мы на выходные погостить заскочили.

— Да, мама, — я старалась говорить ровно. — Спасибо за гостеприимство.

Она пожала плечами.

— Ну что ж, воля ваша... Юра останется со мной. Ему я могу доверять.

Я чуть не рассмеялась. Доверять Юрке, который годами носа сюда не показывал?

— Мам, — я сделала последнюю попытку, — ты же понимаешь... что ему нужно.

Она поджала губы.

— Уходите, раз решили. Только Марину не настраивайте против меня.

Еще одна фраза, явно Юркина. Я развернулась и вышла без прощаний. Марина ждала нас во дворе. Бледная, потерянная.

— Мы едем? — спросила как-то растерянно.

Я кивнула и впервые за последние месяцы увидела, как она улыбнулась.

— Хорошо, — прошептала дочь. — Здесь плохо теперь, неуютно.

Городская квартира, которую мы сняли, была крохотной, с «бабушкиным» ремонтом. Но нам казалось, что попали в рай. Никто не делал замечаний, не закатывал глаза, не шептался за спиной.

Мы наслаждались свободой. И целый месяц я не звонила маме. Не могла, не хотела. Каждый раз, когда брала телефон, вспоминала то самое торжествующее лицо, когда она объявила свое решение.

А потом позвонила Нина Петровна.

— Леночка, — голос ее дрожал, — тут такое творится...

Оказалось, мама подписала бумаги. Переоформила дом на Юрку.

— Он говорил, что так будет лучше, — рассказывала соседка. — Пел соловьем, убеждал. Чтобы потом вы не начали спорить из-за наследства.

Я горько рассмеялась.

— А мама что?

— Согласилась, вот только вчера этот... брат твой, приехал с какими-то людьми. Они ходили по дому, все осматривали.

Сердце екнуло.

— Какими людьми?

— Не знаю, — вздохнула Нина Петровна. — Но разговоры были про продажу.

Я поехала к маме в тот же день. Олегу ничего говорить не стала.

На подъезде к дому я заметила незнакомую машину — черный внедорожник с тонированными стеклами. Сердце дрогнуло, но я старалась успокоиться. Может, это просто Юркины друзья.

Ворота были открыты. Я прошла во двор, на террасе, которую построил Олег, сидели трое мужчин и... мой брат. Они что-то обсуждали, активно жестикулируя. Мамы нигде не было видно.

— Юра! — окликнула я.

Брат обернулся. На его лице отразилось удивление, потом досада, а затем — привычная самоуверенная улыбка.

— О, сестренка! Какая неожиданность, — он встал, оправляя пиджак. — Что привело тебя в наши пенаты?

— Где мама? — я не стала тратить время на церемонии.

— Мама? — он изобразил удивление. — Вроде у себя, а что?

Я прошла мимо него, чувствуя на себе взгляды незнакомцев. В доме было непривычно. Обычно мама в это время смотрела свой любимый сериал или разговаривала с подругами по телефону.

— Мама? — я заглянула в гостиную.

Никого. В спальне ее тоже не было. И на кухне.

— Мама! — уже громче позвала я, начиная паниковать.

— Да здесь я, — донеслось из задней комнаты, которую мы использовали как кладовку.

Я открыла дверь и обомлела. Мама сидела на табуретке среди коробок. Вытирала слезы передником и шмыгала носом.

— Что ты тут делаешь? — я присела рядом на корточки.

— Вещи разбираю, — она не смотрела на меня. — Что-то оставлю, остальное... выброшу.

— Зачем?

Она наконец подняла на меня глаза.

— Юра сказал, что нужно собрать самое необходимое. Остальное... он потом привезет.

Я уставилась на нее, кашлянула.

— Куда привезет?

— Не знаю, — она пожала плечами. — Он сказал, что купил мне квартиру.

Да, конечно, за месяц вот так нашел, взял, купил. Ай да молодец, наш Юрочка! Звучало как издевательство.

— Мама, — я взяла ее за руки, они были ледяными, — что происходит? Юра продает дом?

— Нет... То есть... Он говорит, что так лучше. Дом старый, ему нужен ремонт, а денег нет...

— И ты ему веришь? — я уже едва сдерживалась. — После всего того, что мы сделали для этого дома? Столько своих накоплений вложили. Конечно, теперь его с руками оторвут. А ты… неужели просто подыграла ему? Сделала ремонт за наш счет.

Мама опустила глаза.

— Он мой сын.

— А я кто? — вырвалось у меня. — Чужая, да, подкидыш? Или просто нелюбимая?

Она не отвечала, смотрела в пол. В комнату без стука вошел Юра.

— О чем шепчетесь? — опросил он с наигранной веселостью. — Мам, ты помнишь, что тебе нужно закончить со сборами до завтра?

— До завтра? — я вскочила. — Ты что, выселяешь ее завтра?

Брат посмотрел на меня с нескрываемым раздражением.

— А тебе какое дело? Это наши с мамой дела. Не лезь, а то пожалеешь.

— Мама, — я повернулась к ней, — он продает дом. Тот самый, где ты прожила всю жизнь!

— Дом теперь мой, — напомнил Юрка. — Имею полное законное право его продавать, дарить, а захочу — вообще снесу.

— И что ты ей предлагаешь взамен? — я почти кричала. — Если квартиру, то где? Дай мне адрес!

— Потом дам, — нехотя ответил он. — Нормальная квартира, студия. Все, что мог себе позволить.

Я рассмеялась.

— А сколько ты выручишь за дом? Миллионов пять? Десять?

— Не твое дело, — отрезал он.

Мама смотрела то на него, то на меня. В ее глазах впервые мелькнуло что-то похожее на понимание.

— Юра, — она встала, — ты правда продаешь дом?

Он поморщился.

— Мам, мы же говорили. Дом старый, ему нужен ремонт...

— Не лги мне, — ее голос вдруг стал твердым. — Ты мне обещал, что просто перепишешь его на себя для безопасности.

— Ну да, — он пожал плечами, — а теперь продаю. Тебе-то какая разница? Будешь жить в городе, поближе к больницам.

— А где будешь жить ты? — спросила она.

Юрка замялся.

— У меня своя квартира в Москве. Ты же знаешь.

— То есть, — мама сделала шаг к нему, — просто заберешь деньги и уедешь?

— Ну... — он отвел глаза. — Я буду тебя навещать.

Я видела, как мама оседает на стул. Словно из нее выпустили весь воздух.

— Вот как, — прошептала она. — Значит, Лена была права.

— Мама, не начинай! — Юра взмахнул руками. — Я делаю это для тебя! Для общего блага!

— Для моего блага или своего? — она горько усмехнулась. — Выселить меня из собственного дома — это для моего блага?

— Ну не я же попросил тебя переписать дом на меня! — огрызнулся он. — Ты сама решила!

— Потому что ты сказал, что так надежнее!

— Хватит! — брат повысил голос. — Бумаги подписаны. Завтра приедут новые хозяева. Давай без этого... Без драм.

Мама встала, расправила плечи. И вдруг сделала то, чего я совершенно от нее не ожидала — влепила Юрке пощечину.

— Вон из моего дома, — прошипела она.

Юрка схватился за щеку.

— Ты что, с ума сошла?!

— Я сказала — вон! — в ее голосе было столько гнева, что даже я испугалась. — И этим скажи, что сделки не будет.

Брат попятился к двери.

— Мама, ты не понимаешь… Я не могу ничего отменить… Это серьезные люди, они деньги уже перевели. И за пансионат за месяц уже оплачено. Собирайся и не дури.

— Не квартира, значит, пансионат? Вот теперь я все прекрасно понимаю, — она шагнула к нему. — Убирайся отсюда вместе со своими покупателями!

Юрка выскочил из комнаты. Через минуту я услышала, как хлопнула входная дверь. Мама медленно опустилась на стул, плечи затряслись.

— Что я наделала? — прошептала она сквозь слезы. — Лена... что я наделала?

Я села рядом, обняла ее. Какие слова тут подберешь?

— Мам, все поправимо, мы что-нибудь придумаем.

— Нет, — она покачала головой. — Бумаги подписаны, завтра меня выселят. И куда поеду? В этот, в пансионат, то есть, в дом престарелых? И ведь он так красиво мне пел про квартиру. А получается, всего лишил, даже прописки?

— Значит, поедем вместе, — я гладила ее по седым волосам. — Снимем квартиру побольше.

— После всего, что я вам сказала? — она посмотрела на меня с отчаянием. — После всего, что сделала?

Я пожала плечами.

— Ты моя мама, куда ж деваться? Олег, конечно, поворчит. Но он же не зверь.

Мама заплакала сильнее. А я думала, вот и настал час расплаты. За недоверие, за обиды, за предательство. Но кому от этого легче?

Через пару месяцев освободилась наша квартира. Мама стеснялась, порывалась поставить себе раскладушку в кладовке. Но мы ее переубедили.

А Юрка… у него нашлись большие долги, какая-то афера. Миллионы, вырученные за мамин дом, не спасли. Теперь у моего братца тоже новое жилье… казенное, на ближайшие лет семь. И провести их придется без теплых маминых носков в передачках.

1 ЧАСТЬ https://ok.ru/mednoechti/topic/156898188216386

Copyright: Анна Медь 2025 Свидетельство о публикации. Копирование контента без разрешения автора запрещено