— Холодильник на замок, туалетом не пользоваться, — объявила невестка

Мария Николаевна растерянно захлопала глазами. Она знала, что Алина ее не любит, но это перешло уже все границы…

***

Мария Николаевна вздрогнула, когда пакет с продуктами выскользнул из ее рук и шлепнулся на пол кухни. Стеклянная баночка с детским пюре для ее желудка разбилась, разливая оранжевую жижу по плитке.

— Господи, опять... — она заметалась, пытаясь собрать осколки дрожащими руками.

— Что за грохот?

Алина появилась в дверном проеме, скрестив руки на груди. Ее взгляд упал на разбитую банку и расплывающееся пятно.

— Ну вот, только убралась... Что вы купили? Опять свои деликатесы?

Мария Николаевна виновато пожала плечами:

— Просто пюре... Для желудка. И курицу диетическую, врач сказал...

— А почему нормальную еду не купили? — Алина сделала шаг вперед. — Мы с Игорем, знаете ли, не на диете. А деньги откуда взяли? Игорь дал?

Мария Николаевна растерянно моргнула.

— Да, он...

Алина чуть наклонилась, говоря вполголоса:

— Почему семейные деньги должны уходить на хотелки свекрови? — она словно репетировала реплику для мужа, который должен был вернуться с работы. — Не бывать этому.

Она отвернулась и вышла, а в коридоре уже стукнула входная дверь, это Игорь вернулся раньше обычного.

— Привет, мои... — он осекся, увидев мать на коленях среди осколков. — Мам, что случилось?

— Да ничего, сынок... — тихо ответила она, избегая его взгляда.

Алина тут же появилась рядом с мужем, ее голос изменился, став мягче:

— Игореш, представляешь, твоя мама опять тратит деньги на какие-то баночки... А нам на ремонт копить надо.

Игорь нахмурился.

— Алин, ну это же маме по здоровью нужно.

— Пусть бы хоть иногда что-то и нам покупала, — вздохнула Алина. — А то только для себя...

— Да ты же говоришь всегда, что я не те продукты беру, вот я стесняюсь покупать, — попыталась оправдаться Мария Николаевна, но невестка скептически хмыкнула.

— Мам, ты в порядке? — Игорь присел рядом, помогая собрать осколки.

Мария Николаевна кивнула, промокая тряпкой растекшееся пюре.

— Все хорошо, сынок. Я неловкая просто...

Она промолчала о том, что из-за этой «неловкости» уже третий раз покупает одно и то же. Что ночью снова болел желудок, потому что Алина демонстративно выкинула ее кашу, и пришлось есть то, что врач строго запретил. И что запах жирных жареных блюд, которые Алина готовит почти каждый день, вызывает тошноту. Промолчала, чтобы не вмешиваться в их семью.

Отношения и так были натянутыми, хотя она старалась помогать, не быть обузой.

К семи утра Мария Николаевна гладила Игорю рубашку, готовила завтрак. После ухода сына и невестки делала уборку, стирала. Пыталась и готовить, но невестке не нравилась ее «пресная стряпня».

Алина вообще придиралась ко всему:

— Не так помыли пол…

— Кто разрешил трогать мои кастрюли?

— Опять вареная курица, а где нормальная еда?

При Игоре она еще сдерживалась, а когда он уезжал, становилась другой. Мария Николаевна все терпела молча. Не хотела быть злой свекровью из анекдотов.

***

В этот раз Игорь уехал в командировку на неделю. Обычно перед его отъездом Мария Николаевна старалась наготовить побольше еды, чтобы лишний раз не заходить на кухню. Но в этот раз все пошло не так.

— Ваши кастрюли с едой занимают весь холодильник, — Алина демонстративно переставляла контейнеры, когда Мария Николаевна несмело возникла на пороге кухни.

— Я... Я только чайник поставить...

— Видите, что творится? — Алина словно кого-то невидимого призывала в свидетели. — Никакого места для моих продуктов!

— Я могу убрать, — тихо предложила Мария Николаевна.

— Да, уберите, — Алина выпрямилась и протянула ей два контейнера. — И это тоже. И вообще...

Она продемонстрировала странную конструкцию на холодильнике: две накладки по бокам, трос между ними, а на тросе… Мария Николаевна растерянно заморгала. Это что, навесной замок?

— Знаете что? Я устала от этого. Просто устала, понимаете? — Алина защелкнула замок на ручке холодильника. — Надоело, что все мои продукты исчезают. Будем справедливыми, ваша еда останется в вашей комнате, моя — здесь.

Мария Николаевна растерянно смотрела на замок, прижимая к груди контейнеры.

— Но... Алиночка, как же... — ее голос дрогнул, но она тут же взяла себя в руки. — Все испортится ведь, уже завтра есть будет невозможно.

— Значит, готовьте чаще, — отрезала Алина. — Только знаете… Кухня теперь закрывается в восемь вечера. Не собираюсь на ночь глядя вашу готовку нюхать.

В ту ночь Мария Николаевна не спала. Она думала о своем садике в деревне, о цветущей сирени под окном, о летнем воздухе... Обо всем, что пришлось оставить при переезде к сыну. «Чужой угол», — вспомнились слова ее бабушки, — «он и солнцем не греет».

Утром она твердо знала, что делать. Достала свою старую сумку, сложила самое необходимое, фотографию Игоря в детстве, лекарства, документы... А когда через два дня сын вернулся раньше, встретила его в прихожей уже в одежде.

— Мам, ты куда это собралась? — удивился он, обнимая ее.

Мария Николаевна улыбнулась спокойно, но глаза были тусклыми:

— Я устала от города, сынок. Вернусь в область к Валентине, подруге моей старой, она давно меня к себе звала погостить. Все хорошо, не волнуйся.

Игорь был удивлен, но сопротивляться не стал. Алина, возникшая на пороге, просияла:

— Правильно, Мария Николаевна, отдохните от суеты, погостите у подруги...

Она помогла свекрови с сумкой и вызвала такси с таким энтузиазмом, что Игорь только растерянно хлопал глазами. Таким Мария Николаевна его и запомнила.

***

— И на что она обиделась? — Игорь сидел на кухне, недоуменно разглядывая пустую квартиру, словно та могла дать разгадку.

Алина пожала плечами, открывая бутылку вина.

— Ну... Это... Возраст. Может, заскучала просто. В деревне-то привычнее.

Она поставила перед ним бокал:

— Зато теперь, милый, мы можем не напрягаться. Молодая семья как-никак. Хватит жить в коммуналке с мамой, правда?

Игорь хмыкнул:

— Какая коммуналка, Алин... Это моя мама.

— Ой, да ладно тебе, — она игриво взъерошила его волосы. — Сам же говорил, что хочешь побыть наедине с женой. Вот, наконец-то...

Но Игорь не мог расслабиться, что-то не давало ему покоя. Мать ни разу не жаловалась, все делала сама, не просила помощи. А тут вдруг собралась и уехала.

Он позвонил ей на следующий день.

— Мам, как ты? Не передумала еще? — он старался говорить бодро.

— Нет-нет, все хорошо, — ее голос звучал спокойно, но как-то отстраненно. — Валя мне комнатку выделила. Здесь тихо, сынок, хорошо.

— А еда как? Готовишь?

— Да, конечно, — она помолчала. — Валентина помогает. У нее огород, все свое.

Ни слова о том, что случилось, никаких жалоб. И это настораживало больше всего.

Алина тем временем преобразилась. Она стала больше готовить, купила новое постельное белье, даже затеяла ремонт в ванной.

— Видишь, как здорово теперь? — радостно щебетала она. — Никто не ходит по коридору со своими шлепающими тапочками, никто не вздыхает за стенкой.

— Да ладно тебе, — нахмурился Игорь. — Мама же не мешала.

— Ну... Как сказать, — Алина многозначительно подняла брови. — Ты просто не замечал. А она, знаешь... Такая... любопытная. Все время следила, что я готовлю, как убираю...

Игорь отмахивался.

— Глупости какие.

Но дома теперь действительно было иначе. Они с Алиной могли включать музыку, смотреть фильмы допоздна, у них появилась какая-то новая свобода. И все же...

Он звонил матери каждые два дня. Ее ответы становились все короче.

— Просто отдохну. Все в порядке, — повторяла она.

А однажды сказала, что, наверное, совсем вернется в деревню.

— Там домик продается, совсем недорого, — ее голос звучал мечтательно. — Маленький, но мне хватит. С садом.

— Мам, погоди с решениями, — забеспокоился Игорь. — Я приеду на выходных, поговорим.

В трубке внезапно раздался другой голос, это мамина подруга взяла трубку вместо нее:

— Здравствуй, Игорек. Это Валентина Михайловна. Слышу, ты приехать хочешь? Приезжай, конечно... Поговорить надо.

Что-то в ее голосе насторожило его. Поэтому в субботу утром Игорь отправился к матери, прихватив гостинцы. Алина осталась дома со словами «дел много, ты же понимаешь».

Валентина Михайловна, невысокая энергичная женщина с пронзительными глазами, встретила его у калитки.

— Проходи, голубчик. Мать-то твоя в магазин пошла, скоро будет.

Она усадила его за стол, налила чаю и вдруг спросила в лоб:

— Что ж ты, Игорь, мать-то обижать позволяешь?

Он растерялся:

— Что значит, обижать? Она сама решила уехать...

Валентина Михайловна горько усмехнулась:

— Сама? Ой ли... А то, что жена твоя ее со свету сживала, ты не замечал?

— Что за бред! — он даже отодвинул чашку. — Алина ничего...

— Ничего? — Валентина Михайловна подалась вперед. — А холодильник на замке — это ничего? А что Маше нельзя на кухню после восьми ходить? А то, что вещи ее «случайно» в стирке рвались? Это, значит, ничего?

Игорь смотрел на нее потрясенно.

— Вы что такое говорите... Этого не может быть.

— Может, милый, еще как может, — Валентина вздохнула. — Мать ничего тебе не скажет, гордая слишком. Да и любит тебя очень, боится между тобой и женой встать. Только ведь я вижу, как она тает. Похудела вся, ночами плачет.

Мария Николаевна, вошедшая во двор с сумкой продуктов, замерла, увидев сына.

— Игорешенька!

Она улыбнулась, просияв на мгновение, но тут же заметила его лицо и встревожилась:

— Что-то случилось?

— Почему ты мне ничего не сказала? — Игорь даже не поздоровался, голос его дрожал.

Мария Николаевна растерянно перевела взгляд на Валентину Михайловну, потом снова на сына.

— О чем ты, родной?

— О том, что Алина тебя... — он задохнулся, не находя слов. — Что она издевалась над тобой!

Мать побледнела и опустила голову:

— Игореш... Валя, зачем ты...

— А что молчать-то? — горячо воскликнула подруга. — Сын должен знать!

Мария Николаевна медленно опустилась на лавочку у крыльца.

— Сынок... не надо было тебе это знать. Ничего страшного не было.

— Не было? — Игорь сел рядом, взял ее руки в свои. — Мам, расскажи мне все. Пожалуйста.

Она долго молчала, словно собираясь с силами.

— Я не хотела тебе говорить... Не хотела вас ссорить, — начала она тихо. — Алина молодая... Ей трудно с пожилым человеком.

— Мам, не оправдывай ее! — не выдержал Игорь.

— Я не оправдываю, — она покачала головой. — Просто... Так вышло. Сначала мелочи. То не так сготовила, то не там вещь положила. Потом...

Она запнулась.

— Стала замечать, что мои вещи пропадают или рвутся. Думала, сама виновата.

Она рассказывала, а Игорь словно видел все это, как Алина «случайно» проливала чай на мамины книги, как выбрасывала приготовленную ею еду, как запирала холодильник.

— Когда ты в командировки уезжал, совсем тяжело было, — призналась мать. — В последний раз она даже... Даже на туалет мне записку повесила, чтобы я пользовалась только после девяти вечера, когда она спать уйдет.

Валентина, слушавшая молча, не выдержала:

— Вот ведь... ведьма! Прости, Игорь, но это правда.

Он сидел, опустив голову:

— Почему ты не сказала мне раньше?

Мария Николаевна погладила его по руке:

— А что бы изменилось, сынок? Ты бы поверил мне, а не Алине?

Игорь промолчал. Он и правда слишком доверял жене. Но теперь этому пришел конец.

***

Домой Игорь вернулся поздно вечером. Он долго сидел в машине перед подъездом, пытаясь успокоиться. В голове звучали мамины слова: «Не руби сгоряча, подумай... Может, я чего-то не понимаю... Может, у нее своя правда...»

Но все оправдания рушились под тяжестью правды.

Алина встретила его в коридоре:

— Ну как там мама? — с наигранной заботой спросила она. — Ужинать хочешь? Я котлеты пожарила.

Он молча прошел в спальню и достал чемодан из шкафа.

— Что ты делаешь? — удивилась Алина, глядя, как муж собирает вещи.

— А на что это похоже? — спросил он, не глядя на нее.

— Ты... Ты собираешься куда-то? — в ее голосе появились тревожные нотки.

— Да, — Игорь захлопнул дверцу шкафа. — Собираюсь от тебя уйти.

— Но почему? Что случилось?

Он наконец повернулся к ней.

— Я разговаривал с мамой, она все рассказала. О том, как ты с ней обращалась, когда я был в командировках.

Алина скрестила руки на груди.

— И что же она наговорила? Старые люди часто фантазируют...

— Замок на холодильнике — это фантазия? — он швырнул на кровать свитер. — Записка на двери туалета тоже?

Она отступила на шаг.

— Игорь, послушай... Твоя мать постоянно все трогала, переставляла. Мне пришлось...

— Хватит! — он поднял руку, останавливая этот поток лжи. — Знаешь, что самое страшное? Даже сейчас ты не признаешь своей вины.

Алина вдруг переменилась. Маска заботы сползла с ее лица.

— А что признавать? Что она лезла в нашу жизнь? Что я вынуждена была делить с ней все, от шампуня до мужа?

— Она моя мать! — Игорь захлопнул чемодан. — Она отдала мне все, что могла. А ты... Что сделала ты?

— Я люблю тебя, — упрямо сказала Алина. — Этого мало?

— Любовь не так выглядит, — он взял чемодан. — Я ухожу, и больше это не будет продолжаться.

— Куда? К мамочке? — в ее голосе звучала ярость. — Молодец! Беги! А как же наша квартира? Наша жизнь?

Игорь остановился в дверях и посмотрел на нее спокойно.

— Я знаю, ты плохо относилась к моей матери, выжила ее. Завтра поговорим о разводе и разделе имущества. Все будет честно.

— А как же я? — ее голос вдруг стал жалобным. — Игорь, мы можем все исправить... Я извинюсь перед твоей мамой...

Но он уже закрыл за собой дверь.

***

Полгода спустя Мария Николаевна поливала цветы на балконе новой квартиры. За ее спиной на кухне Игорь что-то готовил и напевал.

— Мам, я в магазин сбегаю, — крикнул он. — Тебе что-нибудь нужно?

— Нет, спасибо, сынок, — она улыбнулась, глядя, как он надевает куртку.

Потом она обвела взглядом квартиру, в которой они жили с сыном. После развода Игорь и Алина продали семейную квартиру, сын добавил денег к своей половине суммы и купил новое жилье, двухкомнатное.

Маму он забрал к себе, и теперь у Марии Николаевны было место, где она чувствовала себя полноценной хозяйкой.

Алина вернулась к родителям. Мария Николаевна слышала, что деньги бывшая невестка потратила. Иногда ей становилось жалко Алину, могли бы жить спокойно все вместе, зачем было придумывать проблемы… Но потом она успокаивала себя тем, что эта женщина своими руками создала свое несчастье. Каждый получает то, что заслужил.

Copyright: Анна Медь 2025 Свидетельство о публикации. Копирование контента без разрешения автора запрещено