Прибытие первого парохода к берегу будущей Игарки (период создания фотографии июнь 1929 г.). Источник: Госкаталог.РФ
Никто не вышел на встречу прибывших. Громкоголосое эхо было ответом на приветственные гудки парохода, да пернатые обитатели этого живописного своей дикостью уголка, с громким криком поднялись с воды и, шумя крыльями, скрылись в прибрежных кустах.
Такими предстали эти места перед взором первых строителей Игарки.
На шлюпках добирались к берегу. Не ласково принял он прибывших. Ноги по щиколотку, а то и до колен вязли в трясине, путались в рыжих лохмах сухой, годами некошеной травы. Без топора почти невозможно было продвинуться ни на шаг: буреломы преграждали путь. Ни единого срубленного рукой человека деревца, ни следа костра, ни единой тропинки не встретилось на пути. Глушь…
Кто-то вздохнул: Ну вот, приехали…
– Приехали, – весело откликнулся главный инженер, – а сейчас и дома будем, – пошутил он. – Веселей, друзья! Мы ведь не на дачу приехали, строить. Место определено, цель ясна, силы хоть отбавляй. Иш орлы какие!
Преодолевая преграды выбрались, наконец, на небольшую поляну, густо усеянную северными цветами – жарками.
– Вот здесь и будем обживаться, – сказал начальник строительства, воткнув древко знамени в поросшую мхом кочку. Легкий порыв ветра подхватил алое полотнище и оно, этот символ побед и вечного движения вперед, заполыхало на ветру.
Строители обнажили головы.
– Товарищи! – взволнованным голосом произнес начальник новостройки, – Коммунистическая партия и Советское правительство поручили нам большое, ответственное дело: здесь, за Полярным кругом в предельно короткий срок построить лесопильные заводы, причалы для морских судов, город. Сейчас на этом месте мы начнем работу. Сегодня мы встаем на первую Заполярную трудовую вахту и приложим все силы, чтобы выстоять ее по-большевистски.
– В добрый час, товарищи!
Берег перестал быть пустынным. Нарушилась долговечная тишина. Застучали топоры, завизжали пилы. С треском валились деревья, впервые подсеченные рукой человека. Всхлипывая погружали они свою изумрудную крону в ненасытное, чавкающее болото. Запахло смолой, прелостью болота, скипидарным ароматом свежих опилок.
– «Берегись!» – то и дело раздавался чей-нибудь голос. Затем треск и очередная ель или кедрач падали с корня. Вскоре в просеках валялись сотни поваленных деревьев. На них нужно было немедленно сделать настил под привезенный груз и продовольствие, временный плавучий причал, чтобы приступить к разгрузке судов. На счету была каждая минута. Каждый принимал это и работал напряженно, с охотой. Достаточно побездельничали в пути.
– Как же здесь будут жить люди? – во время короткой передышки спросил плотник Пузиков у начальника стройки, на которой сейчас трудно было отличить начальника от рабочего. Работали все.
– Глушь то какая!
– А ты разве не заметил, что глушь эту мы уже оживили? И жить здесь мы с тобой, с твоей семьей и товарищами твоими будем. Вот построим завод, дома, привезем семьи и будем окультуривать эту глушь.
В расчеты Виктора Пузикова не входило переселение семьи из Большой Мурты на совсем в Игарку. У него большая семья – только детей семь человек. В Б-Мурте хоть плохой, да свой домик, огород, кое-что из животных в хозяйстве. Это небольшое хозяйство было подспорьем к его заработку. А как он будет содержать здесь такую семью? Слова начальника стройки не успокоили его, а еще больше взволновали. Ведь он ехал сюда только на сезон. – Нет. Не останусь здесь. Отработаю год и честно и вернусь домой"» – мысленно решил он. Но этим решением ни с кем не поделился.
Видя, что Пузиков удручен, бригадир строительной бригады, в которой работает Пузиков, Журихин подбадривает земляка.
– Не расстраивайся браток. Вот построим завод, паросиловую станцию, дома. И не успеет еще наскучить холостяцкая жизнь, как семьи наши будут здесь, с нами. Снова свадьбы справим.
– Не мудри, Журихин, куда привезешь семьи. Если холостяцку голову приклонить негде. У тебя то одно дите, а у меня их пять.
– Вот и хорошо. Значит в первую очередь тебе такой дом отгрохаем, ахнешь. Все в наших руках.
Журихин успокаивал земляка. Он знал семью Виктора, знал его нежную любовь к детям, к жене Паше. Знал, как болезненно переживает он разлуку с семьей, и искренне пытался поддержать товарища. Капитально устраиваться на новом месте в первый день не пришлось. Требовалось наскоро выполнить ряд неотложных хозяйственных работ. На первых порах думать о себе было некогда. Веселой шуткой, добрым словом подбадривая друг друга, работали почти без передышки. Но вот усталость дала себя знать. Заныли натруженные руки, поясницы. Участились перекуры, изменилась и тема разговоров.
– Пожевать бы уже пора.
– Пожуешь, успеешь.
Банку тушенки на солнышке разогреешь, с сухариком пожуешь и водичкой из Енисея запьешь. Вон сколько. Пей до отвалу, не выхлебаешь всю.
– А все же интересно, чем нас сегодня покормят?
– Шашлык, свиные отбивные, ну и прочая ресторанная снедь.
– Бывал в ресторане?
– Мимо проходил, запахи чуял.
– А ночевать где будем?
– Место что-ли мало? Эк, земли кругом свободно сколько.
– Земли-то мало, да кусучая она. Приляжешь и примерзнешь.
А солнце по-прежнему стояло высоко, и было невдомек, что же оно так долго держится на высоте и упорно не клонится к западу.
Наконец, усталые, проголодавшиеся все потянулись к наскоро сколоченному навесу, где командовал кок «Туруханца» Куркович.
Еще издали строителей поразил ароматный запах ухи. Чтобы это значило, откуда рыба? С собой еще не привозили, – гадали новоселы. А было все просто. Пока рабочие готовили место для лагеря, Куркович с двумя матросами с парохода натаскал из протоки непуганой рыбы и теперь аппетитный запах ухи дразнил обоняние. Куркович, как радушный хозяин, то и дело подливал в миски приправленную свежим диким луком и черным перчиком уху и был несказанно рад, что устроил людям такой сюрприз.
Орфография и пунктуация автора сохранены.
Продолжение следует.
Комментарии 3