К лету 1914 года Европа была похожа на перегретый паровой котел — амбициозные монархии не уставали наращивать мощь своих вооруженных сил, дипломаты сбивались с ног, пытаясь удержать расползающиеся по швам союзы, контрразведчики дневали и ночевали на службе, пытаясь отловить многочисленных вражеских шпионов, социалисты и националисты копили силы и оружие, чтобы переиначить все по-своему. Мир готовился к неизбежной войне, и она не заставила себя ждать.

28 июня 1914 года сербский студент Гаврило Принцип застрелил эрцгерцога Франца Фердинанда, наследника австро-венгерского престола и события завертелись с калейдоскопической быстротой. Через месяц 23 июля Австро-Венгрия выдвинула Сербии 48-часовой ультиматум с массой условий, включающих допуск на ее территорию австрийской полиции для поиска террористов и экстремистов. Сербия согласилась на все, кроме полиции. Меньше чем через неделю, 28 июля Австро-Венгрия объявила Сербии войну, которая совсем скоро превратилась в мировую.

Российская Империя не могла остаться в стороне. 30 июля была объявлена всеобщая мобилизация, войска приготовились выступить на защиту братьев-сербов. Немцы, выступавшие на стороне австрийцев, потребовали прекратить мобилизацию и, не дожидаясь ответа, объявили войну России. Так, 1 августа 1914 года мы вступили в Первую Мировую войну, через 5 дней после ее начала.

А уже 12 августа Россия получила своего первого героя. Им стал, пожалуй, самый известный русский казак ХХ века — приказной Козьма Крючков.

Козьма Фирсович Крючков — настоящий донской казак. Он родился в 1890 году на хуторе Нижне-Калмыковский в Усть-Медведицком округе Войска Донского, в семье коренных казаков. Жили небогато, но честно, ничем особенным не выделяясь среди тысяч таких же семей. Козьма закончил станичную школу, рос сильным и ловким мальчишкой, слыл заводилой среди своих сверстников. К 1911 году, когда пришла пора записываться на действительную службу, он был уже женат, имел сына и дочь.

Его путь к Георгиевскому кресту начался в «Третьем Донском казачьем полку имени Ермака Тимофеевича», знаменитого русского первопроходца и покорителя Сибири. Полк этот был хорошо известен и обладал впечатляющими воинскими заслугами. Он являлся прямым наследником Донского казачьего Ханженкова полка, сформированного еще в 1804 году. В 1805 году казаки полка под началом Михаила Илларионовича Кутузова принимали участие в австрийском походе против французской армии. За храбрость и добросовестную службу подразделение получило Полковое Георгиевское знамя с памятной надписью. 3-ий полк долгое время воевал на Кавказе против мятежных горцев, готовился к участию в войне с Турцией в 1877—1878 годах, а теперь был переброшен к самой границе и поддерживал состояние полной боеготовности.

Служба Крючкову нравилась, и он постепенно рос по служебной лестнице — к 1913 году получил чин приказного и был рекомендован для дальнейшего повышения. В полку с такими славными традициями открывались внушительные перспективы, и молодой казак в самое ближайшее время видел себя подхорунжим, а то и есаулом на государевой службе.

Но войска, как известно, существуют для битв, и очень вскоре казакам пришлось проверить свои умения на практике. Новость о начале войны в полку встретили без особой тревоги — к войне готовились, ее ждали, и теперь пришло время проявить себя по-настоящему.

4 августа русская армия, не успевшая завершить мобилизацию сил, перешла границу с противником и начала масштабное наступление в Восточной Пруссии. 1-ая армия под командованием Павла Ренненкампфа (куда входил и 3-ий Донской казачий полк) наступала почти точно на запад, а 2-ая под началом Александра Самсонова должна была ударить с юга, перерезав пути отступления немецких сил. Предполагалось, что русские «клещи» охватят германскую армию с двух сторон и приведут ее к неминуемому разгрому, открыв главное направление наступления на Берлин через польскую Познань.

Первые бои при Шталлупенене и Гумбиннене действительно оказались удачными для русских — немцы потерпели поражение и начали отступление, не имея возможности передохнуть. Но по разным причинам развить успех не удалось. Ренненкампф простоял на месте два дня и не стал преследовать немцев, что позволило им перегруппировать свои силы и выстроить крепкую оборону. Отсюда уже виднелась перспектива затяжной позиционной войны на ближайшие 4 года, но русские не верили в это и готовились к новому наступлению.

Утром 12 августа 1914 года Козьма Крючков во главе казачьего разъезда отправился на разведку. Их было четверо: приказной Крючков и трое рядовых — Иван Щегольков, Василий Астахов и Михаил Иванков. Задачей разъезда была разведка неприятеля в районе имения Александрово перед порядками готовившихся к наступлению русских войск.

В путь вышли ранним утром, верхом на конях и при полном вооружении. Шли осторожно, скрываясь оврагами и перелесками, стараясь высмотреть противника издали. С утра им не встретился ни один вражеский солдат, но ближе к полудню, как только разъезд поднялся на небольшую горку, казаки наткнулись на группу немецких улан: 27 человек под командованием офицера и унтерофицера.

Уланы — это легковооруженные кавалерийские части, использовавшиеся для разведки и дозорной службы. Легкие кавалеристы, вооруженные пиками, саблями, винтовками и пистолетами проходили качественную подготовку и считались элитой немецкой армии. Встреча с хорошо подготовленным и превосходящим по численности врагом не сулила русским казакам ничего хорошего. Но, быстро оценив обстановку, они ринулись в бой, надеясь отогнать врага, используя элемент внезапности.

Сперва немцы действительно здорово струсили и бросились бежать, изо всей силы погоняя своих коней, но через некоторое время поняли, что их преследуют всего четверо казаков. Резко развернувшись, они помчались навстречу.

Деваться некуда — казаки сами ввязались в драку, и отступать теперь было поздно. Немцы начали на ходу стрелять поверх голов Крючкова и товарищей, надеясь запугать их и вынудить сдаться в плен. Но казаки оказались не робкого десятка и, притормозив своих лошадей, принялись прицельно бить по уланам, сходу уложив двоих нападающих. Когда немцы приблизились, казакам пришлось разъединиться, и Крючков оказался окружен дюжиной улан. Патрон в винтовке заклинило, тогда он выхватил шашку и принялся работать — в этот момент немцы окончательно поняли, что русские не собираются сдаваться.

Схватка была крайне ожесточенной, немцы старались достать Крючкова своими длинными пиками, а он отбивался короткой шашкой. Один из улан налетел на него с разгона, но промахнулся, чуть не сшибив казацкого коня своей тяжелой лошадью. Вдогонку он получил удар прямо по затылку и тут же свалился замертво. Но и Козьма уже успел получить несколько ранений — его достали пиками в спину и плечо. За каждую свою рану он отвечал ударом остро отточенной шашки, звенела сталь, люди и кони тяжело дышали и вертелись в страшном клубке, походившем на пляску самой смерти.

В какой-то момент Крючков сумел выхватить пику у нападавшего немца и дело начало оборачиваться уже в его пользу — казаков учили обращаться с любым оружием, и орудовать ею он умел отменно. Крючков был ловчее, быстрее и удачливее своего врага — один за другим уланы замертво валились на землю, а он все еще держался в седле, хотя его конь «Костяк» получил 11 уколов пикой и вот-вот готов был пасть под своим седоком.

Его товарищи не отставали — чуть поодаль они, тоже смертельно уставшие и истекающие кровью, рубились с противником и постепенно одерживали верх.

С начала боя не прошло и пяти минут, а на земле вокруг бешено вращавшегося коня Крючкова уже валялись 11 немцев, смертельно раненых или уже мертвых. Еще 11 зарубили его товарищи-казаки. Вокруг в страхе носились лошади без всадников, повсюду было разбросано оружие, а на траве алели пятна крови. Немецкий отряд был уничтожен почти полностью — двоих раненых улан удалось взять в плен, и лишь трое сумели ускользнуть.

После боя раненые казаки на изможденных конях еле дотащились до расположения своего полка. Из седел их вынимали товарищи — вернувшиеся с битвы так ослабли, что едва могли стоять на ногах. Больше всех пострадал Козьма, врач насчитал шестнадцать ран на его теле: уколы в спину, плечо, предплечье, половина уха отсутствовала, три пальца на правой руке были разрублены саблей. Но эти раны не угрожали его жизни.

На пятые сутки в лазарете Крючкова навестил сам генерал-адъютант Ренненкампф. Павел Карлович, командовавший казаками во время русско-японской войны, знал толк в доброй кавалерийской рубке и решил лично посмотреть на такого лихого героя. Командующий армией коротко переговорил с Крючковым, поблагодарил его за верную службу и тут же наградил его Георгиевским крестом 4-ой степени за беспримерное мужество, проявленное в бою. Это был первый «Георгий» «Великой войны».

Как только Крючков поправился, ему предоставили отпуск для поездки домой. Какого же было его удивление, когда совершенно незнакомые люди, встречавшиеся ему по дороге в родную станицу, спрашивали не тот ли он Козьма Крючков, который лично убил за раз 11 улан? Стесняться было нечего, и он честно отвечал, мол, да, тот самый. Оказалось, что пока он лечился в госпитале, о его подвиге сообщили самому Императору, а газетчики напечатали портреты Крючкова в прессе. Лицо Крючкова глядело с папиросных коробок, с лубков, открыток и плакатов по всей России. В кратчайшее время он стал самым известным и почитаемым российским героем, настоящим символом бесстрашия и непоколебимости русской армии.

Известно, что эта популярность его несколько тяготила. Простому казаку, выросшему в строгой старообрядческой семье, было непривычно такое пристальное внимание. Он предпочитал избегать бесед с репортерами, не любил фотографироваться, всегда скромно отговариваясь, что никакого подвига он толком-то и не совершал, а лишь хорошо нес свою службу, как учили его отцы-командиры.

После короткой побывки, Крючков вернулся в действующую армию. Война продолжалась, и он был нужен своей стране на фронте. В рядах своего 3-его Донского казачьего полка Козьма прошел ее от начала и до конца, был награжден еще одним Георгиевским крестом, медалями и золотым оружием, очень ценившимся в офицерской среде.

1917-ый революционный год он встретил в чине подхорунжего, и когда революционные настроения докатились до передовой, был избран председателем полкового комитета, стараясь сохранить свое разваливавшееся подразделение. После заключения Брест-Литовского соглашения о выходе молодой Советской России из войны, Крючков вернулся на Дон, стремясь ощутить вкус крепко позабытой мирной жизни.

Но мирной жизни не вышло. Бывшие однополчане оказались по разные стороны баррикад. Михаил Иванков, сражавшийся вместе с Крючковым в том памятном бою с уланами, оказался в Красной Армии, а Козьма выбрал другую сторону. В марте 1919 года после разгрома Донской армии белых, большевики начали репрессии и притеснения казачьего населения Верхнего Дона. Ответом на это стало Вешенское восстание донских казаков против советской власти, одним из заметных деятелей которого стал и Козьма Крючков. С обеих сторон воевали ветераны Первой Мировой — закаленные в боях казаки, уже попробовавшие на вкус и порох и холодную сталь клинка. Это был один из самых ожесточенных и кровавых эпизодов Гражданской войны в России.

Крючков успешно воевал против красных в составе партизанского казачьего отряда, получил чин хорунжего, еще несколько раз успел отличиться на поле боя, но его удача исчерпалась. В августе 1919 года Козьма Крючков был смертельно ранен в бою у деревни Лопуховка в Саратовской губернии и похоронен на кладбище родного Нижне-Калмыковского хутора на Дону.

Подвиг Козьмы Крючкова стал первым «медийным» подвигом в истории России, что, конечно же, нисколько не отменяет того, что он был настоящим. После него были сотни и тысячи других героев, не менее отважных и преданных своей Родине, но именно Крючков стал символом патриотизма и любви к Родине для воюющей России. О нем писали стихи, слагали песни, он смотрел на своих сограждан с плакатов и открыток, с лубочных картинок, очень популярных среди крестьян.

Тысячи соотечественников, служивших в армии и воевавших на фронте, или работавших в тылу, мечтали быть похожими на него и получить возможность проявить себя так же, как это сделал Крючков. И за рубежом знали о русском казаке Крючкове, в том числе и во враждебной Германии. Солдаты рейсхеера, наслышанные о жестоких и отважных казаках, больше не пробовали захватывать их в плен. Несмотря на все это, сам Крючков до конца своей жизни оставался скромным человеком, которого не смогли изменить громкая слава и бешеная популярность, что само по себе тоже в немалой степени являлось настоящим подвигом.