Катаризм долгое время воспринимался как окончательно решенный вопрос, но в 50-е гг. ХХ века он снова вызвал волну исследований, поскольку некоторые медиевисты попытались критически прочесть документы, оставленные о катарах теми, кто их уничтожил. Исследователи, историки, археологи – их увлечение катаризмом напоминает нам о том, что речь идет прежде всего об истории людей.

Нелегко было считаться «серьезным исследователем», будучи историком катаризма. Поскольку в целом никогда не было легко считаться серьезным, то есть объективным, рациональным, хранящим холодную голову и критический дух… Особенно это касается средневековой истории, тем более, что она требует хорошего знания этого периода в целом, его менталитета, культуры, страхов, взлетов и фантазий; а также не менее хорошего знания и умения критически взглянуть на работы, которые были об этой эпохе написаны; как и хорошего знания латыни и старинного окситанского языка; мужества читать и перечитывать документы, собирать информацию и ставить ее в исторический контекст, критически изучать информацию в свете этого контекста и критически подходить к историческому контексту в свете этой информации… И постоянно напоминать себе о том, что материал, над которым ты работаешь, не является чем-то аморфным, и что с ним можно делать все, что угодно, но человеческим, таким, к которому нужно относиться с бесконечным уважением. И что не всегда легко лавировать между знанием и вымыслом.

Если уж речь идет именно о катаризме, то исследователь нашего времени. должен иметь мужество совершить очистительный акт «контр-ревизионизма», то есть осмелиться поставить под сомнение все, что долгое время считали истиной.

Просто всегда нужно иметь в виду тот факт, что, как прекрасно выразился Жорж Дюби, «мы ничего не знаем о ереси, кроме как от тех, кто ее преследовал и победил, кроме актов ее осуждения и отвержения». Катаризм, побежденный, уничтоженный и вроде бы изгнанный из истории, долгое время существовал только в интерпретации, данной ему победителями, в основном, доминиканскими инквизиторами.

До 50-х гг. ХХ ст. в исторической ученой парадигме существовал своего рода консенсус, опирающийся на несколько апологетических работ, написанных на эту тему и опубликованных в течение нескольких столетий некоторыми католическими теологами, сделавшими из катаризма окончательно решенный вопрос. Кульминацией этого консенсуса была публикация в 1953 г. работы Арно Борста Die Katharer (Катары), сильно приуменьшающей трагические события крестового похода и деятельность Инквизиции, и представляющей их как меньшее зло, необходимое для того, чтобы очистить христианскую Европу от заражения опасной ересью восточного и манихейского происхождения, - ересью, угрожавшей общественному порядку. В этой работе делается вывод о том, что катаризм, будучи чужеродным для средневекового христианства, не мог восприниматься иначе, чем нарыв, болезнь, и не мог распространяться иначе, чем какой-то вид гангрены; поэтому христианство отвергло его решительным и оздоравливающим способом.

Параллельно с этими выводами, являясь также их следствием, с 19 века стала распространяться разного рода эзотерическая литература, породив экзотический и таинственный катаризм, вокруг которого начали развиваться различные секты: розенкрейцеры, теософы, антропософы и другие нео-гностики. Этой темой интересовались даже некоторые нацистские идеологи, описавшие катаризм как последний южный виток древнего германского язычества, уничтоженный «иудео-христианской» Церковью. Эти мрачные фантазии, в сочетании с пиренейским Граалем, сокровищами Монсегюра и храмами солнца, прекрасно сочетались с университетским подходом в его отбрасывании «феномена катаров». Несколько медиевистов, которые в те же 1950-е гг. начали ставить вопросы о том, какова же была природа этой средневековой ереси, и какова была ее роль в эволюции западноевропейского общества, и попытались сдернуть вуаль таинственности и критически прочесть документы, внезапно получили важный импульс своей деятельности в связи с открытием в течение как минимум двадцати лет многих текстов совершенно иного рода. Будучи аутентично катарскими текстами, эти документы смогли значительно изменить наше представление о фактах, касающиеся данной проблемы. Два трактата катаров (один из которых – знаменитая Книга о двух началах), а также три литургических книги катаров на латыни и окситанском языке, изъятые из различных европейских библиотек, были изданы и стали предметом изучения. В 1959 г. Рене Нелли впервые перевел на французский язык эти тексты и издал их под названием Писания катаров.

Обличаемый и преследуемый в Средневековье как манихейская ересь, катаризм на самом деле определял себя в собственных книгах как аутентичное христианство. И когда, начиная с 1970-80-х гг. историки-медиевисты стали проводить множество новых исследований, в том числе и о происхождении ереси в эпоху Тысячелетия из романской монашеской культуры, то появились и первые работы, обновившие устаревшие тезисы о катаризме. Главным инициатором и пионером в этой области был Жан Дювернуа, который перевел и опубликовал реестры Инквизиции Жака Фурнье, открыв, наконец, человеческое и социальное измерение катарских верующих Юга. В 1976 г. он опубликовал книгу Религия катаров, первый том настоящей Суммы под названием Катары, очистившей катаризм от мифов и сказок.

Под влиянием Рене Нелли и Жана Дювернуа, власти департамента Од основали в 1982 г. Центр катарских студий, который многие годы после этого предоставлял возможности для исторических исследований светского характера, использование и сравнение всего комплекса документальных источников. Благодаря международной команде исследователей стало выходить специализированное периодическое издание Heresis, где публиковались доклады ежегодных коллоквиумов, а также университетские работы заинтересованных этой тематикой историков. Но Центр катарских студий, который после смерти Рене Нелли стал называться его именем, не забывал также о просвещении широкой публики. Используя свои помещения в Доме Памяти в Каркассоне, а также с помощью департамента Од, он функционировал как «общественная служба по катаризму», предлагая всем заинтересованным лицам воспользоваться свободным доступом в огромную библиотеку, услугами в области документации, организации конференций и образовательных мероприятий.

А благодаря Жану Дювернуа открылись новые пути исследований, новые перспективы, позволяющие с уважением отнестись к историческому и человеческому наследию Окситании.