После окончания самой кровопролитной войны XX века вчерашние союзники быстро вспомнили старые обиды. Демаркационные линии, разделявшие Германию на четыре оккупационные зоны, теперь пролегали не только на карте, но и в умах людей. Каждая из держав стремилась изменить баланс сил в Европе в свою пользу. Нарастающая атмосфера недоверия грозила началом новой войны.

Уже 24 апреля 1945 года Уинстон Черчилль заявил, что Советы – смертельная опасность для всего свободного мира. Также он отметил, что любые переговоры с СССР возможны лишь при условии признания русскими англо-американской силы, в противном случае против «красной угрозы» должен быть создан новый фронт, как можно дальше от центральной Европы. В США антисоветский курс обрёл официальный статус с приходом к власти Гарри Трумэна.

Ещё одной причиной противоречий стала разница в понимании природы нацизма. Это влияло на политику, проводимую в зонах оккупации. Если СССР в своей зоне занимался конфискацией промышленных предприятий у владельцев, уличённых в связях с нацистами, и проведением аграрной реформы, то США и Британия старались наладить отношения с представителями немецкой экономической элиты и заручиться их поддержкой. Также не стоит забывать о том, что бои прошедшей войны на советско-германском фронте кардинально отличались от «джентльменской войны» на западе. Поэтому в сердце русского человека было ещё много ненависти к немцу, а жители Берлина не могли забыть жестокость боёв за свой город. По этой причине у советского правительства были большие проблемы в налаживании отношений не только с бывшими союзниками, но и с местным населением контролируемого сектора.

И без того напряжённая ситуация осложнилась, когда американцы и британцы решили объединить свои оккупационные зоны в одну – так 1 января 1947 года возникла объединённая «Бизония». Затем в западных оккупационных зонах прошла денежная реформа, которая создала серьёзные проблемы в работе советской администрации. В одной стране теперь циркулировали две разные денежные единицы. Так как СССР видел причину нацизма не столько в режиме, сколько в природе немецкой нации, в Москве серьёзно опасались, что Лондон и Вашингтон своими действиями восстановят Германию, которая вновь станет угрозой всему миру. В то же самое время лидеры западных стран видели угрозу лишь в коммунизме, а нацизм им казался чем-то уже давно побеждённым.

У всех этих противоречий была и другая сторона – личностная. Главой администрации американской зоны оккупации являлся генерал Люсиус Клей, который был ярым противником коммунизма, но почти не имел боевого опыта. Во время Второй мировой войны он пробыл на фронте лишь пару месяцев, когда приезжал с инспекцией, поэтому о сотрудничестве США и СССР знал лишь из рассказов и сводок. Когда в 1947 году Клей вступил в новую должность, он осознанно начал усложнять и без того непростые отношения с Советами.

В начале 1948 года запах приближающейся войны уже отчётливо чувствовался в воздухе. Вчерашние западные союзники теперь старались активно отмежеваться от своих советских соседей. По указанию из Вашингтона американские солдаты приступили к установке пограничных столбов. Казалось, они намеренно пытаются вызвать раздражение Сталина. Последний ответил на эти действия заявлением: «Запад пытается сделать из Западной Германии своё государство, значит, мы сделаем из Восточной Германии своё». По замыслу советского руководства, в это «своё государство» к концу года должен был войти весь Берлин.

Западное руководство, не желая «потерять лицо», пыталось всеми силами вынудить СССР пойти на компромисс. Москва же видела в этих действиях лишь «грязную игру» империалистических держав. Советским руководством был разработан план по проведению ряда контрольно-ограничительных мероприятий на коммуникациях Берлина и советской зоны оккупации с западными зонами оккупированной Германии. В роли этих коммуникаций выступали несколько шоссейных и железных дорог.

Генерал Клей не верил, что русские смогут закрыть границу для бывших союзников. Он отправил эшелоны с вооружённой охраной в Берлин. Солдаты получили приказ не допустить проверок и инспекций со стороны Советов. В итоге все эшелоны были остановлены на блокпостах. Раздражённый генерал наложил запрет на любые поставки в восточную зону. Всё необходимое в Западный Берлин теперь должно было доставляться посредством трёх воздушных коридоров. Они были согласованы с Москвой ещё в 1945 году, и формально на них не распространялось действие контрольно-ограничительных мероприятий.

Однако Люсиус Клей считал такую меру временной. По его предложению в Берлин должна была быть направлена бронетанковая колонна. С почти стопроцентной вероятностью появление американских танков у советских блокпостов стало бы началом новой войны, но Вашингтон, в отличие от недовоевавшего генерала и горстки его сторонников, не был готов к таким радикальным мерам.

Президент Трумэн решил прислушаться к советам авиационного генерала Кёртиса Лемея, который во время войны занимался планированием и проведением массированных бомбардировок Японии, а после стал командующим ВВС США в Европе. Генерал Лемей считался выдающимся командиром, поэтому в Вашингтоне его предложение об организации воздушного моста восприняли как единственный способ избежать войны, к тому же способный сохранить при этом лицо. Британцы также поддержали эту идею.

Никто и никогда не предпринимал попыток обеспечить население блокированного города исключительно посредством авиации. Берлинский воздушный мост, начавший функционировать на постоянной основе с 24 июня 1948 года, был настоящей авантюрой. Каждый раз, поднимаясь в небо, пилоты не знали, сядут ли они в Берлине или будут сбиты советскими истребителями и зенитчиками. К слову, советские войска хоть и находились в состоянии повышенной боевой готовности, приказа открывать огонь по вчерашним союзникам не имели. Однако ни в США, ни в Европе об этом не знали.

Американские и британские лётчики работали на износ. Из Гамбурга и Франкфурта-на-Майне в Берлин прибывали всё новые и новые самолёты. Они доставляли муку и молоко, сушёные овощи и концентраты, медикаменты и уголь. Разгруженные машины уходили в Ганновер – и так каждые три минуты, при любых погодных условиях.

Первоначально организаторы моста столкнулись с большими трудностями. В берлинском аэропорту Темпельхоф пришлось строить дополнительную взлётно-посадочную полосу, но людей и техники не хватало. Всё это сопровождалось катастрофами, самая серьёзная из которых случилась 30 июля. В эту чёрную пятницу заходивший на посадку четырёхмоторный C-54 «Скаймастер» потерпел крушение и наглухо заблокировал аэропорт. Всего, по официальным подсчётам, за время операции «Берлинский воздушный мост» погибло 78 человек (41 британец, 31 американец и 6 немцев).

Затея с мостом множество раз оказывалась на грани закрытия, но неимоверные усилия лётчиков и их командиров раз за разом доказывали, что не всё потеряно. Первоначально планировалось доставлять в Берлин ежедневно по 750 тонн груза, но к началу августа эта цифра возросла до 2000 тонн. Рекорд был поставлен в апреле 1949 года, когда за 24 часа было совершено без малого 1400 вылетов. За сутки было доставлено 12 850 тонн провианта, угля и лекарств.

Всё это стало возможным лишь благодаря жёсткой и чётко продуманной системе. Три воздушных коридора работали как полосы одностороннего движения. Движение по каждому из них было разделено на пять уровней. На посадку у пилота была лишь одна попытка, и в случае её провала он должен был уйти обратно и начать сначала. На разгрузку выделялся один час пятнадцать минут, но затем это время было сокращено до получаса. Согласно подсчётам исследователей, в переводе на современные деньги, США потратили на авиамост по меньшей мере два миллиарда долларов.

Воспевая успех американских и британских лётчиков, не стоит забывать, что всего этого не было бы без активного участия самих жителей оккупированного Берлина. Им не хотелось, чтобы затея провалилась и западные союзники ушли, оставив их Сталину. Команды из местных жителей круглые сутки бесперебойно занимались разгрузкой и обслуживанием транспортных самолётов. Те, кто не был задействован в работе самого «моста», старались помочь тем, что рационально распределял выдаваемые ресурсы. В результате нормы обеспечения Западного Берлина не упали из-за блокады, а наоборот выросли.

В Москве были крайне раздражены тем, что затея с воздушным снабжением не провалилась, но идти на открытую вооружённую конфронтацию там тоже не решались. Пришлось опуститься до мелкого вредительства и психологических атак. Так, в ноябре 1948 года советская администрация в Германии заявила, что любой самолёт, вышедший из зоны коридора, будет принудительно посажен для досмотра. Каждый западный транспортник сопровождался советскими истребителями. На некоторых участках коридора пробовали запускать аэростаты, которые должны были вынудить «Дугласы» уйти с маршрута. Сигналы с аэропорта в Темпельхофе пробовали глушить, но и это не помогло.

Сталин ждал зимы. По его мнению, этот верный союзник России и СССР должен был резко снизить эффективность воздушного моста. Частично расчёты «Дядюшки Джо» даже оправдались, зародив в Кремле надежду. Союзники лезли из кожи вон, чтобы доставить в Берлин как можно больше угля и топлива. Затем разобрали и доставили по запчастям электростанцию. Но этого было мало, чтобы обеспечить нужды замерзающего города. На помощь пришли сами жители Берлина. Они мужественно переносили все тяготы блокады, никто не возмущался, что электричество подаётся всего на четыре часа в сутки, что транспорт переставал функционировать уже в шесть часов вечера и что даже дома приходилось ходить в тёплой одежде. И днём и ночью берлинцы шли на работу, чтобы спасти свой город и помочь ему выдержать то, что в прессе окрестили «детской блокадой». Для них это было делом чести.

Для жителей Западного Берлина американские и британские пилоты были настоящими героями – вчерашние оккупанты теперь воспринимались как союзники и спасители. Берлин же для мировой общественности из логова поверженного врага превратился в последний аванпост «свободного мира», над которым нависла «красная угроза». Любимой игрой немецкой детворы в то время считалась игра в «воздушный мост». Они мечтали стать такими же отважными и смелыми, как те люди, что каждый день доставляли им провиант и горючее. Но симпатия юных германцев была обусловлена и ещё одним фактором.

Это началось как личная инициатива пилота американской транспортной авиации Гейла Хелворсена, который перед каждой посадкой в Темпельхофе сбрасывал небольшие пакетики со сладостями над руинами берлинского района Нойкёльн, где его уже ждала детвора. Чтобы дети его заметили, он, заходя на посадку, покачивал крыльями. Вскоре об этом узнали репортёры. Они по достоинству оценили жест и рассказали о нём миру.

Вскоре примеру Хелворсена начали следовать и другие пилоты. В США даже началась акция по сбору сладостей для детей оккупированного Берлина, а самолёты «Берлинского коридора» теперь называли «изюмными» или «конфетными бомбардировщиками». Есть сведения, что к концу блокады «сладкой бомбардировкой» промышляло по меньшей мере 25 американских экипажей, а на город ежедневно падало до двух десятков тонн различных кондитерских изделий.

По словам самого зачинщика, он просто хотел порадовать детей, которые не видели ничего, кроме горя и лишений. Многие социологи считают, что именно этот поступок стал ключевым в формировании у нового поколения немцев положительного образа американцев. В 1974 году Гейл Хелворсен был награждён немецким орденом «За заслуги перед ФРГ», а в 2002 году, во время открытия Олимпийских игр в родном лётчику Солт-Лейк-Сити, по предложению германской сборной ему доверили нести табличку с названием страны.

Когда Хелворсену было уже 84 года, он обратился в военную администрацию США с предложением устроить акцию «изюмных бомбардировщиков» для детей Ирака, однако в этот раз военные не одобрили подобные действия.

К весне 1949 года провал «детской блокады» стал очевидным. Западная авантюра не только не провалилась, но смогла одолеть даже самого главного союзника русских – зиму. Мало того, на «мелкие пакости» советской стороны янки сами начали отвечать хулиганством. Согласно воспоминаниям одного из солдат, служившего в Восточном Берлине, транспортные «Дугласы» сорвали концерт популярного в СССР тенора Ивана Семёновича Козловского. Советские солдаты и офицеры собрались на Александрплац и приготовились наслаждаться голосом любимого тенора Сталина, как вдруг громкий рёв «Дугласов» заглушил всё вокруг. Каждые пять минут на бреющем полёте над площадью пролетали всё новые и новые самолёты. Американцы и британцы специально построили маршрут так, чтобы «погудеть покрепче». Концерт прервали, а солдат отправили по казармам. Всё, что они могли тогда делать, – это браниться и сыпать угрозами, глядя, как пролетает очередной янки.

12 мая 1949 года, не в силах больше потрясать кулаками, Сталин признал поражение и приказал снять блокаду. Воздушный мост, тем не менее, функционировал до конца сентября. За это время удалось создать запасы на случай новой блокады. Всего же за 321 день операции «Провиант» было совершено 278 тысяч вылетов и доставлено около 2,5 миллионов тонн грузов, из которых более половины составляло топливо.

Это была бескомпромиссная победа над СССР в идеологической войне. Сталину не удалось достичь ни одной из целей, ради которых затевалась блокада – наоборот, он предстал в глазах мировой общественности в роли шантажиста и угнетателя, в то время как рейтинг США вырос. Именно с этого времени европейцы стали воспринимать Америку как защитника от экспансий извне. «Дугласы» на своих крыльях подняли до небес рейтинг Трумэна, а также ускорили создание НАТО как совместную инициативу в борьбе с СССР и его союзниками. То, что в шутливой форме называли «детской блокадой», к осени 1949 года привело к недетским результатам – берлинский кризис окончательно расколол Германию, страна перестала существовать как единое целое, и вместо неё на карте теперь было два непримиримых государства-соседа: ГДР и ФРГ…