Однако в Новом Завете находим упоминания о многих Церквях, основанных апостолами. Действительно, когда прошло время гонений и началось бурное распространение христианства, появилась довольно сложная в территориальном и иерархическом отношении структура. Общины увеличились и в числе, и в размере, у епископа появилось слишком много задач, связанных с управлением своей епархией (то есть совокупностью приходов, над которой он надзирает), и ежедневные пастырские заботы по духовному окормлению людей пришлось делегировать пресвитерам. Это не была вынужденная мера, но закономерное развитие. Ведь отношения пастыря и пасомого двусторонние: не только пасомый, член христианской общины, знает и слушает своего пастыря, но и пастырь знает «своих овец» (см. Ин. 10, 14), их семьи, их жизнь, молится о них поимённо и может действительно помогать им духовно. Есть каноническое правило, гласящее, что в одном городе должен быть только один епископ. А если в городе проживают сто тысяч человек? Из которых около десяти тысяч будут приходить в церковь довольно часто, а хотя бы тысяча — постоянно. Несмотря на то, что у нас теперь один врач в поликлинике может вести полторы тысячи больных, всё же один пастырь не может как следует окормлять тысячу и более пасомых. Бывают, конечно, гении и святые, эту закономерность ломающие, но в большинстве случаев требуется целый штат священников.

Со временем управление епархиями стало занимать так много времени и сил, что лучше с этим справлялись те епископы, которые не вступали в брак и не имели семьи. Вскоре это стало обычаем, а в IX веке и законом: епископ должен быть монахом. Каждое новое служение труднее предыдущих Чтобы рукоположить епископа, нужно как минимум два, а лучше несколько епископов (или один апостол). Несколько слов о богослужебных особенностях епископской хиротонии. Каждая степень священства заключает в себе все предыдущие, что символически выражено в богослужебных одеждах. Одеждой певца и чтеца является стихарь, у иподиакона к нему добавляется орарь, у диакона появляются ещё и пóручи. У священника орарь превращается в епитрахиль, стихарь — в подризник; добавляется фелонь, пояс и так далее. Таким образом демонстрируется строгая иерархичность, неравнозначность этих служений, а также то, что каждое следующее служение труднее предыдущих, потому что, принимая на себя груз нового служения (очередную богослужебную одежду), его носитель не сбрасывает предыдущие. В отличие от других таинств Священство, то есть хиротония, совершается исключительно в храме во время Божественной литургии. Хиротонии священнослужителей происходят в алтаре при престоле, а хиротесии церковнослужителей (рукоположение в иподиакона и пострижение в чтеца) — на середине храма. Архиерейская хиротония совершается после входа с Евангелием, иерейская — после Великого входа, диаконская — после Евхаристического канона. В таком порядке есть своя логика: диакон — должность служебная, после своего рукоположения он ещё успеет выполнить возложенные на него функции: произнести ектению, оказать помощь причащающимся, потребить Святые Дары и привести в порядок богослужебные сосуды. Для священника главное — приносить Евхаристию, участвовать в так называемом Евхаристическом каноне, поэтому его рукоположение происходит раньше, чтобы дать ему такую возможность. Служение епископа связано с учительством и управлением, именно потому его рукополагают ещё на литургии Слова, или, в более привычной терминологии, на литургии оглашенных. Если на этой же литургии предстоят хиротонии иерейская или диаконская, то их и совершит новопоставленный архиерей. По традиции, за одной литургией рукополагают только одного ставленника в каждом сане: одного архиерея, одного священника, одного диакона. Впрочем, возможны и отступления от этого принципа (о чём поговорим ниже). В конце концов, семерых диаконов апостолы рукоположили всех и сразу. Рукополагаемый полагается на благодать И ещё такая особенность: необходимым условием принятия в следующую степень священства является последовательное прохождение всех предыдущих степеней. В качестве иллюстрации приведём эпизод из превосходной книги Питера Гиллквиста «Возвращение домой». Она — про то, как многочисленная группа американских протестантов в 70–80 х годах прошлого века стала искать настоящую, «историческую» Церковь и нашла её в православии, став одной из епархий Православной Церкви Антиохийского Патриархата. Книга замечательна и вдохновляюща сама по себе, но мы приведём всего один эпизод — присоединение к православию большой двухтысячной общины христиан. Присоединение происходило с февраля по апрель 1987 года поэтапно. Мирян миропомазывали, а тех, кто будет священнослужителями, рукополагали. «Все мы, и духовенство, и миряне... были миропомазаны в начале службы. Затем, во время литургии, состоялось рукоположение диаконов — митрополит возложил руки на каждого. <...> Хотя в Новом Завете и на протяжении большей части истории Церкви имели место одновременные рукоположения нескольких человек, позднее в православии вошло в обычай рукоположение во время службы только одного диакона или пресвитера. Но нас было так много, что обычай уступил место традиции, и митрополит Филипп, подобно апостолу Павлу, возложил на них руки (Деян. 19, 6), низводя благодать Святого Духа. Мы входили в святую чреду диаконов, начавшуюся с семи человек, включая святого Стефана, первомученика за Иисуса Христа в новорожденной Церкви. Следующее воскресенье принесло новые миропомазания и рукоположения диаконов в священники в соборе святого Николая в Лос-Анджелесе. <...> С нами был епископ Питтсбургский Максим, а также епископ Японский Серафим. <...> Вдобавок к этому около двадцати православных священников приехали со всех концов Северной Америки. Это была ещё одна Пятидесятница. Радость о Господе наполняла Его храм. В то время как священники рукополагались один за другим, митрополит Филипп молился: „Божественная благодать, всегда немощная врачующи и оскудевающая восполняющи, пророчествует <...> благоговейнейшего диакона во пресвитера“. Я знал, что с того момента, когда должны быть сказаны эти слова, я буду полагаться на благодать, которая восполняет всё недостающее, оставшуюся часть моей жизни и служения. Господь воистину избирает немудрых мира сего, чтобы посрамить разумных...»

Когда (не) совершается хиротесия Несколько слов о хиротесиях или поставлениях в церковнослужители. Надо сказать, что эти богослужебные чины несколько утратили своё значение, так как посвящение чтеца и певца совершается епископом и подразумевает мужской пол посвящаемого. В наше время читающие и поющие на клиросе есть в каждом храме, их бывает много, и большая (в данном случае ставьте ударение хоть на первый, хоть на второй слог) часть из них — женщины. К тому же на клиросе бывает довольно частая ротация и «текучка кадров», поэтому сложное мероприятие с участием епископа обычно заменяется простым устным благословением священника. Впрочем, пострижение в чтецов практикуется и торжественно происходит в конце обучения в духовных учебных заведениях. Иподиаконы (или «поддиаконы») в Византии считались священнослужителями — как проходящие служение в алтаре, но впоследствии превратились в церковнослужителей. В настоящее время иподиаконы состоят главным образом при епископах, и чаще всего это юноши. Хиротесия в иподиакона, как и все хиротонии, подразумевает определённость брачного статуса рукополагаемого (то есть если человек не состоит в браке, после рукоположения он уже не может вступать в брак). Поэтому современные иподиаконы также часто проходят не хиротесию, а благословение епископа на церковное служение. Жизнь, отданная другим О многом можно было бы ещё упомянуть, но важно сейчас отметить, что рукоположение — это именно определение на особое церковное (!) служение, испрошение благодати Святого Духа на совершение рукополагаемым именно этого служения, и не более того. Во всём остальном человек остаётся таким же христианином, как и раньше. Благодать священства не добавляет ему ни образования, ни даже мудрости. Она не делает его ни суперменом, ни специалистом в области права, ни психологом, ни «лайф-коучем». Не гарантирует, что его сведения о текущей обстановке на рынке недвижимости точны и актуальны, и уж точно не делает его сразу ни талантливым руководителем, ни обаятельным и приятным в общении человеком. Способности к иностранным языкам и к миссионерству, как показывает практика, тоже активизируются далеко не всегда — несмотря на пример апостолов. Наоборот, развиваются постепенно, по мере надобности, при содействии Духа Святого и при огромных усилиях со стороны самого священника, который любит людей и всячески готов им помогать. К сожалению, народное благочестие и «почтение к сану» очень часто готовы видеть в любом священнике духовного лидера, пророка, психолога и по совместительству эксперта во всех областях земной жизни. Такое отношение к духовенству вредит и пасомым, и самому духовенству, и является искажением роли священства в жизни Церкви. Будучи диаконом, я близко общаюсь со священниками, менее близко с епископами, вижу их жизнь, так сказать, с другой стороны иконостаса и должен заметить, что жизнь эта наиболее полно описывается именно тем словом, которое мы так часто здесь использовали — служение. Да, именно самоотверженное, бескорыстное, жертвенное служение ближним. Наши священники — подвижники. Но только их подвиги порой тщательно маскируются, а порой видны, но никто и подумать не может, что это подвиг, ведь выглядит всё так просто и так естественно. И тем не менее жизнь священника — это жизнь, отданная другим. Всегда. В богослужении есть символическое восприятие священника как Самого Христа, а Христос — «Приносяй и Приносимый», то есть и Тот, Кто приносит жертву, и сама Жертва. Священник приносит бескровную жертву и сам ежедневно приносит себя в жертву своим пасомым — без пафоса, без нажатой педали, без лишних слов и сентиментальных переживаний. Просто когда следуешь за Христом, не можешь иначе, и для священника это особенно очевидно. Поэтому давайте любить наших батюшек, относиться к ним трезво, спокойно и мудро. Ну и не расстраивать на исповеди.