«Улицы и дома Вероны прекрасны, их стены богаты золотом и пурпуром старого камня, старой окраски, старых фресок, исполненных рукой веронского мастера чинквеченто», — пишет Павел Муратов. Бесподобную палитру Вероны пытался описать не один мастер слова. Это город золотистого туфа и розового мрамора — глубокого, матового, покрытого незримой пылью столетий. Словно яркие миниатюры на страницах летописи, пестреют на бесчисленных балконах цветы и зелень, а трещины в стенах не заделывали, кажется, со времён Данте. У входов в веронские храмы мраморные львы и грифоны домучивают в своих лапах уже едва различимую добычу, давно растерзанную временем. Мягкая итальянская готика, бережно сохранившая романские порталы и декор; едва ли не под каждым храмом — церкви первых христиан, посвящённые святителям и мученикам северной Италии... Верону часто звали малым Римом; в ней видели отражение Венеции на пике цветения — Венеции, ещё не растоптанной туристическим бизнесом для удобства отдыхающих. Мимо подземных святынь Вероны, мимо её романского великолепия ежедневно проходят группы школьников из окрестных городов и многочисленные пары со всего света. Их всех влечёт сюда другая история. Не секрет, что Ромео и Джульетту придумал не Шекспир. Вариантов у этой давней повести несколько. Первым её записал в 1524 году Луиджи да Порто из Виченцы, что по соседству с Вероной. «Новонайденная история двух благородных влюблённых и их печальной смерти, произошедшей в Вероне во времена синьора Бартоломео делла Скала» — так назвал он свой труд, содержащий, к слову, немало достоверных исторических штрихов. С 1531 года повесть неоднократно издавалась в Венеции — уже с более лаконичным названием «Джульетта» — и пользовалась успехом. Затем историю подхватили другие писатели (среди прочих и испанский драматург Лопе де Вега, которому, кстати, принадлежит единственный вариант со счастливым концом). Переводы поздних версий впоследствии, очевидно, и вдохновили Шекспира. Вышедшая из-под его пера «Превосходнейшая и печальнейшая трагедия о Ромео и Джульетте» была издана в Лондоне в 1599 году и, конечно, своими литературными достоинствами сразу затмила все предшествующие варианты. Стоит ли говорить, что интерпретации «Ромео и Джульетты» на этом не завершились?

Луиджи да Порто неплохо знал Верону с её очаровательными балконами. Может, потому и выбрал её в качестве места действия драмы. Эту красивую деталь эффектно использовал и Шекспир, никогда в Вероне, скорее всего, не бывавший. Сегодня толпы туристов активно штурмуют один из живописных средневековых палаццо, официально назначенный «домом Джульетты» — как раз в связи с наличием фотогеничного балкона. Сувенирный бизнес, фотовспышки, острые локти и панамы... Эти буря и натиск, увы, превратили двор старинного особняка в место, наименее привлекательное во всём городе. Пришельцы, в особенности дамы, стремятся оставить на стенах послание Джульетте. Места, специально отведённые под граффити, давно и плотно исписаны, и многочисленные слои маслянистого фломастера покрывают все доступные поверхности. Местные власти, кажется, уже отчаялись победить этот варварский обычай. Или эллинский?.. Вторым местом паломничества романтиков является так называемая могила Джульетты, расположенная в склепе одного из монастырей Вероны. Писатель и путешественник Генри Мортон, в прошлом веке читавший записки паломников к Джульетте, оставленные у «её гроба», поражался тому, как францисканский монастырь, по сути, сделался местом отправления культа Афродиты. «Обе (записки) написаны были по-итальянски, обе начинались: „Саrа Giulietta“ — „Дорогая Джульетта“. На одной бумажке я прочитал: „Мы, двое молодых влюблённых, путешествуем после свадьбы. Помоги нам, Джульетта, чтобы любовь наша становилась сильнее с каждым днём“. На другой записке: „Моя любовь сейчас далеко отсюда. Пусть он побыстрее приедет, я хочу, чтобы мы не расставались“». Древняя Эллада, средневековая Верона, космополитичные путешественницы XXI века... Женское сердце не меняется. Не о том ли самом часто просят и у блаженных Ксении Петербургской и Матроны Московской?

Веками берега Вероны просыпаются в голубых объятиях Адидже. Во время Второй мировой войны прекрасный древний мост Понте Пьетра сильно пострадал от бомбардировок. А мост Скалигеров из потемневшего кирпича и белого мрамора, ведущий в неприступный замок XIV века, взорвали нацисты, отступавшие за Бреннерский перевал. Горожане, собрав по дну реки обломки, практически вручную отстроили мосты заново. Вообще же Вероне относительно повезло: ни стихия, ни войны не разрушили её исторического ядра. И Средние века, и эпоха Возрождения запечатлены в облике города в их нетронутом великолепии. Под бомбами чудом сохранились и прекрасные храмы, составляющее главное богатство Вероны. Пьяцца Дуомо не похожа на соборные площади других городов Италии, особенно городов прославленных. Вокруг кафедральных соборов Венеции и Флоренции всегда полно зевак и торговцев безделушками. Напротив веронского Дуомо — лишь пара скамеек, куда туристы падают, чтоб перевести дух и пролистать путеводитель перед входом в собор. Центральные площади с их праздным и праздничным кружением лежат в нескольких кварталах отсюда, а пьяцца Дуомо, самая мирная из провинциальных площадей, погружена в дремоту. Старушка с террасы покормит голубей; кудрявая девушка польёт герани на балконе; проедет студент на велосипеде; бармен из пастиччерии выйдет на перекур... За всем этим очарованием простой человеческой жизни, неспешно текущей на площади, вот уже почти тысячу лет с высоты соборного портала наблюдают святые и пророки. Кафедральный собор (в Италии их называют Дуомо), построенный в XII столетии, хранит в себе, как шкатулка с драгоценностями, несколько ещё более древних памятников. Лестницы, зовущие в подземелье и уводящие на самом деле в глубь веков, — нередкое явление в итальянских церквях. Несколько этажей вниз — и из ренессансного интерьера попадаешь сперва в храм восьмого века, затем, ниже, — в церковь века четвёртого, а если погрузиться на самое дно — можешь обнаружить дом дохристианской эпохи с залом для пиршеств и яркими языческими фресками. Да здравствует ремесло археолога и реставратора... Вот и под главным соборным орга́ном кафедрала — неприметная дверь в коридор, ведущий в храм святой Елены. Первый храм был построен на этом месте в IV веке, и уже вскоре он не мог вместить всех верующих, так что понадобилось достроить и расширить его. Под церковью святой Елены и во дворе отлично видны обширные участки древней напольной мозаики обеих ранних церквей. Несложно представить, как по этим самым мозаичным коврам проходили на богослужение верные ещё не разделённой Церкви, оставляя по традиции нехитрые приношения — пшеницу, вино и елей... Вторая из церквей была разрушена, как считается, в VII веке сильным пожаром или землетрясением. Сам же храм Елены, изначально посвящённый святым Георгию и Зенону, выстроен в IX веке, а его нынешний романский интерьер — плод реставрации начала XII столетия. Второй «потайной» храм, укрытый в пространстве кафедрала, — Сан-Джованни ин Фонте (церковь Иоанна Крестителя у купели) — был издавна пристроен к собору как баптистерий. Восемь граней просторной крестильной купели, вырезанной из цельного блока мягкого веронского мрамора, рассказывают о евангельских событиях — от Благовещения до Крещения — неповторимым языком романского искусства. Непременный атрибут всех значимых храмов той эпохи — внутренний двор, так называемый клуатр, — крытая галерея с колоннадой, внутри которой разбит небольшой садик. Западные режиссёры любят эту живописную деталь: во многих фильмах католический священник беседует с гостем, неспешно прогуливаясь среди тонких колонн. Покровителем Вероны с IV века был и остаётся святитель Зенон — Сан Дзено. Грек по крови, святой родился в северной Африке и был, как и апостолы Христовы, простым рыбаком. Избрав монашеский путь в юности, он долго странствовал по монастырям и добрался до Вероны, где, по желанию местных жителей, был рукоположен в епископа — и стал восьмым по счёту епископом в христианской истории города. Современник святителя Николая, Зенон был активным противником арианской ереси и немало пострадал от ариан. О нём в своих трудах упоминают святитель Амвросий Медиоланский и папа Григорий Великий. Известен святой Зенон и как церковный писатель: в 1508 году среди других рукописей Веронской епископской библиотеки был открыт древний кодекс, содержащий наставления епископа Зенона монастырской братии. Интересно, что написанные богатым и изящным языком проповеди и по своеобразию стиля, и по содержанию косвенно подтверждают африканское происхождение святителя.

Зенон умер в 380 году, и уже в V веке над его могилой был возведён первый храм. Примечательно, что инициатором строительства был король вестготов Теодорих — упорный арианин. В дальнейшем церковь не раз перестраивалась, разрушалась и снова возводилась, пока не предстала перед нами в нынешнем облике. Храм Сан-Дзено, без сомнения, является одним из самых прекрасных произведений романского зодчества во всей Италии. Согласно преданию, в 558 году в Вероне случилось сильнейшее наводнение. Бурные воды Адидже, многое погубившие на своём пути, остановились ровно на пороге церкви, в которой хранились мощи святого Зенона. В ней спаслись тысячи верующих, искавших защиты у святителя. А спустя 1650 лет после своего поставления во епископы, в 2012–2013 годах, святой Зенон совершил новое путешествие по епархии. Хрустальная рака с его мощами побывала во многих храмах, монастырях, больницах и тюрьмах. Паломничество завершилось на вершине высокого холма, откуда святитель «благословил» Верону. Этой необычной акции предшествовало научное освидетельствование останков. Основной его целью было исследовать состояние и степень сохранности скелета, но в то же время священноначалие не побоялось допустить учёных до проведения всех возможных современных исследований святыни: радиоуглеродного анализа, антропологических и морфологических студий, краниологической реконструкции. Эксперты из Болонского и Веронского университетов ничем не удивили верующих: все те характеристики, которые они смогли дать объекту исследования, — пол, возраст, эпоха, происхождение — полностью соответствуют тем сведениям о святом, которые хранит церковное предание. Во времена всеобщего религиозного охлаждения и скепсиса эта ненавязчивая попытка Католической Церкви напомнить пастве о христианских корнях стала настоящим праздником для веронцев — праздником духовного пробуждения, веры и единения. К слову, подобное исследование было проведено в 2000-х годах и над мощами святого апостола Павла, хранящимися в Риме. Саркофаг, к которому много веков никто не имел доступа, был изучен со всей возможной скрупулёзностью. И здесь учёные лишь подтвердили всё то, во что верили на протяжении двадцати веков христиане. Ещё одним из веронских чудес называют базилику Сан-Фермо Маджоре. Старожилы помнят удивление и радость горожан, когда после бомбардировок 1944 года храм остался невредимым, в то время как все близлежащие строения и церковные дворики лежали в руинах. В 304 году на берегу Адидже мученически погибли двое христиан — святые Ферм и Рустик. В V веке народ Вероны построил на этом месте первый храм. А в 765 году святые мощи мучеников, пребывавшие в Триесте, удалось вернуть в Верону и захоронить в посвящённом им храме. Сегодня Сан-Фермо — двухуровневая церковь. В ней отлично сохранился подземный храм XI века, стены которого украшают древние фрески XI–XIII веков, по духу родственные византийским. Верхняя же церковь, перестроенная в XIII веке, — триумф веронской готики. Ценители живописи приходят сюда полюбоваться полустёртой фреской Пизанелло — уникального мастера эпохи раннего Возрождения. Необыкновенная утончённость, острое чувство природы, почти болезненное любование красотой детали отличают Пизанелло от современников, отличают вообще от всех. Для религиозной живописи он, пожалуй, слишком... мирской; для живописи светской он чересчур, невероятно прекрасен. По прихоти времени, из его многочисленных монументальных работ, выполненных в разных городах Италии, до нас дошли всего три. Вероне принадлежат две из них — «Святой Георгий и принцесса», что в церкви святой великомученицы Анастасии Узорешительницы, и сцена Благовещения, украсившая стену Сан-Фермо. «Струистые каскады крыл, стремительность внезапно прерванного движения, вдохновенный ритм, пламенная энергия — таким запоминается нам навсегда ангел Благовещения на стене Сан-Фермо, из всех ангелов, когда-либо спустившихся на землю, донёсший лучше всего дыхание небесных вихрей и свежесть облачных рос», — так описывает фреску искусствовед Павел Муратов. По достоверным сведениям, в Сан-Фермо работал и Джотто, но его фрески до сих пор не найдены. Стены и своды храма готовят ещё немало сюрпризов. В один приезд охватить сполна всё богатство христианской Вероны невозможно — слишком много здесь памятников, слишком они самобытны и многослойны. В тени шекспировских страстей остаются святая Анастасия и святая Евфимия; церковь святых Назария и Келсия с мощами мучеников Власия и Иулианы; церковь святого Иоанна в долине, в крипте которой почивают мощи апостолов Симона и Иуды. Церковь первомученика и архидиакона Стефана, монастырь святого Георгия, церковь святой Троицы, монастырь Пресвятой Богородицы... Блуждая по узким улочкам в поисках скамейки или чашки капучино, то и дело случайно набредёшь на небольшой храм VIII века, который тихонько притаился во дворе и хранит в себе целый гербарий истории. Ему не делают рекламы, скорее всего, он даже не указан в путеводителях. В него не спешат туристы, да и наши «профессиональные» паломники, так полюбившие Италию, не всегда знают о раннехристианских сокровищах Вероны. Удивление, радость узнавания — может, именно они делают встречу с городом столь незабываемой и светлой?

Нельзя обойти вниманием и наследие Древнего Рима. Среди главных магнитов античности — веронская Арена, третий по величине амфитеатр в Италии. А по сохранности, вероятно, и первый. Построенный в 30 году, он устоял во время землетрясений и, по счастью, не превратился окончательно в каменоломню для нужд окрестных хозяйств. Гигантский овал из розового мрамора и сегодня служит зрителям — прежде всего Арена известна благодаря престижным оперным сезонам (как считается, в амфитеатре великолепная акустика). Здесь впервые перед итальянской публикой выступила Мария Каллас. Вне сезона проводятся концерты и для менее взыскательной аудитории. Часть зрительских мест оборудована креслами, другая же часть сохранена в первозданном виде — как голые каменные ступени. Присаживаясь на них прохладным весенним вечером, невольно вспомнишь древних римлян, со специальными подушками приходивших на гладиаторские бои... К концу I века относится сооружение другого римского театра, расположенного прямо над рекой на живописном склоне холма. Ему повезло меньше: к началу Средневековья строение, полуразрушенное наводнениями, оказалось засыпано землёй, над ним вырастали королевские резиденции и кипела жизнь. Обнаружили памятник в 1830 году — случайно, во время сноса обветшавших построек. Археологи восстановили часть древней сцены, фрагмент стены и зрительские трибуны, но современная конструкция достигает высоты древнего театра лишь на треть. От римлян осталось также несколько впечатляющих древних ворот и характерные фрагменты городских стен. Большую же часть исторической застройки составляют дома эпохи Средневековья и палаццо времён Ренессанса. У многих, кто впервые ступает с центральной площади Синьории во мрак узкой улицы, возникает чувство, будто на углу её застыла в камне грандиозная похоронная процессия. Прохожий останавливается перед обнесённым изящной решёткой кладбищем под открытым небом, где в высоких готических могилах покоится прах герцогов делла Скала.

Представители семейства Скалигеров (или делла Скала) правили Вероной с 1262 по 1387 годы. Как и во многих аристократических фамилиях Италии той поры, в семье веронских герцогов бытовали нравы, далёкие от христианских. Братоубийства, войны, ненависть и месть — весь набор зловещих средневековых сюжетов сопутствовал каждому из поколений делла Скала. И все же их эпоха оставила городу бесподобные памятники, а самому прославленному представителю рода — Кангранде I — посвящён дантовский «Рай». При Кангранде I Верона стала убежищем для многих изгнанников-гибеллинов. Его кровом пользовался и Данте. Мрачная атмосфера замка «Великого Пса», вероятно, вполне располагала поэта к мыслям о том, как горек чужой хлеб и круты чужие лестницы. Конец эпохе Скалигеров положила могущественная Венеция. Если веком раньше Верона господствовала над прилегающими областями, будучи, по сути, маленькой империей, то в конце XIV века она сама попала в зависимость от Светлейшей. Крылатый лев святого Марка, установленный на расписанной фресками, бесподобной пьяцца Эрбе, напоминает об эпохе симбиоза двух славных городов итальянского севера. Память о Венеции здесь светла: если тосканские города, покорённые Флоренцией, — Сиена, Лукка, Пиза — с содроганием вспоминают период её гегемонии, то Верона дорожит венецианскими страницами своей хроники. В ряду прекрасных городов Италии обе они — неповторимые и особенные. Очень точно подметил расстановку масштабов всё тот же Муратов: «Тоскане, Риму и Венето одним в Италии свойствен архитектурный инстинкт, которого недостаёт Неаполю, Ломбардии или Умбрии. Живописность Вероны, её редкая даже в благословенной стране живописность, слагается благодаря этому не только из элементов природы, жизни и веяний времени. Всякое человеческое делание стоит здесь на каком-то высшем артистическом уровне, и всякое человеческое жилище становится здесь произведением искусства».