10.

У озера
Ночь была прозрачная и тихая. Над лесом висел желтоватый диск луны, а все небо – от края и до края – было усыпано мерцающими звездами. Крупные, маленькие, красноватые и похожие на огоньки сварки, рассыпанные пригоршнями по небосводу, они сплетались в единый узор – на первый взгляд бесформенный, абстрактный, хаотичный, но при внимательном рассмотрении наполненный абсолютной гармонией и красотой. Мишка то и дело поднимал голову, любуясь бескрайними просторами звездного мироздания, улавливая то здесь, то там короткие вспышки падающих метеоритов.
– Как в горах, – задумчиво сказал он, вспоминая о чем-то своем.
– А ты что, в горах бывал? – спросила его Оксана, которая, наоборот, шла, опустив голову и всматриваясь в тропинку, чтобы не ступить в грязь.
– Да так, в молодости… Туристом…
– Ладно старить себя прежде времени. «В молодости»… Старец нашелся. Можно я тебя под руку возьму?
И, не дожидаясь Мишкиного согласия, легко просунула свою ладошку под его богатырскую руку.
– Только не думай ничего такого, – шмыгнув носом, сказала Оксана. – Шибко темно, а я в темноте плохо вижу.
– Как же ты замуж собралась, раз плохо видишь? – хохотнул Мишка.
– Во-первых, одно другому не помеха, – тут же отпарировала Оксана, – а во-вторых, я замуж не спешу. Сам видел, какие у нас в деревне женихи.
– Женихи как женихи. Что у вас, что у нас, – Мишка не переставал любоваться звездной красотой. – Везде одинаковые. По молодости у всех дурь, а семьей обзаведутся – глядишь, людьми становятся. Пеленки, распашонки, детишки, заботы разные…
– А сам чего? – осторожно взглянув на него, спросила Оксана. – В бобылях, поди, решил остаться? Или впрямь в монахи? Только ты не обижайся. Интересно просто.
– Чего обижаться? – хмыкнул Мишка, тоже взглянув на Оксану. – Ты по-простому спросила, а я по-простому отвечу: не знаю. У одних как-то все просто: родился, крестился, учился, женился… Ну, армия перед тем, конечно. Пацаны должны пороху понюхать. Я так считаю. Домой возвращаются другими, не теми, кем до этого по деревне шлялись. Не без того: погуляли малость, пошалили на воле – и пора, как говорят, честь знать. Мои годки уже все поженились, кое-кто успел даже по второму заходу. Один я задержался. Да только так думаю: сначала в себе разберусь. Уж больно много вопросов в душе накопилось.
Некоторое время они шли молча, думая каждый о своем. Оксана все так же опиралась на Мишкину руку. Он чувствовал ее близость, упругую девичью грудь под своим локтем, улавливал приятный запах ее тела.
– Далеко еще? – он решил прервать неловкое молчание.
– Не очень, – не сразу ответила Оксана, то и дело цепляясь за Мишкину куртку, чтобы не споткнуться. – Сейчас кладбище, потом перелесок, а за ним Игнатовка.
– Кладбище? – переспросил Мишка.
– Что, боишься? – рассмеялась Оксана. – А по тебе не скажешь.
– Я свое отбоялся, – хмыкнул Мишка.
Впереди действительно показались старые покошенные кладбищенские кресты.
– Хочешь анекдот, чтобы веселее было идти? – спросил Мишка и тут же начал рассказывать:
– Короче, идет одна дама мимо кладбища. Ну, как мы с тобой сейчас, только она сама. Идет, значит, ночь, темень, кругом ни души, ветер свистит. И вдруг видит: идет к ней какой-то мужичок.
«Вы что, боитесь?» – спрашивает ее ласковым голосом.
Та трясется, кивает головой.
«Не бойтесь, я вас провожу», – говорит весело мужичок и идет рядышком.
А та по-прежнему трясется от страха.
«Да что вы все время трясетесь? – улыбается мужичок. – Кого вы так боитесь?».
«Мертвецов», – еле выдавила из себя дама.
Мужичок рассмеялся, весело так, обнял ее за плечи и ласково успокаивает:
«А чего нас бояться?..»
Оксана вздрогнула от такой шутки, а Мишка рассмеялся.
– Ну и шуточки, однако…
Вдруг Мишка высвободил руку Оксаны:
– Погоди минутку.
Он подошел к торчавшему из могилы металлическому кресту. Рядом со старыми, заросшими бурьяном, осыпавшимися холмиками эта могилка выглядела сравнительно свежей. Подойдя ближе, Мишка увидел на кресте прибитую табличку с фотографией улыбающегося парня в форме десантника. Он потер табличку, чтобы лучше рассмотреть это лицо.
– Чечня, – тихо сказала Оксана, тоже подойдя ближе. – Жалко, хороший парень был. Не то что эти отморозки…
Он кивнула в сторону деревни.
– Они по соседству с нами жили. Он на четыре года меня старше был. Ромка…
Она о чем-то вздохнула и замолчала.
– Рвался на эту проклятую войну, словно смерть свою искал. Да и повоевал там всего ничего. Где-то в горах попали в засаду. Кто не погиб на месте, тех боевики в плен взяли. А потом забили до смерти. Да еще выкуп за каждого просили. Удалось договориться, чтобы отдали наших ребят похоронить по-человечески…
Она подошла к самому кресту и вгляделась в фотографию.
– Ромка… Ромчик… Все девчонки по нему с ума сходили. А он одно в армию. В десантуру.
– Такое там часто случалось, – Мишка не спешил уходить. – Поди, каждый день наших пацанов паковали в «цинк».
– Откуда знаешь? Тоже, что ли, побывал там?
Мишка ничего не ответил, а только погладил фотографию незнакомого ему солдата.
– А я думаю, чего это тебе горы вдруг вспомнились, – Оксана снова просунула свою руку под его локоть. – «Турист»…
Они прошли кладбище, затем снова поле, а за ним и совершенно голый перелесок. Природа готовилась к зиме.
Наконец, за перелеском в свете восходящей по небосклону луны Мишка увидел само озеро, окутанное столькими легендами и тайнами. Оно сверкало, искрилось под луной, совершенно тихое, безмятежное, умиротворенное, отражая в себе все великолепие и красоту висящего над ним звездного шатра.
– Боже, красотища какая! – Мишка остановился.
Озеро действительно было необычным. Сразу за ним почти во все стороны начинался глубокий овраг, и казалось, что озеро образовалось на странном плато, возвышенности вопреки всем законам природы.
Почувствовав удивление Мишки, Оксана сказала:
– Тут кого только не было! Ученые разные с приборами, водолазы, что-то изучали, старались понять, как все так получилось. Говорят, даже кино сняли, по телеку показывали, но я сама не видела. Никто так и не смог разгадать этой тайны. Пошли на ту сторону…
Озеро было небольшим. Обойти его не составляло труда. Переступая через старые гнилые бревна, они вышли к шалашу, поставленному недалеко от берега.
– Это рыбаки придумали, – пояснила Оксана, – но отсюда все озеро видно.
Они присели возле шалаша на старое бревно. Мишка поднял маленький камушек и собрался бросить его в воду, но Оксана остановила его.
– Не надо. Если хочешь что-то услышать или увидеть, то не надо. Да и красоту такую жалко нарушать. Давай лучше тихонько посидим и помолчим…
Они замолчали, думая каждый о своем и ловя каждый шорох этой серебристой лунной ночи. Где-то далеко–далеко внизу, на дне самого оврага, было слышно тихое журчание речушки с грозным названием Ревуха.
– А долго молчать? – прервал эту тишину Мишка.
Рядом с Оксаной, в совершенно безлюдном месте, возле шалаша, он чувствовал себя неловко. И эта неловкость с нарастающим внутренним волнением не давала ему сосредоточиться на главной цели здешнего присутствия. Наверное, поняв состояние Мишки, Оксана вполголоса сказала:
– Если честно, то я сама не знаю, чего мы ждем. Ничего этого – ну, о чем люди болтают – сама я никогда не видела. Так, только со слов других знаю. Здесь на Пасху какие-то люди каждую весну приезжают. Странные такие, как отшельники. Сядут в разных местах вокруг озера и ждут чуда. Потом сойдутся, помолятся, и опять по своим местам. Может, сектанты какие, не знаю… Сейчас вер всяких развелось.
– Это точно, – Мишка выдохнул густой пар.
– Холода скоро, – Оксана сделала то же самое.
– Судя по приметам, не очень…
Они опять замолчали. Становилось все прохладнее и прохладнее. От озера вообще тянуло зимним холодом. Мишка передернул плечами и вдруг заметил, как Оксану вообще пробирала дрожь. Она поджала колени почти к самому подбородку и уткнулась носом в теплую юбку.
– Эдак ты долго не высидишь, – повернулся к ней Мишка. – Иди-ка сюда…
И он приготовился ее обнять.
– Аж разбежалась, – Оксана не сдвинулась с места. – Не за тем пришли.
– Да ладно тебе, – Мишка придвинулся сам и, расстегнув свою куртку, накрыл Оксану, обняв ее за плечи.
– Так, небось, теплее будет чудес ваших дожидаться.
Ничего не ответив, та продолжала сидеть, уткнувшись носом в подол.
– Только ты не подумай, что…
– Ничего я такого не думаю, – так же тихо сказал Мишка, – нормально все…
– Нет, я серьезно. Ты не подумай, что я… Ну, что мы…
– Да не думаю я ничего такого, – Мишка еще теплее прикрыл бок Оксаны, – а то как пожалуешься своим женихам…
– Ой, – поморщилась Оксана, – давай не будем.
– Давай, – согласился Мишка. – Но ведь все равно женихи. Один, по крайней мере. Костик, кажется?
Оксана снова уткнулась носом в подол. Помолчав немного, она словно в раздумье сказала:
– Приходите свататься – я не буду прятаться… А у вас не так, что ли? Поспела девчонка – и айда замуж. Как говорится, выйти замуж – не напасть, лишь бы замужем не пропасть. Вот так у нас женихаются. А я такого не хочу. Уж лучше одной жить, чем такое «счастье» под боком иметь. Не хочу. Ни за Костика, ни за кого другого. Ты сам видел, чего они стоят.
– Да везде пацаны одинаковы. Я ж говорил тебе: в семье они другими стают. Умнеют, что ли…
– Да не везде. И не всегда умнеют. Ты вот почему-то не такой, как они.
От этих слов Мишка тихо рассмеялся.
– Ты просто не видела, каким я бываю. Это сейчас что-то во мне хрустнуло, надломилось. Или перепуталось… Сам не знаю. Раньше все было просто и понятно, как и вашим деревенским пацанам. А теперь, после всего, что со сной произошло в последнее время, больше непонятно, чем понятно… Не знаю, может, это только со мной такое творится…
Оксана слегка повернулась к Мишке.
– А девчонка у тебя есть? Ну, там, дома? Или в другом месте где? Любишь кого?
Мишка тоже взглянул на Оксану.
– Девчонка? Как тебе сказать…
Он вспомнил Ольгу. Вспомнил, как впервые увидел ее возле своего закадычного дружка Пашки. Вспомнил, как Ольга тихо разговаривала с ним в храме, когда он лежал с окровавленной рукой, нежно и заботливо забинтованной самой Ольгой.
– Как тебе сказать?.. Девчонки были. Как у всех ребят. И до армии, и после. А так, чтобы одна и на всю жизнь…
Мишка снова вспомнил Ольгу, ее взгляд, улыбку.
– Девчонкой ее не назовешь. Красивая. Гордая. И в тоже время беспомощная, слабая…
– А где же она?
Мишка косо посмотрел на Оксану, думая, что сказать.
– В монастыре.
Оксана в удивлении вскинула брови.
– Да, в монастыре. Судьба ее туда привела. Сложная судьба. Калеченная…
– Так она что – монахиней стала? – Оксана смотрела на Мишку с нескрываемым удивлением.
– Не успела… То грустная история…
И снова уставился на сверкающую гладь ночного озера, уже думая не о таинственных чудесах, а об Ольге. Он даже не сразу почувствовал, как Оксана положила ему голову на плечо.
– Значит, ты через нее?.. Ну, в монахи?..
Рядом с Оксаной Мишка чувствовал прилив неизвестного ему тепла и нежности. От неизведанности, непонятности этого чувства ему становилось не по себе.
– Заладили вы все: «монах», «монах»… Далось вам это слово. Если живешь в монастыре или скиту, так сразу монах. В серых штанах…
– Но зачем-то ведь ты пришел туда? Не на аркане ж тебя привели.
Мишка поднял гладкий маленький камушек и начал перебрасывать его с ладони в ладонь.
– А зачем туда другие идут? Жили себе – кто кем: тот ученым, тот солдатом, тот князем, а потом пошли в монастырь. Другие с них смеются, думают, что головой повредились, рассудком, а им словно тайна какая открылась. И позвала за собой. Как думаешь, не бывает такого?
– Думаю, что бывает. Я б и сама пошла в монастырь, кабы точно знала, что не судьба мне счастья в деревне искать.
– Так чего сидишь тут? Небось, в городе и сытнее, и повеселее будет. А там, глядишь, и судьбу свою найдешь. Или она тебя.
Оксана усмехнулась.
– В городе? Да, там точно найдешь… Нам, деревенским, только там осталось искать. Надька, подружка моя, тоже подалась туда. Моделью захотелось ей стать. Актрисой. Только другим делом пришлось заниматься. Заставили. Иначе, говорят, мы тебя сгноим. Так что уж лучше одной, чем на такое «счастье» нарваться.
– И то правда, – согласился Мишка. – Все-таки жалко вас, девчонок. Ребятам легче. Погулял, погулял – женился. Развелся, опять погулял – снова женился. Хоть до старости, пока «женилка» не засохнет. Мужику никогда не поздно. А вас природа по-другому устроила. Вам рожать надо. Вы без любви не можете…
Оксана никак не ответила на Мишкины слова, думая о своем.
– А знаешь, – задумчиво сказала она, – я ведь еще ни с одним парнем… Ну, это…
Мишка без слов понял ее и прижал крепче к себе.
– Мать пилит, отец пилит: «замуж пора, замуж пора»… А за кого пора?
Оксана вдруг отодвинулась от Мишки и пристально посмотрела ему в глаза:
– Хочешь, я тебя ждать буду? Ты только не подумай, что я набиваюсь. Просто знай, что я готова тебя ждать, пока ты сам не поймешь, чего ищешь в этой жизни.
Мишка ощущал, как слова Оксаны, ее присутствие открывали в душе все новые и новые чувства – доселе ей неведомые, необыкновенно теплые и нежные. Мишкина душа, привыкшая к бескомпромиссности, порой жесткости, решительности, агрессии, вдруг стала безоружной и удивительно тихой, мирной, такой же безмятежной, как это лунное сияние, разлитое по всей глади озера, вокруг которого ходило столько легенд и преданий. Он снова прижал ее к себе и неуклюже погладил широкой шершавой ладонью по голове.
– Так-таки будешь ждать? – прошептал он, не зная больше, что сказать. – Меня никто не ждал. Даже друзья мои, когда сказали, что я погиб…
– А я буду, – так же шепотом сказала Оксана…
Посидев еще немного, они встали со своего бревна и медленно пошли назад. Чуда так и не было. Все так же светила луна, забираясь все выше и выше на небосвод, отчего с каждой минутой становилось прохладнее.
Они шли молча, понимая, что главное, что хотели или должны были сказать друг другу в эту дивную ночь, уже было сказано. Легкий, слегка уже морозный ветер дул им в лицо. Поэтому они не слышали – просто не могли слышать – тихого ангельского пения, которое вдруг начало подниматься к звездному небу из глубин очарованного ночным великолепием озера.
«Свете тихий…», – неслось к небу, сливаясь с тем, что пели звезды, созвездия в ответ на эту молитву.
И уж конечно, они не видели – потому что просто не могли этого видеть, – как из глубин озера показались мерцания таинственных свечей – сотни, тысячи огоньков, образуя свои созвездия и узоры невиданной красы…
Проводив Оксану до самой калитки дома, Мишка захотел снова обнять и поцеловать ее. Но Оксана сделала шаг назад и зашла за ограду.
– Не надо, – прошептала она. – Просто знай, что я тебя буду ждать. Только тебя. И никого больше…