Глава 22.

Смерть Приски
Прошло уже больше месяца с тех пор, как Стефан с матерью поднимался по скалистой тропинке к Назарету, а они все еще жили в гостеприимном домике Марии, Матери Иисуса. С того вечера, когда Приска в первый раз попала в дом Марии, она уже не поднималась с постели, и опытный взор хозяйки уже ясно видел, что дни больной сочтены. Однажды, склонившись над постелью умирающей чтобы ей помочь приподняться, Мария ласково сообщила ей о своем намерении известить о ее болезни Иисуса и просить Его, чтобы Он исцелили ее.
— О нет! — воскликнула вдруг с неожиданными слезами больная. — Я скоро умру. Но сердце мое радуется, что мне придется умереть в этом мирном благословенном жилище.
И действительно, Приска, видевшая слишком мало светлых часов в своей жизни, чувствовала себя совершенно счастливой в мирном домике Матери Господа. Часто, окончив дневные работы по хозяйству, Мария приходила с каким-нибудь рукоделием в комнату, где лежала больная, садилась у изголовья и подолгу беседовала с ней. Она рассказала ей однажды о том великом и чудном событии, которое произошло в Вифлееме, рассказала о путеводной звезде, о славословиях ангелов, о поклонении волхвов, пришедших с Востока. В другой раз, когда в комнате был Стефан, Мария сообщила им, как ангел предупредил их об опасности со стороны Ирода, и как они затем бежали с Младенцем Иисусом в Египет. Рассказывала и о жизни в Египте, и о своем возвращении в Палестину, и о поселении их в Назарете.
Стефан с жадным вниманием вслушивался в рассказы Девы Марии о детстве Иисуса.
— Вот на той скамье, что под фиговым деревом, — рассказывала Благословенная Мать, — любил Он сидеть в детстве. Я тоже приходила обыкновенно туда с ручной работой. Бывало, в то время, когда другие Его сверстники шумно толпились где-нибудь у колодцев или лазили по деревьям и разоряли птичьи гнезда, Он предпочитал оставаться возле Меня. Однако никто не мог сказать, что Он был скучен или угрюм. Все считали Его самым счастливым ребенком и всем он нравился. Заболеет ли чье дитя в селении, Он постарается его успокоить, плакал ли кто — утешит и всех привлекал к Себе лаской и любовью. Дети соседей, бывало, как пчелы, вились возле Него. Сядет на скамье, и уж около Него целая дюжина детей: кто на руках у Него, кто, прислонившись к коленам Его, сидя на земле, и все слушали с затаенным дыханием Его речь.
Говорил Он им о птицах, которые с любовью и терпением вьют себе гнезда и целыми днями трудятся без отдыха, чтобы вырастить своих деток. О красивых и нежных цветах, растущих в уединенных долинах, где никто их не видит, кроме Бога. По субботним дням Он читал им иногда псалмы или рассказывал истории из библейских времен. О Моисее в тростниковой корзине, о египетской царевне, об огромном Голиафе и о смелом отроке Давиде, Соломоне и многих других лицах.
— Ах! — невольно воскликнул при этих словах Стефан. — Как я хотел бы быть тогда в Назарете!
Нежная улыбка озарила лицо Марии.
— Ты знаешь, — продолжала Она, гладя рукой его волосы, — в некоторых отношениях ты походишь на Него. Ты часто напоминаешь Мне Его отроческие лета, потому Я и говорю с тобой так часто про Его детство.
Так проходило время в доме Марии. К больной Приске Она относилась с глубоким состраданием. От Ее проницательного взора не укрылось, что Приска имела какое-то черное пятно в своей жизни.
Однажды, сидя по обыкновению у постели больной, Мария заметила, как на замкнутых ресницах Приски выступили слезы и медленно покатились по ее иссохшим щекам. Мария встала, наклонилась к больной и, взяв ее похудевшую руку, ласково проговорила:
— Почему же ты не хочешь доверить Мне свое горе?
Больная раскрыла свои усталые веки и пристально посмотрела в лицо Марии.
— Да… — произнесла она, наконец, — я доверяю его тебе. Много лет назад я совершила тяжкое преступление, оно и тяготит меня всю жизнь, потому что не хватило у меня духу вовремя исправить его.
Вслед за этим Приска рассказала Деве Марии известную нам уже историю о похищении Тита.
— Зачем ты взяла тогда с собой чужое дитя? — спросила Мария.
— Думах приказал мне сделать это, а я и в помыслах не имела украсть ребенка: я очень его любила. Сначала я думала возвратить его матери, но когда я заикнулась о своем намерении Думаху, он избил меня. Вот теперь Ты знаешь, какая я грешница. Я недостойна быть под Твоим кровом.
Мария помолчала с минуту, потом ласково поцеловала больную в лоб и успокаивающим голосом проговорила:
— Не печалься! Еще можно исправить твою ошибку. Пошли немедленно Стефана в Капернаум, чтобы он привел сюда Тита. Он, без сомнения, придет, когда услышит, что ты больна и что ты хочешь переговорить с ним о важном для него деле. Ведь ты могла бы предоставить ему какие-нибудь доказательства его настоящего происхождения?
— Конечно, — с живостью воскликнула Приска, доставая из-под подушки небольшой завернутый в полотно сверток. — Вот то самое платье, которое было на Давиде, когда я его похитила. Я берегла его до сих пор: его вышивала сама мать. А вот эту серебряную цепь подарили мне его родители, когда избрали меня няней для маленького Давида. Ах, как подло отплатила я им за доверие ко мне! Что будет со мной?
— Конечно, твоя вина велика, — заговорила Мария, — но если ты искренне, от всего сердца, раскаиваешься перед Богом, Он простит тебе твой грех, как простил Давиду убийство Урии.
— Богу известно, как искренно я раскаиваюсь! — воскликнула Приска, и слезы снова покатились по ее щекам.
— Ты знаешь Моего сына Иисуса? — внезапно спросила Мария.
— Я видела Его, и все время ожидала удобного случая поговорить с Ним и поблагодарить Его за исцеление Стефана. Но я ни разу не решалась окликнуть Его, так как сознавала всю тяжесть своих грехов.
— Разве ты не слышала, — задумчиво проговорила Мария, — что Он пришел в мир для того, чтобы спасти грешников?
— Как Он спасает их? — в возбуждении спросила Приска.
— Он часто говорит: «Верующий в Меня не погибнет, но будет иметь жизнь вечную», — просто ответила Мария.
— Но во что верить нужно, чтобы спастись? — дрожащим голосом допытывалась Приска.
— Нужно верить, что Он пришел с неба, чтобы взыскать и спасти погибших.
— Да разве я могла думать о Нем что-то иное, после того как Он исцелил моего Стефана от такой болезни, которая была для него мучительнее самой смерти, — радостно воскликнула Приска.
От сильного возбуждения силы ее ослабли, она опустилась на подушку и несколько минут лежала с закрытыми глазами, так что Деве Марии показалось даже, что она заснула.
В это время в комнату тихо вошел Стефан, приблизился к постели и пытливо начал всматриваться в бледное лицо матери.
— Ну что, — обратился он вполголоса к Марии, — лучше ли теперь маме?
При первом же звуке его голоса Приска открыла глаза и повернулась к сыну.
— Я — большая грешница, Стефан, но Он пришел спасти грешных; душа моя спокойна. Прошу тебя, сходи, разыщи Тита и передай ему этот узелок. Мария расскажет тебе после обо всем.
Умирающая снова закрыла глаза и впала в забытье. Мария и Стефан всю ночь бодрствовали у постели умирающей. С наступлением дня бледные губы Приски еще раз зашевелились, и Стефан, склонившись над матерью, услышал ее слова: «Стефан! Стефан… Иисус…» Через несколько минут она отошла в вечность.
Когда был совершен обычный обряд погребения, Стефан услышал из уст Марии историю Тита. Она сильно взволновала его.
— Бедная мама, — с грустью говорил он, — что ей пришлось только вытерпеть!
И он начал рассказывать, что сам знал о поведении своего отца.
— И, однако же, он один остался у меня на свете! — не без горечи закончил он свой рассказ.
— Неужели только он один? — с ласковой улыбкой переспросила Мария.
— Нет, нет! Тысячу раз нет! — воскликнул Стефан, поняв внезапно смысл Ее вопроса. — В тот момент, когда она перед самой смертью вместе с Его именем произнесла и мое, я понял, что нужно мне делать. Ему я посвящу свою жизнь.
— И ты изберешь благую участь! — добавила Мария, задумчиво обратив Свой взор к вершинам видневшихся вдали гор. — Не знаю, что готовит Ему будущее. Насколько мне известно, у Него много ожесточенных врагов, так что я даже опасаюсь иногда за Его жизнь.
— Но разве Он не возлюбленный Отца, не единородный Сын Его? — заметил Стефан. — И разве не может Отец чудесно спасти Его от рук врагов?
— Нет, как написано, Он приведет всех врагов Его к подножию ног Его, — ответила также просто Мария, — и Он сильно прославится.
— Завтра утром, — обратилась Она к Стефану, — ты должен отправиться в Капернаум, как говорила твоя мать. Там ты разыщи Давида и передай ему все, что ты знаешь. А я отправлюсь в Иерусалим. Какой-то внутренний голос зовет меня туда.
На следующее утро они были уже в дороге.