БЕЗ ЦЕНЫ

Золотую монету можно разделить на части — на две части, на три. Кажется, даже можно перекусить, если золото мягкое, без добавок. Можно перерубить старинную гривну. Получится рубль. Вернее, два рубля. А вот бумажные деньги нельзя рвать. Никакие рубли не получатся. Получатся два кусочка бумаги.
Бумажные деньги — очень слабая вещь. Они могут перетираться на сгибе. Когда начинается война или революция, деньгами становятся хлеб, керосин, патроны, консервы. Бумажными деньгами тогда можно оклеивать стены или внутренность дорожного чемодана. Тем более что чемоданы в войну превращаются из кожаных в фанерные.
Жизнь человеческая чудесна хотя бы потому, что бумагу — денежные знаки — в мирное время можно менять на кирпичный дом, шерстяную одежду, вкусную еду. Так не всегда было.
Авраам был богат. Иов — тоже. Но их богатство измерялось иначе и не помещалось в бумажник. Блеяли овцы, паслись стреноженные кони, мычали телята. Эти звуки вполне заменяли шелест банкнот. Эти звуки были лучше, и само богатство было осязаемо, масштабно. Еще богатством были дети. У Иова — семь сыновей и три дочери. И серебристая седина в бороде тоже была богатством. Ты жил долго. Ты много раз смотрел на огненный рассвет и мягкий закат. Зима и лето много раз сменяли друг друга у тебя на глазах. Вот ты и дожил до внуков. Их свежесть, их гибкая слабость и неопытность дают тебе забыть о том, что кости у тебя начали скрипеть и спина по утрам не спешит разгибаться. Разве их глазки, жадно смотрящие в мир, и шелковая кожа на ладошках не являются еще одной разновидностью богатства?
Ты — богач, если ты не боишься трудностей и можешь сам заработать свой хлеб, где бы ты ни оказался. Еще — если умеешь терпеть боль и не боишься смерти. Эти вещи тяжело поддаются исчислению в любой валюте. Они вообще не имеют цены, их нельзя купить, но они тебя кормят и греют, защищают и радуют.
Плохо, если при слове «богатство» в мозгах начинается калькуляция.
Кто-то говорит о себе, что он богат. Весь мир может говорить о нем как о богатом человеке. Но в глазах у него столько грусти, что его богатство кажется мне золотым ярмом на шее вьючного животного.
Другой сидит на циновке у порога своего дома и беззубым ртом улыбается каждому прохожему. Зайди, пригнувшись, в его хибару — и глазу не на чем остановиться. Можешь кинуть ему монету. Слава Богу, нет войны, и деньги еще имеют цену. Но не думай, что подал милостыню нищему. Нищета — не такое простое понятие. Может быть, ты дал монету настоящему богачу. А иначе — почему он так весел? Почему улыбается беззубым ртом? Почему тебе самому хочется сесть рядом с ним и замереть на час, провожая взглядом прохожих?
***
Во Христе нет ни одного греха и даже тени греха. Вместе с тем Он знает все. Казалось бы, Ему проще простого презирать человека, опозоренного и испорченного беззакониями. Он же, напротив, нежен с человеком, как кормилица, долготерпелив и многомилостив. Как не похожи на Христа обычные люди-грешники. Если кто-то хоть чем-то лучше ближнего, сколько сразу высокомерия и осуждения! Если кто-то знает о чужих грехах, сколько тайной радости о чужом позоре, сколько злого и презрительного шепота об этом!
Грешники и грешницы! Удивимся и прославим Единого Безгрешного. Он свят, но не гордится. Он знает о нас все, но не гнушается нами.
***
Сказано: радость бывает на небесах о едином грешнике кающемся. Интересно, как радуются ангелы? Как и почему радуются люди, более-менее ясно. А вот ангелы?..
В пост на всех континентах и во всех часовых поясах люди чаще будут приходить в храмы. Будут вспоминать грехи, приклонять перед Богом колени. Из многих глаз выкатятся драгоценные слезы, со многих сердец сойдет греховная накипь. Будут найдены на полках запылившиеся Библии, люди откроют их, прочтут живые слова.
Мир — любопытная сцена, на которую выходят люди, чтобы веселить бесплотных духов. Часто мы кривляемся и веселим духов падших, исторгаем из них раскаты адского хохота. Но в посту мы это исправим.
Когда на земле наступает Прощеное воскресенье, миллионы ангельских глаз с особым вниманием вглядываются в человечество. Еще немного, и небеса содрогнутся веселым оживлением. Это заплакал о грехах первый грешник...
***
Время имеет свойство твердеть и превращаться в камень. Каждая секунда прошивает человека насквозь, а оказавшись за спиной, становится историей. Вся прожитая жизнь напоминает пиршественную залу, заколдованную волшебником.
Все, кто ее наполняет, были живы. Но каждое мгновение настоящее превращается в прошлое, и они замерли в той позе, в какой их застало переменчивое время. Теперь их можно изучать или просто рассматривать.
Шут состроил гримасу, и она приросла к его лицу. Король положил руку на коленку придворной дамы, и история запомнит его в этом положении. Застыло вино в кубке у бражников, и сами бражники, запрокинувши головы, замерли. Замерла с открытым клювом певшая в клетке птица. Застыл паук на отвердевшей паутине.
Такова жизнь. Она широка, как поле, и перебрать, пересмотреть все, что наполняет ее, трудно. Трудно, но возможно.
Для совести нет слова «вчера». Потому что совесть — от Бога, а Бог живет в вечном «сегодня». Совесть идет по прожитой жизни, как по залам музея. Экскурсоводом ей служит память. В отдельных залах совесть жмурит глаза и краснеет. На экспонаты этих залов смотреть стыдно. Тогда совесть тревожит душу, заставляет ее молиться. Если молитва тепла — застывшие сцены прошлого тают и теряют форму. Они превращаются из камня в воск, оплывают и становятся неузнаваемыми.
Это прощенные грехи, расплавленные стыдом и молитвой. Они не станут перед твоим лицом с обличением, и Бог на Суде их вспоминать не будет.
Но залов в «музее прожитой жизни» много. Нужно успеть пройти их все. Пока продаются билеты. Пока не устал экскурсовод.
***
О делах Божиих нужно помнить. Забвение наползает на сознание так, как песок наползает на оазис, или так, как море постепенно размывает береговую линию. С песком и водой непрестанно борются и на Востоке, и в Голландии. Нужно бороться и с забвением. Великие дела Божий, чудеса Его тускнеют в сознании людей не столько по причине их временного удаления. Большей опасностью является разрыв в преемственности благодатного опыта. Чудеса, описанные в Библии, и чудеса, бывшие со святыми, рискуют для многих превратиться в сказку не оттого, что происходили давно, а оттого, что сердца слушающих необрезаны.
Человек, в XX веке изучающий древнюю икону, должен иметь некоторую меру тождества своего внутреннего опыта с опытом человека XII века, написавшего эту икону. Иначе все бестолку.
Так и нам нужно внутренне ощущать ужас потопа, драматизм сорокалетнего странствия и многое другое, чтобы верить Писанию сердцем, а не только читать его вслух.
***
Чем больше на земле настоящих святых, тем легче жить всему миру. Демонские полки ожесточенно воюют против одного подвижника и по необходимости оставляют в покое сотни людей.
Так во Вторую Мировую войну сербские и белорусские партизаны заставляли фашистов держать в тылу отборные дивизии и тем самым ослабляли фронт.
Так святые ведут духовную брань и дают множеству людей возможность наслаждаться миром.
Поэзия, увы, всего одна —
Большая, длинная и грустная цитата.
Душа, сходя до мирового дна,
Всегда чужими мыслями богата.
Душа, спускаясь к мировому дну,
Вздохнув всей грудью и в пути немея,
Несет почти всегда в себе одну
Большую мысль, рожденную не ею.