фреска "Поругание Христа"; иконописец: Тзортзи (Зорзис) Фука; XVI в.; Греция, Афон, монастырь Дионисиат.

икона "Поругание Христа"; происходит из поморской часовни за Леонтьевской церковью в Ярославле; начало 19 в.; место хранения: Государственный Русский музей, Санкт-Петербург. (Прим. - Ред.) Иконография: тема "Распятия в Православной иконографии" части 2-5 (часть 1 см. в приложении к Охридскому прологу от 30 (17) марта) II Наряду с символическими изображениями Распятия раннехристианскому искусству были свойственны и так называемые полу-символические, на которых тема Крестных Страданий и смерти обозначалась под видом конкретных исторических деятелей, прообразовавших Иисуса Христа. В этом ключе сюжет Распятия мог быть представлен ветхозаветными праведниками с распростертыми в молении руками: Даниилом во рву среди львов, Ноем в ковчеге. Но пожалуй, одним из наиболее содержательных прообразов Крестный Жертвы можно назвать жертвоприношение Авраамом своего сына, Исаака. В историческом повествовании это ветхозаветное жертвоприношение описано так: «И взял Авраам дрова для всесожжения, и возложил на Исаака, сына своего; взял в руки огонь и нож, и пошли оба вместе. И начал Исаак говорить Аврааму, отцу своему, и сказал: отец мой! Он отвечал: вот я, сын мой. Он сказал: вот огонь и дрова, где же агнец для всесожжения? Авраам сказал: Бог усмотрит Себе агнца для всесожжения, сын мой. И шли далее оба вместе. И пришли на место, о котором сказал ему Бог; и устроил там Авраам жертвенник, разложил дрова и, связав сына своего Исаака, положил его на жертвенник поверх дров. И простер Авраам руку свою и взял нож, чтобы заколоть сына своего. Но Ангел Господень воззвал к нему с неба и сказал: Авраам! Авраам! Он сказал: вот я. Ангел сказал: не поднимай руки твоей на отрока и не делай над ним ничего, ибо теперь Я знаю, что боишься ты Бога и не пожалел сына твоего, единственного твоего для Меня. И возвел Авраам очи свои и увидел: и вот, позади овен, запутавшийся в чаще рогами своими. Авраам пошел, взял овна и принес его во всесожжение вместо [Исаака], сына своего» (Быт. 22:6-13). Отображение этого события в рамках христианского искусства способствовало лучшему усвоению важнейших аспектов Искупительной Жертвы Христа, как в догматической сфере, так и в нравственной: — Исаак был послушен своему отцу до того, что готов был принять жертвенную смерть, и Христос был послушен Своему Отцу «до смерти, и смерти крестной» (Флп. 2:8); — Исаак страдал не по личной вине, но во исполнение воли Божьей, и Христос претерпел Страдания и смерть не по личной вине, но по Домостроительству Спасения; — Исаак, поднимаясь на гору, нес дрова для жертвенника, и Христос, следуя на Голгофу, нес Свой Крест; — Исаак через три дня после Божьего распоряжения о принесении его в жертву оказался жив, и Христос на третий день воскрес; — жертвоприношение Авраама не повредило Исааку, и Крестная Жертва Спасителя в итоге не повредила Ему; — Исаак, в результате, стал причастником ещё больших Божьих благословений, и Христос через Крестные Страдания и смерть искупил мир. Одно из лучших изображений жертвоприношения Авраамом своего сына представлено на мозаике церкви Сан-Витале в Равенне: Исаак расположен там на жертвеннике, а Авраам стоит слева от него (если смотреть со стороны богомольца или зрителя). Левая рука Авраама покоится на голове сына, а правая вознесена; в ней — большой острый нож. При этом Авраам взирает на небо, а оттуда низводится благословляющая десница Единого и Истинного Бога. Возле ног патриарха расположен жертвенный овен. III. Когда именно появились первые «реалистические» изображения Распятия, сказать трудно. Единогласного мнения на этот счёт не выработано до сих пор. По одним оценкам, такие изображения стали формироваться лишь около пятого века, а по другим, они имеют гораздо более древнее происхождение. Причем, для аргументирования и первого, и второго предположения находят массу оснований. В пользу последнего, например, приводят факт существования древних языческих карикатур, которые могли представлять не что иное как пародию на христианские образы Распятия. Одна из таких карикатур — рисунок, найденный в XIX веке на развалинах палатинского дворца в Риме. Этот рисунок датируется, приблизительно, 200-м годом. На нём представлен распятый на кресте человек с ослиной головой. Рядом изображен ещё один человек; он возносит руку, возможно, для осенения себя крестным знамением. И здесь же присутствует надпись на ломанном греческом: «Алексамен поклоняется своему богу».

Об известности и популярности подобных изображений среди ненавистников и гонителей Христа и Его Церкви, читаем в «Апологетике» Тертуллиана. Вот его слова: «Но недавно в этом городе увидела свет новая версия нашего Бога, когда некий преступник, бегающий от зверей за деньги, предложил публике картинку с такой надписью: «Бог христиан ὀνοκοίτης». Он был с ослиными ушами, с копытом на одной ноге, держащий книгу и одетый в тогу». IV. Наиболее ранние «реалистические» образы Распятия, дошедшие до нас, датируются IV – V веками. И уже по крайней мере от V — VI веков мы имеем вполне сформировавшиеся и развернутые композиции этого сюжета. Скажем, миниатюра Евангелия Раввулы, написанного в 586 году, представляет Христа, распятого на Кресте, одетого в безрукавную тунику; а по обе стороны от Него — распятых разбойников. Композиция также включает в себя фигуры: Богоматери, Евангелиста Иоанна Богослова, святых жен и воинов, из которых один пронзает ребро Искупителя копием, а другой подносит Ему губку. Вверху над Крестом — небесные светила — солнце и луна; а на заднем плане изображения — детали пейзажа.

Между первыми из дошедших до нас изображений Распятия и более поздними, в том числе современными, обнаруживается много общего и много различного. Так, на ранних палестинских, каппадокийских и сирийских иконах Распятый Спаситель изображается не в состоянии смерти, но живым: с вертикально расположенными: телом, ногами и головой; с открытыми глазами; распростертыми почти что по горизонтали руками; взирающим прямо перед Собой. Существует мнение, что такое иконографическое решение мотивировалось не столько желанием отобразить последний этап жизни Христа на Кресте, сколько стремлением засвидетельствовать, что и после Своей Крестной смерти по человеческому естеству Мессия был жив, как Бог. Вероятно, такая иконографическая практика способствовала успеху в борьбе против христологических ересей. Именно в этом ключе интерпретируются более поздние образы, связанные с темой смерти Христа, но принадлежащие к другому иконографическому типу: «Спас Недреманное Око». Композиционная схема подобной иконы может выглядеть так: Христос-Отрок, опираясь на руку, почивает на ложе, однако глаза Его открыты. Ему предстоят: Богородица и ангел с рипидою. В верхней части композиции расположен ещё один ангел, с восьмиконечным Крестом, тростью и копием. Ложе здесь символизирует гроб, а Искупитель представлен в особом сверхъестественном состоянии, когда Он пребывал телом во гробе, душою в аду, а по Божеству — везде и нигде: везде — как нигде не отсутствующий, а нигде — как не ограниченный никаким местом.

Но вот, что может вызвать смущение: на многих ранних иконах, представляющих Христа в состоянии «жизни», рядом с Ним изображены и разбойники, и тоже живыми. Очевидно, что относительно таких вариантов икон напрашивается другое объяснение: Христос отмечен в образе Человека, ещё не испытавшего смерти; взирая прямо перед Собой, Он возвещает грядущую победу над адом и смертью, скорый триумф; кроме того, Христос представлен в состоянии молитвы: «Отче! прости им, ибо не знают, что делают» (Лк. 23:34). Этим воспроизводится идея о Христе как о нашем Небесном Ходатае: «Христос умер, но и воскрес: Он одесную Бога, Он и ходатайствует за нас» (Рим. 8:34). V. В сформировавшейся Православной иконографии Господь, как правило, пишется в состоянии смерти. В частности это подчеркивается обозначением на Его правом боку кровоточащей раны от копья. Однако в отличие от западных изображений, где нарочито остро и даже утрированно выражены признаки измученной и безжизненной плоти Христа, последствия бичевания и телесных страданий на Кресте, православные образы свободны от черт крайнего, грубого натурализма. И в этом состоит превосходство Православной иконографии Распятия над Западной: придавая значимость чрезмерной анатомической детализации образа пригвожденного Мессии, не скупясь на леденящие душу подробности, и добиваясь достичь через это сильнейшего эмоционального воздействия на зрителя, западные живописцы лишали образы главного: идеи торжества Искупителя, победившего через Крест диавола и смерть: «...Христос... со Своею Кровию, однажды вошел во святилище и приобрел вечное искупление» (Евр. 9:11-12). Вне сомнений стоит мысль, что экспансии и повсеместному тиражированию таких образов на Западе способствовало распространение «откровений» Бригитты Шведской, которой, будто бы, были явлены, по наитию свыше, детали искупительных мук Богочеловека. Ей, вдруг, стало известно, что «когда Он испустил дух, уста раскрылись, так что зрители могли видеть язык, зубы и кровь на устах. Глаза закатились. Колени изогнулись в одну сторону, ступни ног извились.., как если бы они были вывихнуты... Судорожно искривленные пальцы и руки были простерты». Ничего такого мы не встречаем в Евангелиях. И прежде чем принимать сходу, на веру, подобные откровения, естественно вспомнить о предостережении апостола Павла: «Но если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема» (Гал. 1:8). Согласно Православной традиции, Господь пишется с умеренно выгнутым телом, чуть согнутыми ногами, в меру провисшими руками; с поникшей головой и закрытыми очами. Смерть Мессии отображается на православных иконах не просто как совершившийся факт, но в прямом соответствии с одним из её главных символов — глубоким сном. Особенность этого визуального кода основана на Священном Писании и Священном Предании, в рамках которых смерть часто соотносится со сном. В отношении ко Христу сопоставление смерти со сном подразумевает несколько важных значений: 1) В Писании нередко говорится о сне как об отдохновении. Так о смерти первомученика Стефана написано: «И, сказав сие, почил» (Деян. 7:60); равно и о смерти Давида: «Давид, в свое время послужив изволению Божию, почил и приложился к отцам своим» (Деян. 13:36). С этой точки зрения иконография Распятия свидетельствует, что со смертью Христа завершился один из важнейших этапов Домостроительства нашего Спасения, и вместе — закончилась попущенная Богом власть людей над Христом, исчерпалась возможность для диавола искушать Христа через людей. Наконец, со смертью завершился тот период человеческой жизни Мессии, когда Он жаждал и алкал, утомлялся, страдал, подвергался побоям, ранам и смертельной опасности: «Крещением должен Я креститься, и как Я томлюсь, пока сие совершится» (Лк. 12:50). 2) Смертью, представленной в образе сна, знаменуется её временный характер, а значит и неизбежность Воскресения. Сам Господь говорил о воскресении мертвых как о пробуждении: «девица не умерла, но спит» (Мк. 5:39); «Лазарь, друг наш, уснул; но Я иду разбудить его» (Ин. 11:11). Пророк Даниил, возвещая о будущем воскресении мертвых, сказал: «И многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление» (Дан. 12:2). В отношении практики уподобления смерти глубокому сну применительно ко Христу, важнейшим библейским основанием служит пророчество патриарха Иакова: «Молодой лев Иуда, с добычи, сын мой, поднимается. Преклонился он, лег, как лев и как львица: кто поднимет его?» (Быт 49:9) (позднее эти слова повторил языческий волхв Валаам: «Преклонился, лежит как лев и как львица, кто поднимет его?» (Числ. 24, 9)). Лев от колена Иуды — это Христос (Откр. 5:5). Сравнение Его со спящим львом необходимо понимать следующим образом: как лев, пребывая в состоянии сна, остается грозным для врагов, так и Христос, умерев на Кресте, был страшен для лукавых демонических сил. А слова «Преклонился он, лег, как лев и как львица: кто поднимет его?» означали, что когда Спаситель умрёт, Он Сам Себя воскресит действием Своего всемогущества. «...Как лев и спящий страшен, — пишет по этому поводу блаженный Феодорит Кирский, — так Владычняя смерть соделалась страшною и смерти, и диаволу. Назвал же Его патриарх и львом, и скимном львиным, как Царя и Сына Царева, как Бога и Сына Божия, потому что по человечеству произошел от Давида, а как Бог прежде веков рожден от Отца. И слова кто возбудит Его? показывают неизреченное Его могущество. Ибо Сам Себя воскресил, по собственному Своему предречению: разорите церковь сию, и треми денми воздвигну ю (Ин. 2:19)». В иконографии эта аллегорическая параллель Христа со львом иногда выделяется особо. Например, на иконах «Спас Недреманное око» рядом с почивающим Иисусом может изображаться лев. 3) Обозначением смерти под образом сна воспроизводится та несомненная истина, что и умерев по человеческому естеству, Христос был жив по Божественной природе и оставался Источником жизни для всех. Кроме того, умерев на Кресте, как Человек, Спаситель был жив и Своею душой, и не только был жив, но и осуществлял, как Владыка, Домостроительство спасения людей: борьбу с силами ада. Христос, — пишет апостол Петр, — «однажды пострадал за грехи наши, праведник за неправедных, быв умерщвлен по плоти, но ожив духом, которым Он и находящимся в темнице духам, сойдя, проповедовал» (1Пет. 3:18-19). В этом отношении характерны слова одной из стихир, на утреню Великой Субботы: «Спит Живот и ад трепещет». источник: Леонов А. М. (преподаватель Догматического Богословия СПб ПИРиЦИ) "Тема Распятия в Православной иконографии". #спитЖивотиадтрепещет #толкованиеСвященногоПисаниячерезиконопись #образыРаспятияХриставиконописи #внеЦерквинетспасения #ХристосВоскрес #Христоспосрединас #Богпоругаемнебывает #познаниеБогачерезмiр #созерцаниеОхридскийпролог